***

Только вот больше поговорить со Златой мужчина так и не смог. Ни через день, ни через два, ни через неделю. Телефон не отвечал, а страница в социальных сетях была удалена.

Девчонка как будто исчезла и осталась только в его воспоминаниях.

Возвращаться домой после лечения было невыносимо тяжело. Настолько, что фактически каждый шаг давался девушке с огромным трудом, представляясь падением в пропасть. Таким же вынужденным и таким же отчаянным.

И хотя Злата знала, что рано или поздно ей пришлось бы вернуться домой, в моменте она оказалась до дрожи в коленках к этому не готова. Совсем неудивительно. Привыкший к ласковому солнцу всегда поразительно быстро замерзает на севере.

Впрочем, родители так радовались её возвращению, что даже взяли отгулы на работе, чтобы провести время с дочерью. Такая забота должна была бы тронуть, но Злата уже давно не страдала наивностью и прекрасно понимала: это лишь попытка подсластить пилюлю.

Ожидаемый гром разразился за ужином, когда они сидели за семейным столом, стараясь поддерживать обстановку семейного вечера.

Родители шутили, не забывая многозначительно смотреть друг на друга и делать какие-то только им понятные знаки. Жаль только, что в этой конспирации не было смысла, потому что Злата уже давно вела свой личный обратный отсчёт.

Пять. Четыре. Три. Два. Один.

— Мы очень за тебя испугались, — торопливо начала мама и сильнее сжала вилку в ладони, как бы ища точку опоры. — И… ты можешь злиться, не соглашаться с нами, но все принятые меры необходимы для твоей безопасности. Ты переходишь на домашнее обучение, с университетом мы вопрос решили.

Злата тоскливо улыбнулась, стараясь не заплакать. Она знала, что всё будет именно так, но до последнего надеялась на чудо, которого в очередной раз не случилось. Кажется, давно было пора перестать в него верить.

— Мам, то, что произошло… было случайностью и не повторится, не нужно домашнего обучения, я в состоянии…

Договорить девушка не успела: мать выразительно стукнула кулаком по столу, прерывая её на полуслове. Лицо женщины поразительно покраснело, а глаза тут же наполнились ещё более воинствующим настроением. Злата видела, как сильно трясёт мать, и понимала, что у него просто нет ни единого шанса её отговорить.

— Ты о нас с отцом подумала? Что будет с нами, если с тобой что-то случится? — Женщина встала, оперлась руками о стол и подалась вперёд, возвышаясь над потерявшей даже надежду Златой. — Мы уже хоронили одного ребёнка, ты хочешь заставить нас снова через это пройти?

— Нет, — девушка зажмурилась, сжалась, пытаясь подобрать нужные слова, но после последней брошенной матерью фразы всё казалось неуместным и лишним. Хотелось и смеяться, и плакать, и кричать. Она покосилась на отца, но тот смотрел на неё ровно таким же осуждающим взглядом. — Но запирать меня дома не выход, даже тут может что-то произойти.

— Хватит переводить стрелки! Дома ты под ежечасной охраной и нам с папой так намного спокойнее. Не нужно драматизировать, ты ведь уже была на домашнем обучении. В этом нет ничего…

— Я девять лет училась так и не хочу больше! — Крик, бессмысленный, но такой искренний. Как и уставшие глаза с застывшими в них слезами. — Мама, я не могу! Я не хочу жить в клетке. Я хочу жить, как нормальный человек: в конце концов, жить, радоваться, учиться! Со мной больше ничего не случится, не нужно постоянно переживать и генерировать негативные сценарии!

— Мы отпустили тебя, и что произошло? Еле откачали, и я не собираюсь больше ничего слушать! — Мать смотрела на Злату как на врага и не желала ничего слушать. Её трясло, тело ходило ходуном, а лицо всё продолжало затягиваться багровыми пятнами. — Иди к себе. Когда успокоишься, поймёшь, что мы правы! До этого времени я не собираюсь с тобой разговаривать.

Злата горько усмехнулась и, глотая обиду, в ту же секунду встала изо стола, правда, напоследок не забыла посмотреть на своих родителей. Однако, на удивление, в этом взгляде больше не было ни злости, ни обиды только бесконечная усталость и разочарование.

