Теперь цепочка событий становилась очевидной, и оставалось надеяться только на то, что эта «сцена» никак не скажется на состоянии и беременности начальницы, потому что иначе хрупкое счастье всех вокруг просто рассыплется.

Однако утешительных новостей от Паши всё ещё не было, пересилив себя, Злата ещё раз всё проверила и решила ехать домой. Ей нужно было ещё раз обо всём подумать, потому что сейчас большинство реакций и действий от шока были заторможенными и безэмоциональными.

Злата понимала: сейчас всё зависит от состояния Милены, узнав о нём, можно будет строить дальнейший план. А пока остаётся только ждать. Разрушится её жизнь снова или останется прежней. Оставалось только подумать, как вести себя с родителями. Почему-то в том, что они дома Злата не сомневалась.

***

Пройти к Милене разрешили через полчаса. Врача, который вёл женщину, Паша прекрасно знал, доверял практически, как самому себе. Суровый, юморной, но толковый. Этот мужчина спас ни одну женскую жизнь и ни одного ребёнка.

Поэтому хотя Егор Степанович и ворчал что-то про то, что беременных надо беречь, всё же максимально успокоил мужа пациентки и объяснил, что с его женой и ребёнком всё в порядке. Правда, отчитал Булата основательно и конкретно.

— Вы — солидный мужчина, а жену с работы практически на скорой увозят, как ни стыдно, — проворчал мужчина, иронично усмехаясь. — Беременная жена должна сидеть и наслаждаться жизнью, оберегаемая не то, что от всякого стресса, а даже от лишнего писка комара. Максимум нагрузки — новые обои выбрать или цвет стен в детской. А вы? Жену не бережёте, а потом скачите по больнице: как она? Нормально она, спасибо Егору Степанычу, золотой человек, и жена у вас молодец, ангел просто! «Мужу не звоните, он на работе, будет волноваться». Смотрите, мужчина, будете девочку обижать, лично заберу.

Булат сухо кивнул, выслушивать критику в свой адрес было неприятно, особенно, когда с ним разговаривали, как с маленьким мальчиком, но, если разобраться, то говорил врач по делу.

Мужчина сдержал раздражение и сконцентрировался на чувстве благодарности. Как ни крути, Милене Егор Степанович, действительно, помог, остальное было неважно. Главное — в порядке жена и ребёнок.

— Спасибо, — после непродолжительного молчания отозвался Булат. — Всё учту, к ней уже можно?

— Можно, но только положительные эмоции, — дотошно заметил врач. — Паш, проследишь, раз твои знакомые.

Друг кивнул, решив отойти и детальнее обговорив всё с коллегой, а Булат тут же направился в палату. Кажется, впервые в жизни в нём горели настолько противоречивые эмоции. Ему хотелось одновременно обнять и придушить Милену. За эту её самостоятельность, глупость, эгоизм… Он же без неё уже не….

— Булат, — карие глаза вспыхнули светом, а губы растянулись в нежной улыбке. Такой родной и знакомой, что у мужчины защемило где-то под рёбрами. — Ты здесь?

Булат закрыл глаза, видеть её такой маленькой на этой больничной койке было выше его сил. Вся строгость в момент испарялась, а желание просто забрать её отсюда и никуда больше не отпускать прогрессировало в геометрической прогрессии. Всё-таки никто не может вить столько верёвок из мужчины, как любимая женщина: ни семья, ни партнёры, ни друзья. Собраться и поговорить стоило сейчас Булату огромных усилий.

— Как видишь, и не надо тут на меня смотреть такими перепуганными глазами. Допрыгалась, — сухо ответил Булат, садясь на стул рядом с больничной койкой. — Рассказывай, кто, что, как и почему? Я слушаю!

Милена ощутила, как голос мужа к концу фразы стал строже, «покрываясь коркой льда». Он сам выглядел, как натянутая струна, а тяжёлый взгляд не обещал ничего хорошего. В гневе Булат, действительно, становился тигром, готовящимся к прыжку. Женщина чувствовала, что мужчина был взбешён, и догадывалась, что косвенно он слышал о версиях произошедших событий. Она выдохнула, прикусила губу и шмыгнула носом.

— Милена! — без крика, но требовательно отчеканил её имя Булат. Да так, что захотелось вздрогнуть. — Я спросил.

