— Такими темпами нам будет нечего там обыскивать, — пожаловался Пуля.

— Да главное, чтоб воевать ни с кем не пришлось, а остальное похуй. Хотя Соломон тот ещё барсук, всё тащит к себе.

— В каком плане? — не понял Француз.

— У него интересная черта — собирать всё у себя в доме. Едва ли не каждую красивую крышку тащит себе в дом, так что думаю, что мы там найдём, помимо дорогих вещей, ещё и горы ненужного мусора.

— Мусор в плане настоящего мусора или ненужных вещей?

— Второе. Ты не в курсе, да и остальные, скорее всего, тоже, но Соломон раньше был главным в порту среди грузчиков. Представлял их интересы вместо профсоюза, который только и делал, что брал деньги, но нихуя не делал. Оттуда он набрал свою первую команду.

— Там были импульсники?

— Не, обычный народ. Импульсники позже подтянулись, кто из-за денег, кого он сам пригласил, кто-то из-за силы. Но костяк был, и есть те самые рабочие, что в первый раз начали промышлять продажей наркотиков.

— К ним судно пришло какое-то?

— Ага. С человеком из картеля, который между делом предложил работягам подзаработать. И они подзаработали, открыв тут картель. Платили кому нужно, нанимали тех, в ком была необходимость. Ну а после их выгнали из порта, хотя сотрудничество в том вопросе не прекратили.

— Не думаю, что такая кухня была им необходима, — подал голос Француз. — На тот момент они должны были рубить хорошие деньги.

— А Брюссель был кем? Одним из них?

— Нет, начальником грузчиков, что управлял погрузками и так далее. И так получилось, что обычные работяги из Нижнего города, который на тот момент ещё не пал так низко, оказались сильнее начальника из Верхнего, где только появлялись фирмы и строились небоскрёбы.

Могу представить это — или мужики, или какой-то один начальник. Логично, как всё расположилось.

Тем временем шквальная стрельба начала сходить на нет и стала более глухой. Взрывы явно доносились из здания. Значит, наёмники смогли оттеснить противника в здание, где сейчас плотно занялись им. Если у Соломона не прокопан запасной путь, ему просто некуда будет скрыться.

Мы прождали ещё минут десять, прежде чем Бурый связался с наёмниками и получил добро продвигаться дальше.

— Только аккуратно, — предупредил он.

Территория особняка Соломона представляла из себя жалкое зрелище. Когда-то большая зелёная поляна была теперь буквально перепахана взрывами. Куски дёрна и вырванной с корнем травы валялись повсюду. Везде виднелись кучи земли, будто её сюда на грузовиках свозили. Это из-за того, что импульсники-наёмники поднимали земляные стены, защищая себя от стрелков из окон — стена поднялась, потом осыпалась вниз. Да и другие техники рыхлили почву не слабее.

На глаза попадались и выжженные участки, где трава до сих пор тлела или её вообще не было. Был даже кратер, образованный, скорее всего, тем самым огненным шаром. А ещё тела. Одни были едва ли не порваны на части, другие расстреляны, третьи сожжены до корочки. Причём тела как людей Соломона, так и наёмников.

— А вот и тот, что может разворотить БМП, — кивнул Бурый головой на останки человека.

Тот выглядел так, будто получил прямое попадание из гранатомёта. Оторванные конечности, разорванное тело и вывалившиеся кучкой кишки на выжженную землю, красные и влажные. Голова, а вернее то, что от неё осталось, валялось как лопнутый арбуз в трёх метрах от тела. Мозг вывалился кашей, а один из глаз был выпучен, словно выдавлен изнутри.

Его брали, судя по округе, долго и упорно, земля как после бомбардировки, вся в небольших картерах, всё выжжено вплоть до обугленной земли. А ещё несколько изувеченных трупов наёмников, который лежали в округе.

— Ну и мерзость… — поморщился Пуля в то время, как Гильза вообще села напротив головы и тыкала веткой в почти вывалившийся наружу глаз. — Гильза, какого хрена ты делаешь?!

— Да ничего, — ответила она, после чего воткнула в глаз ветку. — Просто посмотрела.

