Убийца закрывает глаза.

— Я ничего не видел, — открещивается он, когда я обхожу Рокси.

— Верно, — собственнически рычу я. — Но ты чувствуешь запах ее возбуждения? — Я делаю глубокий вдох. — Я же чувствую. — Рокси нравится смотреть, как я работаю, нравится кровь. Боль. Моя Маленькая грязная Птичка.

Он качает головой, намеренно стараясь не дышать, но его дыхание сбивается, и он делает вдох. Бросившись вперед, я затыкаю ему рот и нос и впечатываюсь в его лицо.

— Ты не сможешь почувствовать ее запах, — рычу я, и его глаза расширяются, когда он пытается не сделать еще один вдох.

Мы смотрим друг на друга, как он борется, без сомнения, его легкие горят.

— Ди, будь паинькой, — зовет Птичка из-за моей спины.

Смеясь, я отстраняюсь, и он делает глубокий вдох и кашляет.

— Скажи спасибо моей Маленькой Птичке за то, что она оставила тебя в живых.

Парень снова кашляет, его глаза слезятся, когда он поднимает взгляд и смотрит на нее.

— Спасибо тебе, Маленькая Птичка.

Я замираю, а она ругается.

— Ты только что назвал ее «Маленькой птичкой»?

Он переводит взгляд на меня и осознает свою ошибку.

— Нет-нет, я просто…

— Ди, — бормочет Рокси, но я игнорирую ее, когда смотрю ему в лицо.

— Тщательно подбирай слова. Есть что-нибудь еще, что ты можешь мне сказать? — спрашиваю я, пока сдерживаясь, пытаясь выполнять свою работу, хотя мне хочется разорвать его на куски.

— Они наняли других, ребятки, чтобы убить вас. Они не остановятся, пока ты не умрешь, и у них есть кто-то, кто кое-что знает о тебе, — выпаливает он.

— Крот? — требую я ответа.

Он сильнее качает головой.

— Нет-нет, некоторые сведения были старыми, я предполагаю, что это кто-то из тех, кто раньше работал на вас.

Я легонько шлепаю его по лицу.

— Ты хорошо поработал.

Я вне себя от злости, что кто-то, кто получил работу у нас, предал нас. Я должен буду сказать Райдеру и позволить ему прошерстить их всех. Мы, как правило, следим за старыми сотрудниками, чтобы убедиться, что им ничего не нужно, но это? Это предательство.

Отвернувшись, я ухмыляюсь моей Маленькой Птичке, снимая с пояса маленький нож. Она ахает, когда я поворачиваюсь и перерезаю ему горло. Его глаза расширяются от шока, и парень отплевывается, когда кровь брызжет и хлещет из раны. Он не может остановить ее, а я прижимаюсь лицом прямо к его лицу, когда он умирает, наблюдая за тем, как тускнеет свет в его глазах.

— Она моя. Моя! — рычу я.

Я смотрю, как он умирает, а затем, все еще чувствуя, как во мне бурлит желание, я поворачиваюсь лицом к своей женщине. Она смотрит на меня со страхом и желанием, борющимися во взгляде ее глаз, когда я подхожу ближе. Хорошо, она должна бояться меня. Я мог бы сжечь Птичку так же легко, как она могла поглотить меня.

Рокси знает, что я опасен, знает, что, возможно, быть в моих объятиях означает её смерть, но она охотно делает шаг вперед. Мы просто два человека, которые нашли друг друга в этом темном, жестоком мире. Она облажалась, но и я тоже. Вместе мы могли бы стать чем-то удивительным, или мы могли бы взорваться.

Я хочу это выяснить.

Я не буду ее спасителем, я буду ее грешником.

Но у нее с этим все в порядке — более, чем в порядке. Понимаю это, когда Птичка прижимается к моей груди и откидывает голову назад, чтобы улыбнуться мне. Слышу, как кровь капает на пол позади меня, но она игнорирует тело так же, как и я. Мы танцевали вокруг этого пламени с тех пор, как она впервые появилась здесь, и пришло время нам зажечь.

— Дизель. — То, как она произносит мое имя, посылает импульс похоти прямо к моему и без того твердому члену. Губы Рокси приоткрыты в желании, навершия ее грудей такие острые, когда она тяжело дышит.

— Маленькая Птичка, — отвечаю я, медленно опуская голову, давая ей возможность отстраниться. Я бы не позволил ей сбежать, но это задало бы тон тому, как все это закончится. Хочет ли Рокси драться, как с Кензо, или она хочет сдаться мне и той боли и удовольствию, которыми я готов ее одарить?

