— Я…

— Отменишь сделку? Аха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — её истерический смех вызвал у меня мороз на коже. Она буквально согнулась пополам от хохота, будто её это веселило. — Нет-нет-нет! Не будет этого! Аха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Если отменишь, то я сразу сдам тебя картелю, и пусть он сам разбирается с тобой! А может ты сам из картеля?

Девка называла меня мальчиком, но едва ли сама была старше двадцати двух примерно. И её поведение, я бы сказал, что передо мной человек лет сорока, у которого поехала крыша, но сохранился интеллект, который позволяет ему жить дальше.

— Давай же! Ударь меня!

— Зачем тебе это? — спросил я, стараясь держать себя в руках.

— Считаю до трёх и после этого подаю сигнал своим де…

Я отвесил девке такую пощёчину, что её голова опрокинулась в сторону, а сама она отшатнулась. Замерла, стихнув, после чего посмотрела вновь на меня. На её лице был безумный оскал, глаза блестели.

— Да… Да, именно так. Ударь меня ещё раз, если хочешь, чтоб сделка состоялась! Давай же! Или я тебя сама угандошу на этом мосту! Ты хочешь этого?! А?! Дава… кха-кха… кха…

Я ударил её в живот. Девка тут же согнулась, потеряв дыхание. Её ноги разъехались в стороны, и она плюхнулась на асфальт. Даже не хочу представлять, как это выглядело со стороны. Парень избивает девушку на мосту посередине реки в глуши, где свидетелями этого становятся малочисленные люди да холмы.

У меня такое чувство, что я сплю. Я… даже не понимаю, действительно ли это происходит со мной или нет, будто сама реальность трещит по швам. Даже оборотни с вампирами кажутся куда логичнее и правдоподобнее того, что передо мной сейчас происходит.

— Поднимай меня! Давай же! Мы ещё не закончили, колокольчик! — смеялась она без передышки, закашливаясь.

И я её поднял за волосы. Она смотрела, какая-то обезумевшая, оскалившая зубы девчонка, которая просто свихнулась и ждала, когда я её ещё раз ударю.

И я ударил.

— Ещё!

И снова.

— Ещё! Давай же, ты хочешь этого!

А потом снова и снова. По лицу бил пощёчиной, да так, что разбил ей нос и губы, в живот кулаком. И всё равно не в полную силу, так как бей я по-настоящему, она бы могла и не встать. Всё же разница между мной и ей существует — парень и девушка. Разные категории. И если она пыталась вывести меня из равновесия, то у неё это получилось. За всё время, что я помню себя, всего несколько раз меня выбивало из колеи что-то из-за моего характера. И она стала одной из тех немногих причин.

Я бил её ладонью по лицу и кулаками по корпусу, тягая за волосы по мосту, будто нашкодившую кошку за шкирку, пока она смеялась, пищала, словно мы занимались сексом, а не дрались, и дразнила меня. И никто с её стороны не подошёл к нам и не попытался остановить. Иной раз я действительно прикладывался от чистого сердца пощёчиной, от чего она хохотала, как ненормальная, и кричала, что любит меня.

Не успокоилась до тех пор, пока не осталось сил терпеть мои несильные побои. Или пока не кончила, судя по вскрику, после которого она оттолкнула меня и упала на пятую точку, тяжело дыша. При этом избитым чувствовал я себя. Морально.

Она тяжело дышала, но совсем не от того, что её только что накостыляли. Её возбуждённый был направлен на меня.

— Ну как тебе? Скажи, избивать девушку, которая тебя унизила, приятно, да? Чувствовать свою власть, чувствовать, что можешь делать ей больно, — она посмотрела на меня исподлобья, улыбаясь. С уголка её опухших губ стекала дорожка крови. — Я доставила тебе удовольствие? Тебе ведь понравилось.

Я смотрел на неё и думал, безопасно ли вообще отвечать? Какую хрень она ещё выкинет? Предложит отрезать себе пальцы или потрахаться прямо на мосту?

— Ответь мне, тебе понравилось? — улыбалась она. — Скажи же, классно, а? Приятно делать больно.

— Боюсь, это не входит в список моих любимых дел, — покачал я головой.

— Тебе понравилось, — подытожила она. — Очень понравилось. Нравилось бить непослушную грязную сучку, которая тебя обозвала.

