Так вот. В связи с созданием корабельно-унитазной якорной цепи самые возрастные и сильные мальчики мобилизованы в кузницу, где пятилетней крохе не будут рады. Тут искры, тут разлетается горячая окалина – кожаные фартуки и пиратские повязки на головах. Отверстия нынче проделываются пробойным способом при помощи специальной формы-пробойника и кувалды, которой способен орудовать один только взрослый человек – мистер Смит. А остальные, повинуясь ему, греют в горне, подают, держат, перекладывают на малую наковальню, где уже мальчишеские руки просовывают конец пробитой полосы сквозь пробитые и раздвинутые этим пробойником проемы предыдущего звена, сложенные парой. То есть в предыдущее звено вставляется конец будущего следующего звена. Которое пока пластина. Уже слишком остывшая, чтобы ее можно было согнуть руками пацанов.

Поэтому мастер откладывает бородок и берется за «вилочки», которые подмастерья поспешно надели на концы сгибаемой детали. Одно складывающее движение, и концы снова возвращаются в горн на догревание. Их нужно размягчить, чтобы прижать друг к другу ударами молотков, при этом совместив проемы шкворнем.

В этом огненно-ударном камлании даже мне – хозяйке и учительнице – ничего, кроме качания мехов, не доверяют, будь я одета хоть бы и трижды юнгой со спрятанной в тюрбане косой. Э! Кажется, Софочка ожила, не желая пропустить веселье.

Цепь мы сделали длиной триста футов или девяносто метров, если выражаться по-человечески. Хотели обеспечить отца двумя равными кусками – по числу становых якорей на папочкином флейте. Но подумалось, что лучше пусть будет хотя бы одна нормальная привязь для одного якоря. Который лично я полагаю нормальным.

Поначалу дело продвигалось неважно, но постепенно наладилось. Собственно, на это все лето и ушло, не считая мелочей вроде доработки банок на наждаке и заполнения их тушенкой. Сделать цепь длиннее мы просто не успели.

С доводкой банок на наждаке играючи справился все тот же Гарри, а вот тушенкой занимались взрослые тети. Не могу точно сказать, сколько бычков было подвергнуто закланию на алтаре доброкачественного прокормления экипажа «Агаты», но печень в меню нашего лагеря присутствовала регулярно. А ее в эти поры готовят не затягивая, не дожидаясь, пока начнет портиться в теплые летние деньки.

Мама наняла в помощь Бетти женщин из селения.

Конец августа. Посетители лагеря получили по булочке и по стакану молока сразу в момент прибытия. А потом всей гурьбой загрузились в карету и покатили в сторону городка. Там нынче у причала стоит папин флейт, на котором намечено проведение испытаний нашего изделия. Точно! Хорошо видно цепь, натянутую от носа куда-то на берег, который здесь выдается мысом. И еще канаты с кормы уходят в воду, тоже выбранные до заметного натяжения.

Софочка внутри нас не торопится распоряжаться, а я командую выгружаться и близко не подходить. Отец с полуюта приветливо машет нам треуголкой, из которой и перья повыдерганы, и галун спорот. Звучат отдаленные команды, скрипит вертикальный ворот, просвещенными моряками именуемый шпилем. Корпус судна подается вперед, натягивая кормовые канаты, и замирает. Машинально проверяю взглядом, убраны ли сходни на пирс. Убраны. И швартовы отдаты… поддаты… отданы. Вечно я путаюсь в морских терминах.

– Хрясь! – доносится с носа.

– Вымбовка сломалась, – в наступившей тишине слышен чей-то голос.

– Держи гандшпуг, – отвечает второй.

Скрипы, натянувшаяся цепь, кажется, звенит, но раздается отчетливый всплеск, свист и новый всплеск. Корпус судна подается вперед и замирает, мотнув носом. Немного ослабевшая цепь снова натягивается.

– Анкер сорвало, – слышен голос с кормы. И опять скрипит шпиль, который еще и кабестан. – Навались! Вместе на счет три! Ну-ка! Дружно! Ну-ка, разом! Ну-ка… стой! Сдай обратно. А то вырвем все!

Цепь, идущая от носа, заметно провисает. Группа матросов снова укладывает сходень на пирс и отправляется к месту, где цепь сходится с землей. Оказывается, здесь наш литой якорь уперся своими рогами в грунт и вырвать его можно, только подняв кверху шток. Совместными усилиями парни с этим справляются, грузят добычу в подоспевшую шлюпку, которую с носа судна подтягивают к борту.