Птичка идет мне навстречу. Я запускаю пальцы в волосы Рокси и притягиваю ближе, заставляя встать на цыпочки, когда целую. Она взывает к этой дикой части во мне, выманивает ее наружу, чтобы прикрыть ею свою кожу.

— Пожалуйста, — умоляет Рокси у моих губ.

Это ее просьба, она подстегивает, и Птичка это знает. Ее глаза светятся озорством, моя Маленькая Птичка точно знает, что сказать, чтобы поиграть в эту игру. Она готова на все, чтобы получить то, что хочет, и прямо сейчас она хочет получить меня.

Глубоко внутри нее.

Щеки Рокси пылают от желания, а глаза сверкают. Даже здесь, в подвале, она сияет, как драгоценный камень. Ее рука скользит по моей груди, и я позволяю ей. Птичка ловко расстегивает мои джинсы и освобождает член, опуская взгляд на него.

Она рассматривает татуировку на моем члене и языки пламени, которые поднимаются по моим бедрам, и облизывает губы.

— Пламя?

— Напоминание о том, как легко мы все можем упасть, — бормочу я.

Рокси понимающе кивает, обводя меня по всей длине, прежде чем щелкнуть пирсингом на конце. Издавая животный рык, устав от ее игр, я хватаю Птичку за руки и поднимаю их над головой, пока она не растягивается.

— Все будет не так, Маленькая Птичка.

— Нет? — бросает Рокси вызов с заигрывающей улыбкой на губах.

— Хочешь мягкости, иди к другим, ты приходишь ко мне за порцией боли. Но ты уже знаешь это, Маленькая Птичка. Ты пришла сюда, чтобы наказать себя вместе со мной, за то, что хотела нас, за то, что сдалась. Я с радостью окажу тебе услугу.

Колени Рокси подгибаются, поэтому я поддерживаю ее — нет, это не сработает. Мне нужны свободные руки.

Держа руки Птички в своих, я ловлю их под мышкой, быстро развязываю путы на цепях убийцы и бросаю его труп в угол. Тащу Птичку через лужу его пролитой крови и приковываю ее по одной руке за раз, натягивая цепи, пока они не обвивают ее запястья, и Рокси едва может коснуться пола. Обязательно оттягиваю ее плечи назад, пока она не начинает задыхаться, боль постоянная и беспощадная. Поддерживающая ее на пределе.

Удовольствие ― это просто еще одна форма пытки, и я в ней мастер.

Ее глаза широко раскрыты, грудь вздымается, когда она смотрит на меня. Рокси хочет этого, она вошла сюда, в это место, добровольно. Теперь я собираюсь брать Птичку снова и снова, пока не буду удовлетворен, и если она выживет, тогда она одна из Вайперов.

Используя тот же самый маленький нож, которым я перерезал горло тому парню, я разрезаю ее топ, буквально отрезая его от нее. Ткань спадает, оголяя ее грудь, которая вываливается из прозрачного черного кружевного бюстгальтера. Я стараюсь аккуратно снять с нее ботинки, зная, что она их любит. Когда кремовая кожа Рокси обнажается передо мной, я протираю лезвие и дезинфицирую его, понимая, что оно должно быть чистым для того, что я запланировал.

Птичка смотрит на меня дикими глазами, судорожно сглатывая. Краска теперь заливает ее грудь, когда я провожу взглядом по ее татуировкам и изгибам. Она восхитительна, само искушение. Полные бедра, татуировки и сумасшедшее отношение, которое все время делает меня твердым как камень.

— Я собираюсь провести этим ножом по твоей коже, не разрезая, пока нет, просто волоча. Оставляя восхитительные розовые следы для моего рта, — говорю я ей, позволяя лезвию блеснуть на свету. Подойдя ближе, я прикасаюсь губами к ее губам. — Прямо к твоей сладкой маленькой влажной киске, которую я чувствую. — Пока говорю, я веду лезвием вниз, срезая ее лифчик. Отбросив его в сторону, я провожу лезвием ножа по коже ее бедра и нити стрингов, заставляя Рокси замереть, когда я делаю быстрый взмах ножом вверх. Я отбрасываю и это все тоже. Она чертовски сногсшибательна. Ее кожа испорчена несколькими шрамами и чернилами татуировок — от нее у меня слюнки текут.

Она вызывает привыкание.

Моя любимая новая навязчивая идея.

— Так сделай это, перестань болтать, — огрызается она.