— Я бы наелась слабительного?

— Ага, ты бы проклинала потом себя за глупость, поверь мне, — посмотрел я на неё с улыбкой.

Саки смотрела на меня такими удивлёнными большими глазами, что могла растопить даже северный полюс своей милотой. А потом она тихо захихикала.

Ну вот, подняли настроение на несколько пунктов, что уже хорошо. А теперь надо перейти к главному.

— Ну так что случилась, Саки? — встал я перед ней. — Опять ревёшь, но теперь уже хочешь наесться таблеток.

— Я… провалилась… — выдавила она, сразу сменив улыбку на грустную мину, и уже тише добавила. — Меня нигде не взяли. Я безработна…

— Прямо так нигде?

Она покачала головой.

Речь шла сейчас об офисах, где не надо мыть полы, стоять у плиты в забегаловке или отсасывать начальникам за деньги. Самая обычная работа с бумагами и поручениями. В конце концов, пора бы уже и расти вверх по карьере, верно? А найти малооплачиваемую работу, где надо пахать, как проклятому, за копейки, было не проблемой. Проблемой было продержаться на эти деньги с грудным ребёнком, которого ко всему прочему нельзя кормить грудью.

— А почему?

— У… у меня ребёнок. Все сразу отворачивались, стоило им это узнать. Я честно пыталась, — посмотрела она на меня, вновь плача. — Я прошла по всем работам, но везде отказали. Я… я не смогла никуда устроиться за нормальные деньги, хотя подходила.

— И тебя это так сильно подкосило, — сделал я вывод.

— Я ни на что не способна… я… я стараюсь, но… — начала всхлипывать, — я смогла побороть страх. А тут все отказали как один. Просто отказали. Я вообще ни на что не способна, и они это видят…

М-да… Саки та ещё тряпка. Нет, это не в плохом смысле, что я хочу обидеть её или разочаровался. Просто это неоспоримый факт. Она из тех, кто, получив несколько отказов, теряют уверенность и самолюбие настолько, что скатываются в глубокую депрессию. Таких очень и очень легко сбить с пути неудачей, так как от неё они оправляются куда дольше остальных. На таких людей бесполезно ругаться, остаётся лишь принять и постараться помочь.

Я видел, что Саки пытается, что в ней есть стремление, а значит, у неё были шансы ещё выбраться из этого. Главное, чтоб она не сложила руки до того, как всё устроится. Надо просто помочь разогнаться.

— Давай сюда Эйко, — я аккуратно принял её из материнских рук и положил спать на кровать, после чего подошёл к хныкающей неудачнице и обнял её. Саки, всё так же сидя на табуретке, уткнулась лицом в живот и вновь расплакалась, обняв меня руками. Ревела, будто ей только и нужно было, что поплакать, для хорошего самочувствия.

Ну что ж, бывает, все люди разные. Если в ней так сильно копится стресс и она настолько близко воспринимает всё к сердцу, то почему бы и нет, если это поможет ей идти дальше.

Я терпеливо дождался, пока она не отстранится от меня.

— Я тряпка, да? — пробормотала она, вытирая глаза. — Постоянно ною и плачу, будто только мне так плохо.

— Мы же оба понимаем, что ты хочешь услышать нет, — присел я на корточки напротив неё.

— Значит, да?

— Нет, это значит, что некорректно сравнивать себя с остальными, Саки. Ты — это ты, а они — это они. Кому-то даётся это легко, а кто-то просто не может перешагнуть через себя.

— Ты так взросло рассуждаешь, — шмыгнула она носом. — Тебе же шестнадцать только, но такое ощущение, что передо мной уже как минимум тридцатилетний. Чувствую себя ребёнком рядом с тобой, хотя должно быть наоборот.

— И это тоже зависит от человека, — коснулся я её носа пальцем. — Мой отец был довольно спокойным и сдержанным человеком. Как говорят, человек-скала, которого, казалось, ничего не может тронуть. Он научил меня смотреть на мир реалистично. Видеть то, что есть, а не верить в пони.

— Суро-о-овый, — протянула она.

— Умный. Да, мне шестнадцать, но возраст — это лишь срок давности. Некоторые в сорок лет не взрослеют, Саки. Поэтому, как говорил мой отец, быть взрослым — это уметь воспринимать мир таким, какой он есть на самом деле.