— Не так красиво, как рассказывают, да? — усмехнулся Бурый. — Описывают обычно сражение импульсников как благородный бой умений и импульса, где они красиво покрывают друг друга техниками и один в конце погибает. Вон, полюбуйтесь, что это в реале: всё вокруг переработано в говно, как после бомбардировки, а от проигравшего остаётся фарш. И не важно, наёмник это или кто-то из аристократов Великого рода.

Я смотрел на это спокойно. Нет, мне было неприятно, но не до тошноты, чтоб прям было невозможно смотреть на такое. Просто неприятно. И такие подарки встречались с завидной периодичностью.

— Где-то должен быть ещё один, но я не в курсе, он с финансистом или здесь, с Соломоном, — оглянулся Бурый.

В этот момент бой в доме достиг своего апогея. Очереди были долгими, протяжными, будто кто-то просто зажал гашетку и не отпускал её. Что-то взрывалось, и я видел, как периодически из окон волной вышибает наружу стёкла.

— У них там бой в самом разгаре. Кажется, второй до сих пор здесь, — нахмурился Панк. — Идём?

— Да, пошли, посмотрим, что да как. Не будем очень близко подходить.

А стрельба тем временем продолжалась, причём жуткая, непрекращающаяся и сопровождающаяся взрывами и раскатами грома внутри здания. В момент, когда мы подходили, угол здания взорвался, будто там взорвали не один килограмм пластида. Разлетелся кусками кирпича по округе, открыв разрушенный коридор, в котором виднелись наёмники, поглядывающие наружу. Сразу после этого стрельба быстро начала сходить на нет. Ещё слышались короткие очереди, но их становилось всё меньше и меньше. А когда мы вошли внутрь особняка, перед нами почти из ниоткуда появился наёмник с коротким докладом.

— Оба Легата уничтожены. Почти вся охрана уничтожена, остатки скрылись в подземном бункере, который мы собираемся вскрывать.

Довольный Бурый улыбнулся и отдал приказ:

— Приступайте.

Это был красивый особняк.

Когда-то.

Я могу судить об этом по тому, что осталось здесь после боя, как будто здесь воевали не люди, а танки. Каменный пол из плиток, по которому был выстелен тропинкой красный ковёр, во многих местах был потрескавшимся и выкорчёванным. Отсутствовали целые куски пола, каменные плиты были разбросаны повсюду или валялись большими кучами вместе с бетоном и перегородками. Ранее упомянутый ковёр валялся обугленной тряпкой у стены. Часть ковра.

Сорвавшаяся огромная люстра лежала в центре зала, раскидав в стороны осколки. Стены были испещрены пулями настолько, насколько это было возможно, будто их специально расстреливали. Деревянный декор, включающий перила были переломаны в щепки и обуглены.

Зал был разгромлен под корень.

— Так, а где у нас прячется наш друг Соломон? Внизу, в подвале? — спросил Бурый, оглядываясь.

— Да. Мы уже начали вскрывать дверь.

— Ну и отлично, идёмте, посмотрим на последние минуты старого ублюдка.

Спуск в подвал проходил через винный погреб, который не пустовал и был заполнен едва ли не дополна. Там, пройдя его и спустившись ещё ниже по лестнице, мы попали в продолговатую продольную комнату, оканчивающуюся стальной прямоугольной дверью. Точно не из тех, что можно вышибить обычным взрывом.

Сейчас её, судя по яркому огню, плавили термитом, ослабляя. Рядом стояли наёмники со взрывчаткой, готовые прикрепить заряды и выбить окончательно дверь. Другие держали оружие наготове. Но здесь были не все наёмники, часть осталась наверху обыскивать и добивать оставшихся врагов.

— Неплохую он себе духовку отстроил, — почтительно заметил Француз.

— Ну а ты как думал? У него дохера денег, да только на зарплаты жопился, сучонок. Зато теперь мы видим, что эти деньги его не спасли. Эй, долго ещё?

— Пару минут, — ответил один из наёмников.

В этот момент один из наёмников, стоявших здесь, подошёл к нам.

— Группа сверху нашла несколько слуг этого поместья и ещё четырёх сдавшихся людей противника, — доложил он Бурому.