— А я не хочу разговаривать, хочу, чтобы меня обняли! — Капризно заявила Милена, приподнимаясь в постели и усаживаясь максимально близко к мужу. Лёгкое движение, и женская рука уже легла на его колену, а глаза посмотрели так пристально и с такой лаской, что Булат чертыхнулся. Знала ведь, что использует запрещённый приём. — И я… я же тебя люблю. Очень… Не кричи…

Тихо, на грани слуха, а потом женский лоб боднул его плечо, нежные пальчики, опустились на плечо, и любящий взгляд заглянул в душу настолько, что сил сопротивляться — просто не осталось. Стена, как это ни прискорбно, рухнула под действием этой коварной женщины. Жены.

Булат, ругая себя за бесхарактерность, осторожно переместился на кушетку, раскрыл руку и притянул Милену к себе. Чувственно, но осторожно, чтобы чувствовала, как нервно бьётся его сердце от её фокусов. Мужская рука зарылась в русые волосы и немного их сжала, показывая, что он хоть и любит, но ещё и близко не остыл.

— Прибью тебя когда-нибудь, — шепнул Булат, ощутив, как полные губы оставили поцелуй на его виске. — Почему ты никогда не слушаешь? Почему в пекло лезешь? Тебе делать нечего — выяснять отношения с этой психопаткой! Дура…

Милена усмехнулась, почувствовав, как за обвинениями, любимый мужчина скрывает страх. Его тело до сих пор потряхивало, а голос звучал совсем не так, как обычно. Слишком обеспокоено. Женщина провела ладонью по его спине, продолжая вкрадчивый шепот, чтобы задобрить зарождающуюся бурю.

— Прости меня, сначала я изображала приступ, а потом уже кольнуло по-настоящему. Но ничего серьёзного, просто прокапали, я попросила немного меня тут подержать, чтоб отвести подозрения, — протараторила на одном дыхании Милена. — Так было нужно. Не злись, той даме и самой, кажется, стало действительно плохо. Она вела себя как-то нездорово.

Булат хотел сделать разумное замечание, но женщина тут же его поцеловала, мешая говорить и скользя пальцами по мужскому лицу. Они прижимались друг к другу, переплетались языками, выражая так всё, что не могли сказать. Стук в дверь раздался где-то на периферии сознания, кажется, Булат только на секунду отстранился, чтобы крикнуть:

— Дверь закрой!

А дальше мужчина снова потерялся в ласках любимой женщины, позорно капитулируя. Знает же, он сделает всё, что она захочет. Знает, что не может на неё злиться. Знает, что… без неё уже ничего не имеет смысл.

***

Паша позвонил Злате уже поздним вечером. Девушка не спала, поэтому ответила сразу. Вся на нервах, усталая, измученная она, кажется, настолько обрадовалась новостям, что едва не заплакала.

— Слава Богу, что обошлось… — Выдохнула Злата, усаживаясь на кровати. Она говорила тихо, потому что родители уже приехали домой и заняли соседнюю комнату, хотя раньше никогда так не делали. Хоть молча мимо прошли, это неизбежно. — Я боялась, что что-то с ребёнком, хорошо, что всё так.

— Всё в порядке, — уверенно подтвердил Паша, успокаивая свою девушку. Теперь они снова поменялись ролями. — Сидит в палате, милуется со своим тигром, едва ли не категория: восемнадцать плюс. Постучал в дверь, а меня внаглую выперли.

Злата тихо рассмеялась, вспомнив, как их недавно внезапно застала Милена. Как же тогда было стыдно… Как школьникам.

— Сами милуются, а нас отчитывают, — отозвалась она, не пряча широкую улыбку. Даже звука любимого голоса хватило, чтоб снова соскучиться. — Будем считать, что очередь дойдёт и до нас. Ладно, я… пойду спать и тебе советую, ты сильно устал сегодня.

— Не настолько я стар, чтоб уставать от постельных нагрузок, — усмехнулся Паша, действительно, чувствуя, как подкатывает сон. — Доброй ночи, Злата.

— Доброй ночи, доктор.

Девушка улыбнулась, иногда этот мужчина, кажется, забывал, что он — человек. Просто чудесный доктор. Однако о том, что они оба люди, Злата вспомнила ровно в том момент, когда начала расстилать постель, а в её комнату истерически вбежал отец.