Я пожал плечами.

— Знаешь, я всегда думал, что уважение — это такая штука, которую ты должен заработать сам. Благодаря своим ЛИЧНЫМ качествам, а не праву рождения или денег.

— Я старался! — запальчиво вскричал демангел. — Задницу рвал, но всё равно… Всё равно никому не был НУЖЕН. Я был лишним, Макс. Нефилим — это как… как если бы экой отрастил ноги. А потом долго удивлялся: на хрена они ему сдались?

— Да, я понял. И ещё раз: сочувствую, — я поспешно продолжил: — Но знаешь, что я сказал по этому поводу Патриции? Не можешь получить признание в семье — заведи себе новую. Найди своё СОБСТВЕННОЕ место и живи своей жизнью — не той, которой для тебя хотят другие. А той, которой хочешь именно ТЫ.

— Но этого я и хочу! — нет, правда, Он почти рыдал. Да, родственники могут достать кого угодно. — Хочу, чтобы меня уважали на Клоаке Дьявола. Хочу, чтобы высокородная демонесса Люцифуг не морщилась досадно, когда кто-нибудь из знакомых упоминает моё имя.

— А чтобы гордо демонстрировала твою медаль, на которой будет выбито «лучший сын на свете», — кивнул я. — Понимаю. Конфликт поколений.

— Называй, как хочешь.

— Можно вопрос? — и дождавшись кивка, продолжил: — Чего ты добьёшься, сдав меня этому… как его… ну, барону?

Денница дёрнул плечом.

— Прежде всего, я добьюсь того, что ты перестанешь мозолить мне глаза. Я больше не буду оглядываться назад и думать: — А что бы на моём месте сделал Макс?.. Не буду постоянно, денно и нощно, взвешивать свои поступки, и считать: а сколько усилий затратил бы на это мой злейший враг?..

— Ну, это легко, — я улыбнулся. Через силу, но я себя заставил. — Прежде всего, я НЕ СТАЛ бы делать ничего из того, чем ты промышляешь. Просто не смог бы. Подставить девчонку-подростка, чтобы насолить кому-то ещё? Увольте. Сдать друга, чтобы его превратили в овощ? Извините. Не моё.

— Меня от тебя просто тошнит, — поморщился Денница. — Корчишь из себя святого, а всё только по тому что тебе НИКОГДА не приходилось идти по головам!

— Прости. Не испытывал такого желания.

— Но ты ведь РАЗОРИЛ Эроса Аполлона. Отобрал у него клуб, и теперь без зазрения совести утверждаешь, что «Чистилище» — твоя собственность. Ты лицемер, Макс! И ЭТО бесит больше всего. Я хотя бы честен со своими жертвами.

Я покачал головой.

— Никогда не считал своих противников ЖЕРТВАМИ, Дэн. Мы с Эросом поспорили. Я вывернулся наизнанку, но выиграл — потому что так было нужно. Потому что от меня в тот момент зависела куча людей. То же самое и с тобой: мы поспорили. Я выиграл. Может быть, в следующий раз выиграешь ты… Ах да. Забыл. Следующего раза не будет. Через… Вот уже через десять минут, меня выжмут досуха и тебе НЕ С КЕМ будет спорить.

Пытался ли я манипулировать демангелом?

Да, чёрт подери!

Я хотел жить.

И желательно, не в виде овоща.

Но знаете, что? Я всё равно готов подписаться под каждым словом, которое говорил.

— И я буду офигенно рад твоему падению! — нимб над головой Денницы вспыхнул… и погас. — Да, точно. Избавлюсь от тебя и со спокойной совестью вернусь на Клоаку Дьявола. Продолжу пахать, как проклятый. И когда-нибудь — уж будь уверен — заслужу, чтобы демонесса Люцифуг мной гордилась.

