— За любовь, — отвечает Беата. — Во всей ее неопрятной, великолепной, сногсшибательной, неистребимой и сводящей с ума красоте.

Нина кивает.

— За любовь, — повторяет она, и они чокаются.

— Ты уже решила, как проведешь Рождество? — спрашивает Беата.

— Поеду.

— Тебе все-таки был знак?

— Не было. Но я решила, что лучше поеду и обломаюсь, чем останусь здесь гадать, как все могло быть хорошо.

Входит Оскар.

— Все готовы, — докладывает он. — Бабушка велела нам выйти наружу и зайти с главного входа, чтобы все было как следует.

— Ладно, уже идем, — говорит Нина.

Они поднимаются обратно наверх. Нина открывает двери ресторана, Беата, под руку с Оскаром, вплывает внутрь.

Внутри все переменилось. Бывшая итальянская траттория в деревенском стиле превратилась в зимний сад. Стены закрыты трельяжной сеткой, на ней цветы. С люстр свисают виноградные лозы (искусственные, решает Беата), по столам расставлены вазы с композициями из свежих цветов, по полу рассыпаны лепестки.

— Ничего себе! — ахает Беата.

— Правда, совершенно замечательно? — осведомляется Лидия, выходя вперед под гром аплодисментов. Двигается она, как всегда, стремительно, костыли ей совсем не мешают. — По цветовой гамме композиции на столах не совсем такие, как мне хотелось, но в целом я очень довольна.

— Обалдеть можно, — продолжает восхищаться Беата.

— Вот, что я тебе говорила? — обращается Лидия к Нине. — Что ей очень понравится.

— Мам, — говорит Нина, — иди сядь, пора церемонию проводить. Начнем с процессии, да?

— Да, — подтверждает Лидия. — Пойду дам знак музыкантам.

— Каким еще музыкантам? — удивляется Беата, но тут появляется фотограф и начинает щелкать фотоаппаратом. — А это еще кто? — До нее доносятся первые такты Канона Пашабеля. — Струнный квартет? А Элоиза участвует в процессии?

— Улыбнись, — командует Нина. — И когда я дойду до середины, ступай следом.

— Какой середины?

— Прохода между столиками, где лепестки насыпаны. Готова? Пошли.

— Оскар, главное — чтобы я не упала, — говорит Беата. — На лепестках можно поскользнуться.

— Не упадешь, — заверяет ее Оскар. — Уж я постараюсь. Идем?

— Идем.

Шаг, другой — и вот перед ней Элоиза в великолепном снежно-белом атласном платье, в ее темных волосах — гребни, украшенные самоцветами.

— Ничего себе, — говорит Беата, подходя к Элоизе. — Ты ослепительна. А почему ты стояла отдельно?

Элоиза берет ее за руку.

— Мне хотелось видеть, как ты идешь ко мне.

— Прекрасный ответ.

— Дорогие друзья, — произносит судья, — мы собрались сегодня, чтобы заключить союз двух сердец, которые поняли, что принадлежат друг другу, и решили скрепить свои отношения узами брака. Беата и Элоиза записали клятвы, которые собираются принести и в которых отражены их намерения. Прежде чем я дам им слово, нет ли у кого-то возражений против предстоящего брака? — Он делает паузу. — Возражений нет, — продолжает он, — а потому, Беата, принеси свою клятву Элоизе.

Беата расправляет плечи. Она готова.

— Элоиза, — говорит она, — до встречи с тобой я много лет жила прекрасной жизнью. У меня были родные, которые меня любили и поддерживали, были друзья по всему миру, любимая работа, сын. Мне ничего больше не было нужно. А потом я встретила тебя, и тогда я поняла, что в жизни есть нечто большее. Ты дала мне понять, что вместо «или» нужно употреблять «и», что можно быть одновременно и связанной, и независимой, и матерью, и любимой, можно сохранять верность и себе, и тебе. Жизнь хрупка. Времени у нас не столько, сколько бы хотелось. Окно возможности открывается и закрывается. Я не хочу растрачивать зря больше ни секунды того времени, которое отпущено нам здесь, сейчас, вместе. И вот как звучит моя клятва: обещаю любить и поддерживать тебя до последнего дня нашей общей жизни. Я готова праздновать с тобой, грустить с тобой, заботиться о тебе во дни невзгод и радоваться с тобой во дни преуспеяния. Я никогда не забуду о том, что быть любимой не менее важно, чем любить, — и каждый день готова с благодарностью принимать твою любовь. Обещаю, что жизнь моя будет осмысленной и целеустремленной, без всякой фальши, и так я обещаю жить как в нашем доме, так и вне его, чтобы ты неизменно испытывала гордость за свою жену; я обещаю приносить пользу людям, среди которых мы будем жить. Обещаю, что мы будем вдвоем наслаждаться красотой и полнотой жизни, и да сохранится у нас до конца ощущение чуда, которое мы испытываем сегодня, — чуда, что мы нашли друг друга.