– И всё? – разочарованно вопрошает Том.

– Если бы порвалось, то было бы «Всё» – отвечает мистер Смит. – А так у меня сегодня праздник.

Мы же с Софочкой тихонько ликуем. Она потому, что у папы на корабле имеется хотя бы один неплохой якорь с крепкой цепью, а я в силу понимания – в этом году детям нужно преподать меры длины, объема и веса. Познакомить с треугольниками и измерением углов. Это младшим нынче по семь, а старшие почти взрослые – двоим уже одиннадцать.

А вот и отец приблизился к нашей нешумной толпе. Все как бы счастливы, но уж очень зрелище было невыразительное.

– Мистер Смит, – отец подает кузнецу тряпичный мешочек с монетками – они звякнули. – Мистер Смит, мистер Смит, мистер Смит, – кошельки достаются и сыновьям мастера. И далее остальным, хотя имена папа знает не все. Меня же награждают простым родительским чмоком. Ладно, у Мэри спросим, насколько папенька расщедрился. Он не жмот, даже не прижимистый, но тратит деньги расчетливо.

– Пап! Ты где воду будешь набирать перед выходом в океан?

– В Плимуте.

– Залей в каждую бочку галлон рома сразу, чтобы дольше не портилась, – мы с Софочкой действуем в сговоре – я вспомнил – она озвучила. По крепости перевозимой воды выходит, что четыре литра разбавляется где-то в ста – ста пятидесяти, то есть два-три процента, как считалось у нас, содержания алкоголя. Сопоставимо с пивом. Если бочки чистые и пропаренные, а вода не из сточной канавы, должно сдержать развитие микроорганизмов.

Маму и младших сестер отец обнял у трапа. Софочка тоже подошла, чтобы ее приласкали. Матросы как раз закончили с тросами на корме. И флейт ушел, развернув сначала пару парусов на бушприте, а потом поставив бизань. Тут в эстуарии нашей речушки тесновато, да и мели встречаются, вот отец и осторожничает.

К концу работ над цепью мы неплохо разогнались, начав работать в стиле автоматизированного производственного комплекса. Опять же оснастку довели до ума – темп у нас заметно возрос. Вот и принялись за создание второй цепи, потому что все равно понадобится. Ну и учебный год начинается, так что кузница только после уроков. Зато матери за руку привели к нам ка этот умел писать и даже считал хорошо. Он прошлый год ходил в учениках аптекаря в городе, а что не сложилось у них там – ума не приложу. И в придачу к нам присоединилась Консуэллка, которой «уже целых пять». Долго я сомневался, создавать ли для них отдельный класс, но потом прикинул, что и без того ребята учатся неодинаково, отчего требуют разной доли внимания. Словом, ссадил всех вместе. Что же касается работ после уроков, так младшие – на яблоки, а остальные делают цепь.

Кажущаяся простота оказалась именно кажущейся. Старший новичок, для ясности буду звать его Аптекарем, поправил меня на уроке. Учтиво, но как внутри нас гневно взвилась Софочка!

Пока мы с ней вели внутреннюю дискуссию, класс не дышал, а наглец просто извелся от переживаний, глядя на то краснеющую, то бледнеющую старшую дочь хозяев земли, по которой он ходит.

Моя реципиентка утихла, только когда я пообещал, что разберусь с придурком по-мужски. Призвал его за кафедру и повелел самому все изложить. Он и изложил. Про сегодняшние здешние меры веса и объема. Выяснилось, что, кроме житейских, есть еще и аптекарские, и ювелирные. Это если про унции, драхмы и граны. А есть еще и бушели для сыпучих продуктов, которые не следует путать с пинтами и галлонами «мокрыми», хотя связь между ними при должном старании можно проследить. Но тут не стоит забывать о ювелирах. И да хрен бы с тем злосчастным каратом, но там тоже есть унции. Короче, я исписал три листа и провел кучу времени за попытками прикинуть все это к массе воды, занимающей названные объемы. А парня просто поблагодарил. Тем более что следующий урок природоведения был посвящен закону Архимеда, где понятия объема и веса сходились воедино… масса выпертой воды…