— Я вижу мир таким, какой он есть, но ты всё равно кажешься старше.

— Потому что ты не ощущаешь себя взрослой. Чувствуешь свою беспомощность и, глядя на меня, думаешь, что мне легко всё даётся. Тебе кажется, что взрослый — это умеющий принимать решение и идти до конца, но это не так. Дети тоже принимают решение, но это не делает их взрослыми.

— Ты очень умный, — с какой-то толикой восхищения ответила она. — Да-да, умный.

— Не сильно.

— Умнее меня. У тебя всё получается.

— И у тебя получится, — ответил я. — Завтра сходим, посмотрим, что можно сделать. Только ты сначала дай мне адреса, куда заглядывала, я сам посмотрю всё, хорошо?

— Да. Да, спасибо большое, — кивнула она.

Что-то сделать… Я уверен, что хоть одно из этих предприятий платит картелю. А это значит, что я могу надавить на них. Естественно, сначала спрошу разрешения у Бурого, и уже после приду делать то, что не любят многие — проталкивать своего человека. Но в этом мире без разницы, кто что любит, каждый крутится по-своему.

Саки долго смотрела мне в глаза, после чего сползла с табуретки, сев напротив меня на корточки, что наши глаза стали на одном уровне.

— Знаешь… мне бы хотелось сейчас почувствовать тебя ближе. Не в благодарность, а просто потому, что ты мне нравишься, и я хочу тебя. Но… — она провела пальцами по моей изорванной щеке, — ты откажешься. Я не обижаюсь, потому что знаю, что ты не хочешь обидеть. Поэтому я просто обниму тебя.

И она обняла. Просто обняла, положив подбородок на моё плечо.

— Спасибо, что тянешь меня за собой. Я бы уже давным-давно сдалась и опустилась обратно на самое дно.

— Боюсь, что я не тяну тебя, лишь подталкиваю, а всплываешь ты сама, Саки. На одном своём желании.

— Теперь я хочу тебя после этих слов ещё больше. Прекращай, — пошутила она и чмокнула меня в щёку. — Знаешь, мне стало даже легче.

— Я заметил.

По голосу заметил, он стал более бодрым и эмоциональным. Немного подобострастным и мягким, приобретая те же оттенки, что и до этого.

— Я, в принципе, могу работать и поломойкой.

— Но сама понимаешь, что это путь в никуда. Надо уже искать нормальную работу, чтоб жить дальше, а не поломойкой.

— Да, полностью согласна. Кстати, ты ел? — Саки поднялась с пола. — Пропадал весь день сегодня. И вчера.

— Сидел у знакомого.

— У тебя появились друзья! — обрадовалась она.

— Это прозвучало странно, если честно, — поморщился я, поднимаясь с пола.

— Нет-нет, не пойми неправильно, — загрохотали кастрюли с тарелками. — Ты просто выглядишь… Ну, во-первых, ты выглядишь старше из-за шрамов и своего всегда очень спокойного, но немножко хмурого лица. Не знай я точного возраста, сказала бы, что тебе уже есть восемнадцать. Кстати, а откуда они у тебя?

— Попал в аварию на мотоцикле. Ехал без шлема, меня занесло, и я немного проскользил щекой по дороге.

— Оу… это больно. Ну так вот, ты выглядишь таким хмурым всегда, нелюдимым, я бы даже сказала. Словно тебе и не сильно нужны люди. Поэтому я немного удивилась, когда услышала, что ты сидишь у знакомых. Так это к нему ты ходил, да?

— Да.

— Понятно…

Оставшийся вечер мы, нарушая традиции, разговаривали. Опять же, разговаривала Саки, а я по большей части слушал и кивал в моменты, когда это было необходимо. Радовал тот факт, что она быстро отходила, пусть и воспринимала каждую удачу слишком сильно и близко к сердцу. Возможно, чего-то и добьётся, если станет увереннее в себе. Этого же можно достичь лишь в том случае, если у неё будет всё получаться.

Вечером, когда Эйко, ребёнок Саки, устроила ежевечерний концерт, требуя кушать, мы разошлись по своим комнатам. Перед этим я выяснил все адреса компаний, где её не взяли, и нашёл, как мне показалось, самый подходящий — под крылом картеля, но при этом предлагающий нормальную по меркам Нижнего города зарплату.

И как только я оказался один, сразу достал свой обычный рабочий телефон.