Элоиза стискивает ей руки. В глазах ее слезы, но когда она начинает говорить, голос ее звучит ясно.

— Беата, — произносит она, — я обещаю подарить тебе всю полноту моей любви, обещаю любить тебя такой, какая ты сейчас, и такой, какой ты станешь в будущем. Наши различия я всегда буду считать нашими сильными сторонами. Моя любовь не будет строиться на застывшем представлении о том, кто такая ты и кто такие мы. Я сознаю неизбежность перемен, и давай принимать их с благодарностью. Пусть в нашем браке всегда будет место развитию, риску, творчеству и росту. Я обещаю, что наша семья станет главным в моей жизни. Обещаю любить Оскара и к своей роли в его жизни относиться с ответственностью, чуткостью, мудростью и пониманием. Обещаю почитать твоих родных, во всем их богатом и широком разнообразии, обещаю обрести свое место в лоне твоей семьи.

Судья широко улыбается.

— Беата и Элоиза, я выслушал ваши признания во взаимной любви и с искренней радостью объявляю вас новобрачными: скрепите свои клятвы поцелуем.

У Зои Хеннесси нет привычки являться на рождественский ужин в материнском доме с возлюбленным, однако все привычки отошли в прошлое. Неужели с тех пор, когда она сообщила родителям об уходе Ричарда, прошел год? А кажется — лишь несколько месяцев, или десяток лет.

Уилл опускает руку ей на колено.

— Все хорошо?

— Все прекрасно. А ты уверен, что это не слишком большая жертва — провести Рождество с моими родными?

— В числе твоих родных мой сын, его мать и ее жена, то есть и мои родные. Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос. Я совершенно уверен, что мы справимся.

— А как ты провел прежнее Рождество?

— Был у друзей, Мэтта и Эйвери, и всю ночь отбивался от вопросов их родичей, почему я без пары. А ты?

— Я провела его так же, как мы проведем и нынешнее, вот только в то Рождество я сообщила родителям, что развожусь.

— Ну, это достижение тебе вряд ли удастся превзойти, — замечает Уилл, ставя машину перед домом ее родителей. — Зоя?

— Да?

— Я тебе говорил, что очень счастлив с тобой?

— Говорил, — отвечает она. — Но я готова это слушать снова и снова.

— Спасибо, что дала мне второй шанс.

— Ты того стоишь, — улыбается она, склоняясь к нему для поцелуя.

Через несколько минут Уилл произносит:

— Наверное, пора заходить.

— Если нельзя иначе.

Они вылезают из машины и, взявшись за руки, идут к дверям. Зоя стучит, им открывает Зак.

— А я как раз гадал, войдете вы наконец или будете всю ночь миловаться в машине.

— Зак! — накидывается на него Джуди, выходя в прихожую. — Не смущай людей. Они же влюблены.

— Замолчи, прошу тебя, — обрывает ее Зоя.

— А чего ты не зовешь Зою помочь на кухне? — интересуется Зак. — Можешь заодно расспросить ее про нового бойфренда.

— Представляете, Джуди, — вмешивается Уилл, — а я — довольно опытный помощник повара.

— Да что вы говорите, — удивляется Джуди.

— Поберегись! — шипит на него Зоя. — Ты не знаешь, во что ввязываешься.

— Уверяю тебя, час на кухне с твоей мамой я вынесу куда легче, чем ты.

— Ишь какой храбрый, — хмыкает Зоя.

Уилл добавляет погромче:

— Джуди, я к вашим услугам. Обозначьте мне фронт работ.

— Как здорово, что вы в этом году с нами встречаете, — говорит Джуди, уводя его на кухню. — Мы с Ларри так обрадовались, что в жизни Зои появился прекрасный мужчина. Да еще и отец Оскара! Какое совпадение!