Не хотелось больше ничего, но, как оказалось, это было лишь начало её очередного личного витка ада.

***

Дни до первого звонка Павла Аркадьевича потянулись бесконечной серой чередой: тупо и бессмысленно. Настолько, что оставляя свой номер на странице социальной сети, Злата ни на что всерьёз не рассчитывала. Огонёк веры в ней просто затух и не желал разгораться вновь.

Впрочем, после её поступка надежды на то, что мужчина забудет об обиде и сделает первый шаг, фактически не было. С другой стороны, поступить иначе она просто не могла, ведь радость после их близости в тот вечер была совсем недолгой, а слова навязчивой медсестры оказались слишком доходчивыми.

В ту ночь она пришла к ней в палату и нагло потребовала оставить Павла Аркадьевича в покое. Естественно Злата рассмеялась, однако, когда Лена показала их совместное с мужчиной фото в ординаторской, ей резко стало не до смеха. Сдержаться и не выдать своего страха тогда оказалось невыносимо тяжело.

— Ты хочешь, чтобы я уехала из больницы? — холодно спросила Злата, скрестив руки на груди. — Допустим. Правда, тебе это в попытках его очаровать несильно поможет.

— До твоего появления здесь у нас всё было хорошо, мы собирались поженится, так что как только ты свалишь, всё действительно наладиться, — не без злорадства заметила Лена.

На эту реплику Злата только закатила глаза.

— Не неси чушь. Павел Аркадьевич и свадьба, я скорее поверю, что завтра конец света, — иронично заметила девушка, мысленно призывая все свои силы. Держаться так нахально, когда внутри бешено колотилось сердце, стоило ей больших трудов. Страх и переживания за полюбившего врача потихоньку начинали сводить с ума. — Фотки, правда, сделала хорошие, тут не спорю. Хотя в них не было необходимости, я всё равно завтра собиралась сваливать. Зря трудилась.

— Думаешь, я поверю в этот бред? — Медсестра насупилась, но во взгляде всё-таки проступило сомнение. — Ты как клещ к нему прицепилась, но ничего я отцеплю. Если не свалишь, покажу это твоим предкам, и плохо резко станет всем.

— Топорно и глупо, потому что, если бы ты любила его так, как кричишь, то никогда бы не смогла причинить ему вред, несмотря на все его прегрешения, — Злата склонила голову набок и внимательно посмотрела в глаза Лены, отчаянно пытаясь что-то в них увидеть. — В тебе же только желание обладать не более того. Его ты не стоишь.

Выдержать этот диалог тогда оказалось непросто. Однако дать понять Лене, что в её руках находится настоящий рычаг власти было равносильно самоубийству. Злата смогла сделать равнодушный вид и убедить её в нелепости собственных угроз, но уехать, несмотря на это, всё-таки пришлось.

Рисковать Павлом Аркадьевичем девушка бы ни за что ни стала. Ведь в отличие от Лены она, действительно, им дорожила.

А он, кажется, почувствовал это и сделал первый шаг, позволяя ей увидеть немного больше, чем другим. Наверное, потому что тоже чувствовал их какое-то нереальное притяжение на духовном уровне. Такое, что постепенно даже их телефонные разговоры превратились в необходимость. Его голос и внимание позволяли окончательно не сойти с ума.

От родителей получить это было нереально, а вот Павел Аркадьевич давал ей всё это в таком количестве, что становилось страшно. Она любила слушать его, садится на подоконник и смотреть в окно. В такие моменты ей становилось по-настоящему тепло и больше ничего не хотелось.

Однако и это в тюрьме оказалось неслыханной роскошью. Злата поняла это, как только увидела, что её телефона в комнате больше нет, а на полках появились лишь новые фотографии сестры в рамках.

Они и так всегда украшали её комнату, только вот сейчас их стало ещё больше. Из каждого угла комнаты на неё смотрела улыбающаяся девушка, которую она не смогла спасти. Красивая, счастливая, та, что заслужила жить в отличие от неё.