— Ну что ж, желаю удачи, — не обращая внимания на электрический разряд, я просунул руку сквозь решетку и похлопал его по плечу. — Представляю: ни на кого не надо оглядываться. Не с кем соревноваться. Не с кем даже ВЫПИТЬ. Святой Люцифер, как же тебе будет СКУЧНО! Но… Если ты именно этого и добиваешься, то… — я пожал плечами.

Денница опалил меня свирепым взглядом.

— Ненавижу тебя, Безумный Макс.

— Да. Ты уже говорил.

— Ты бесчестный подонок.

— Ух ты. Спасибо за комплимент. Раньше мне такое говорили только девушки.

— Отойди подальше, я попробую взломать решетку.

Было ли у меня что сказать по этому поводу? Конечно ДА! Несколько ядовитых, полных сарказма реплик просто ПРОСИЛИСЬ на язык.

«А как же превращение в овоща, Денница?» «Не знал, что в глубине души ты — неисправимый романтик, Денница»…

Но я его прикусил.

И быстренько, чтобы он не успел передумать, отполз от решетки подальше.

Почему я полз? Да потому что виски оказался куда КОВАРНЕЕ, чем все демангелы, вместе взятые!

Бутылка, которую я выдул почти что в одну харю, наконец-то дала о себе знать. Перед глазами всё плыло, ноги заплетались, а Денница двоился так, словно у меня было две головы.

Демангел тем временем растопырил ладони и выкрикнув какое-то неприличное ругательство, толкнул ими решетку.

Из его глаз вырвалась вспышка света, и… этим всё и ограничилось.

Тогда он схватился за прутья и попытался их разжать. Жилы на шее вздулись, воротничок рубашки посерел от пота.

Но результат был нулевой.

Где-то на грани восприятия лязгнуло железо. Раздались далёкие шаги.

Я рассмеялся.

— Чему радуешься? — отпустив решетку, демангел принялся простукивать камни, в которые были вделаны прутья.

— Интересно: что сделает барон, когда поймёт, что ты помогаешь мне бежать?

— Не хотелось бы узнать это из первых рук, — буркнул Денница и выпустил плотный поток энергии в камень.

Стена раскалилась. Секунду казалось, что вот сейчас камни потекут… Но нет. Они просто потрескались, но остались на месте.

Шаги приближались.

— Слишком поздно, — сказал я. Нечеловеческим усилием попытался протрезветь… И плюнул. Если уж всё равно суждено помереть, то лучше уж пьяным, чем трезвым, верно я говорю? — Ценю твою попытку, но…

— Ты же знаешь, Макс, — Денница вновь обхватил решетку руками. — Я не умею проигрывать.

— Возможно, пришла пора научиться.

— Ни. За. Что.

Он хлопнул в ладоши и… стал летучей мышью. Мышь из Денницы получилась упитанная, с горящими злобными глазками и сияющими рожками на голове.

Она протиснулась сквозь прутья ко мне в камеру, и… снова стала демангелом.

— Вот интересно: это я напился, или ты? КАКОГО ХРЕНА ты тут делаешь?

— Заткнись, Макс.

И он вновь направил поток энергии на камень. Но теперь это была наружная стена…

— Бесполезно, — прокомментировал я. — Мы глубоко под землёй, так что…

И вдруг камни стены приобрели самостоятельность и отправились в полёт — каждый по своей, отдельно взятой траектории.

На нас с Денницей обрушился ослепительный свет.

Я осторожно выглянул в брешь.

— Ух ты. Не знал, что местные используют пространство Эшера… — мы находились на вершине башни. Не внизу, как я всё это время думал. Я осторожно пощупал края бреши. — Отличный способ вести строительные работы, друг, — похвалил я демангела. — Научишь?

— Тебя?.. — тот изобразил испуг. — Даже не мечтай.

И в этот момент с той стороны решетки донесся крик.

— Вон они! Изменники решили сбежать!..

Я оглянулся. В прутья решетки как раз просовывалось несколько ружей такого калибра, что в стволе поместился бы не только мой кулак, но и голова.

— Це-е-ельсь!