И она снова рассмеялась. Не знаю, чего конкретно девка добивалась, если честно. Но чувствовал я себя не в своей тарелке. Нет, я бы не отступил при споре и гнул бы свою линию, если бы потребовалось, но чувствую, делал бы это куда более заторможено. Просто потому что в голове каша и кажется, будто я в театре или какой-то книге, где всё происходит по взмаху желающего. Сюрреалистичность.

Она медленно поднялась, слегка покачиваясь. Щёки начали опухать, но казалось, что она этого и не замечает. Подошла ко мне поближе.

— Обращайся… — вздохнула томно девка. — Я всегда готова… принять любого…

— Ты разве не глава Бабочек?

— Я их глава, я одна из них, и я тоже работаю вместе с ними. Я горжусь своей работой, потому что могу доставить удовольствие, облегчить душу и дать выплеснуть всё, что есть в душе клиента. Что может быть прекраснее, чем доставить удовольствие?

— Нравится быть шлюхой?

— Доставить удовольствие и придать красок или… — она показала зубки, которые словно были немного заточены, — отбирать жизни и делать больно другим. Чувствуешь разницу, мальчик? И кто же тут хуйло ебаное после этого?

Она подняла руку и взмахнула рукой, показав какой-то знак. Две сопровождавшие её женщины тут же отделились от машины и направились к нам, неся в руках чемоданы.

— Хочешь? — кивнула она на них. — Любую из тёлочек или сразу обеих. Я скажу, и они дадут тебе больше, чем любая твоя самая верная девушка. Или втроём? Или вчетвером?

— Я бы хотел испытать радость первого контакта с той, кто мне по душе и кого я буду любить, а не с девушкой лёгкого поведения, — стараясь держать себя в руках, ответил я. И ответил вполне честно.

— Ах, эти юношеские мечты о сексе в гармонии с чувствами, — сложила девка ладошки вместе и положила их под щёку, глядя на меня. — По твоим чистым суждениям о ебле с той самой первой поблядушкой я дам тебе… не больше восемнадцати лет. Да, примерно так, молодой, мечтающий о той самой… Уже хочу выебать тебя и разрушить столь прекрасное и чистое желание своим телом. Осквернить, испачкать, загадить, опошлить его. Нет ничего лучше, чем осквернять похотью таких юных дарований, — оскалилась она.

— У каждого свои взгляды на жизнь.

— Ты занимаешься наркотой, мочишь людей и втираешь мне такую дичь.

— То, что я делаю, никак не относится и никак не связано с тем, чего хочу. Если пересплю с кем-либо по пьяни или от дикого желания, то не буду горевать. Но хотелось бы всё равно, как ты выразилась, с той самой первой.

— Какой же ты мерзкий девственник. Теперь уж точно, как красная тряпка для меня. Хочешь ещё раз меня ударить?

— А тебе нравится боль?

— Охо-хо-хо, какой же ты глупый мальчик. Тебе нравится дарить подарки?

— Не вижу связи.

— Зато я вижу самую прямую. А ты просто глупый девственник.

К этому моменту девушки поставили чемоданы и быстро ушли обратно.

— Я сначала пересчитаю всё, — предупредил я.

— Давай быстрее, иначе выебу прямо здесь тебя. И поверь, — она слегка наклонилась ко мне, сцепив руки за спиной, будто пай девочка, — мне хватит на это сил.

Учитывая происходящее, я не удивлюсь этому.

Под её взглядом раскрыл ящики и быстро пробежался по содержимому глазами. Помятые, пользованные купюры, которые хрен отследишь в действительности. Не удивлюсь, если часть из них вытащена из трусов стриптизёрш, а частью нюхали кокаин. Просмотрев ящики, я просто достал ручные весы, после чего взвесил каждый. Чуть больше двадцати пяти килограмм у каждого.

— Амуниция?

— Груз, мальчик.

— Груз будет, я должен знать, что амуниция стоит денег, а не мусор местного производства с подвалов.

— Ну смотри у меня, — оскалилась она, после чего достала телефон и зачитала координаты. Я внимательно выслушал их, после чего… понял, что здесь нет связи. Телефон показывал ноль антенок.

Твою же мать… какого я прохлопал этот момент?!

Вот это был действительно прокол, позорный, который мог удостоить меня разве что премии идиота года. Как можно было пропустить момент, на котором всё держится?! Самое банальное — позвонить своим людям. Хотя правда была в том, что я даже не подумал об этом, так как привык к городу, где везде ловит связь. Хотелось за такой прокол ударить себя по голове.