От короткого прикосновения кровь буквально вскипела, сотни искорок галопом промчались по телу и взорвались фейерверком внизу живота. Вот она, магия, ради которой все и затевалось! И это лишь отголоски, настоящий дар придет после. Я получу его — или я не Тамиэль Бургунди!

Вопрос только — как. Намеками? Не покажете, мол, вашу ванну? Ой, а можно в ней заодно искупаться? Нет, тогда он решит, что я чокнутая, да еще и грязнуля. Рухнуть в обморок, чтобы подхватил меня на руки? Тоже никаких гарантий. Он же дракон, чтобы всяких там девиц спасать. Позовет слуг, велит вынести мое бездыханное тело — и пиши пропало.

Надо действовать решительно, брать ящера за хвост! То есть, не прямо за хвост, конечно, и не за то, что его отдаленно напоминает. Просто сделать так, чтобы у золотого не осталось никаких сомнений, зачем я здесь!

И я сделала. Набрала в грудь побольше воздуха — и прильнула к губам дракона.

На этом моя решимость иссякла. Мы замерли оба: я — от страха, что совершила непоправимую ошибку, он — от неожиданности.

Неужели не сработает?! Неужели у меня не только магического таланта нет, но и мало-мальской привлекательности? Впрочем, на что я рассчитывала… У него поди было уже столько роскошных красавиц, что я в сравнении с ними — бледная моль!

Однако, когда я уже барахталась над пропастью отчаяния, случилось нечто. Раздался тихий утробный рык, — я не поняла даже, он это рычит или я, — и меня вжали в крепкую мужскую грудь.

Золотой углубил поцелуй, словно требовал впустить его — и я подчинилась. Драконье пламя опалило меня. Я чуть не потеряла сознание, то ли от ужаса, то ли от странного чувства, что заворочалось внутри. Смутного, сильного, болезненного.... Такого, что все мои фейские инстинкты разом проснулись.

Они не просто кричали, они орали, как кот, которого прищемили дверью. И орали почему-то голосами моих родителей.

«Не смей, Тамиэль! Даже не вздумай! — пульсировало в голове. —  Марш домой, слышишь? Сию же секунду! Да ты же позоришь наш род… Что?! Ты правда позволишь ему трогать себя вот так?!»

«Еще как позволю! — упрямо возразила самой себе. — Именно для того, чтобы больше наш род не позорить», — и сорвала злополучное полотенце.

Друзья, это самостоятельная история, но если вы захотите побольше узнать про мир феечек и драконов - приглашаю вас в книги "Феечка для железного дракона" и "Феечка в драконьей академии"А еще обязательноПОДПИШИТЕСЬ НА МЕНЯ, чтобы не пропустить визуалы героев и прочие плюшки)

Вообще-то приличные феи целомудрием направо-налево не разбрасываются. Недаром наша кронфея Аэда подписала пакт с королем драконов, в котором четко сказано: никаких внебрачных связей. Сначала, мол, извольте жениться, а уж потом — в постель, иначе суд, лишение титула и пожизненный запрет иметь наследников. Словом, наказание по всей строгости.

Оно, казалось бы, логично.  Одна ночь с феей сулит драконам такой прилив сил, что если чешуйчатых не попридержать в узде, то нас мигом растащат по пещерам. Но вот загвоздка: мне-то брак с драконом даром не сдался!

Если честно, я бы к этим ящерам и на пушечный выстрел не подошла. Вся проблема в том, что мне самой позарез нужна магия. Да-да, от обмена энергиями выигрывают не только драконы! Им — боевая мощь, нам — новый уровень таланта. Ну, а в моем случае — хоть какой-то дар, потому что пока я, наверное, самая бесполезная фея в истории. В своей семье — так уж точно.

Родители искренне старались раскрыть во мне способности. Мы же Бургунди! Мой дед, Саэлей Бургунди преподает в фейской академии боевую музыку. Он подарил мне первую скрипочку, когда я была совсем малышкой. Вот только от звуков, которые издавал несчастный инструмент в моих руках, у всех разом разболелись зубы.

И ладно бы я просто плохо играла, техника — дело наживное, но ведь ни единой магической искорки моя душераздирающая мелодия не вызвала.

— Не иначе в мать пошла, — проворчал тогда дед, убирая измученную скрипку подальше в шкаф. — Ну что ж, живопись — тоже искусство.

После этого за меня взялась мама. Мы перепробовали все: краски, сепию, пастель. Я тужилась до седьмого пота, силилась создать нечто хоть отдаленно магическое, заставить рисунки шевелиться… Но нет. Они так и оставались посредственными детскими каракулями. А мама лишь грустно улыбалась, гладила меня по волосам и говорила:

— Это ничего, Тамиэль. Ты все равно умничка.

Ну да, как же. Вот моя сестра Юстина — другое дело. Она еще говорить не научилась, а бабочки, которых она вареньем рисовала на детском столике, уже вовсю махали крылышками.

Дольше всех не сдавался отец. Просто отказывался верить, что у него, великого скрипача-целителя, может быть такая дочь.

— Если она не музыкант и не живописец, то, очевидно, поэт, — заявил он, когда я жгла на заднем дворе очередную порцию своих неудачных картин.

— С чего бы?! — удивилась мама. — У меня в роду никто не владел магией поэзии! Да и у тебя тоже…

Думаете, это остановило папу? Ха, вы его просто не знаете! Он отправился в столицу, раздобыл в главном архиве записи о генеалогическом древе Бургунди и вернулся довольный донельзя.

— Моя прапрапрабабушка была поэтессой! — сообщил с порога. — Поэтому я нанял для Тами учительницу.

Бедная Флавия-тэй! Несколько лет она пыталась научить меня стихосложению, попивая успокоительные чаи и эликсиры, но в какой-то момент и у нее терпение лопнуло.

— Никаким даром там даже близко не пахнет! — подслушала я ее разговор с родителями. — Не мучайте девочку. Отсутствие таланта — большая редкость, но такое случается. Музы не одарили вашу дочь, и не вам оспаривать их волю!

— Старая фря! — емко простился с ней отец и потащил меня в храм муз.

Надо мной молились, за меня жертвовали столько цветов, что хватило бы усыпать весь наш летучий остров. Однако музы на подкуп не соблазнились, и через какое-то время даже папа смирился и оставил меня в покое.

Я оказалась предоставлена сама себе. Все свободное время проводила на соседской ферме пегасов, помогала, как могла. Не сидеть же мне было дома! Только лишний раз напоминать родителям, что они чем-то разгневали муз, и те в наказание послали им полную бездарность.

К тому же, соседка, Натина-тэй, была ко мне очень благосклонна. Никогда не забуду тот день, когда она подарила мне жеребенка пегаса. Он родился слабенький, задышал не сразу, но мне удалось откачать его.

— Забирай себе, — предложила она, осмотрев это длинноногое белоснежное чудо.

— Но он же стоит целое состояние! Я не могу себе позволить…

— Бери-бери, — отмахнулась Натина-тэй. — Крепкого скакуна из него не получится, только корм даром переводить.

Помню, я даже танцевала от счастья. Обнимала ничего не понимающего Понса, целовала в теплый влажный нос, гладила по голым, еще не оперившимся крыльям.

Так у меня появился друг. А когда он ни с того, ни с сего внезапно заговорил, стало очевидно: он предназначен мне свыше. Два изгоя: я — единственная бесталанная феечка, он — единственный болтливый пегас.

Разумеется, о его особенности я никому не сказала. Его бы тут же забрали! А так мне хоть было, с кем поболтать, не ощущая на себе вечные сочувствующие взгляды.

И я бы чудесно жила себе дальше, подрабатывая на ферме днем, а вечерами летая на Понсе, если бы не два, на первый взгляд, совершенно не связанные события.

— Тебе стоит задуматься о замужестве, — огорошил меня отец однажды за ужином, и превосходный вишневый пудинг мигом встал поперек горла.

— Беан, ну зачем ты так сразу! — спохватилась мама, похлопывая меня по спине. — Мы же решили ее подготовить, надо было помягче…

— А чего тут рассусоливать? — удивился папа. — В академию ее не берут, карьера ей не светит. Пусть тогда занимается семьей, детишек выращивает, а не это крылатое чудовище, — тут он кивнул на окно, за которым по обыкновению грел уши Понс. — Он же все гортензии нам сожрал!