Ну и денек выдался. Беату уже прооперировали, но к ней пока не пускают. Марианна совершенно вымоталась.

— Ты не спишь?

Лидия открывает глаза.

— Где Марвин?

Марианна сжимает ей руку.

— Мам, ты проспала несколько часов. Нина увезла папу домой. Он придет утром, когда отдохнет.

— Ну и ладно. — Лидия снова закрывает глаза. — Ему-то нужна нянька. А мне нет.

— Верно. Тебе нет.

Несколько минут Лидия лежит тихо, Марианна решает, что она задремала, но потом Лидия говорит:

— Считается, что мужчины — первые, а женщины — вторые. Нам даже образование дают соответственное. Математика — чтобы считать деньги на хозяйство. Физика — чтобы готовить. История… — Ей явно не подобрать слова.

— Мам, не волнуйся. Какая разница?

— Большая, — возражает Лидия, как будто это ясно всякому, кто не пропускает ее слова мимо ушей. — Нужно вспомнить. На экзамене спросят.

Сестра отдергивает занавеску.

— Как она?

— Немножко путается, — отвечает Марианна. — Кажется, воображает себя студенткой.

— Ничего неожиданного — шишка на голове плюс болеутоляющее. Хорошо, что она говорит, пусть даже и невнятно. Вы с ней еще посидите?

Марианна кивает.

— Я как раз заступила на дежурство, если что, зовите. И если она забеспокоится тоже.

Лидия снова открывает глаза.

— Вы замужем? — спрашивает она у сестры.

— Мама! — восклицает Марианна.

Сестра смеется.

— Пока нет. И спешить не стоит, верно?

— Верно, — подтверждает Лидия. — К этому нужно подходить осмотрительно. Выберешь не того мужа — полжизни пойдет псу под хвост. Как вон у моей дочери.

— Сочувствую, — говорит сестра.

— Мам, — встревает Марианна, — все у меня в порядке.

И внезапно понимает, что так оно и есть.

— Я вот вообще не собиралась замуж, — продолжает Лидия. — Не было этого в моих планах. Хотела преподавать. Писать книги.

— Книги ты и так пишешь, — напоминает Марианна.

— Не очень-то я была хорошей женой. Могла бы и лучше.

В голосе звенят слезы.

Сестра смотрит на показания приборов.

— От морфина многие делаются слезливыми, но ваша мама в прекрасном состоянии, если учитывать ее возраст. Не переживайте. Понадоблюсь — я на сестринском посту.

— Бедный Марвин, — говорит Лидия.

— Мам, папа в полном порядке. Просто устал.

— Нет. Ему грустно. И виновата в этом я.

— Просто он за тебя тревожится. Утром придет. Марианна гладит матери руку.

— У нас чуть до драки не дошло. Он хотел помочь Беате.

— Она под наблюдением отличных врачей. Мы ей сейчас ничем не можем помочь.

Лидия, похоже, не слышит.

— Зачем ей понадобилось рожать? В двадцать-то лет. Училась бы лучше. Загубит себе жизнь!

Марианна невольно качает головой. Когда же закончится этот день.

— Мама, не переживай. Это было уже давно. Оскар успел вырасти.

— Не обязана она рожать. Не хочу я ей такой судьбы. Станет постарше — и заведет ребенка.

Лидия болезненно возбуждена, Марианна думает, не позвать ли медсестру.

— Марвин говорит, пусть поступает как хочет, но он ничего не понимает.

— Чего он не понимает, мам?

— Он же не женщина. Откуда ему знать, от чего она отказывается?

Похоже, прошлое и настоящее запутались окончательно.

— Мам, Беата сама решит, как ей поступать.

— Я боролась за ее право на это решение. А она делает глупость. Хочет родить и одна воспитывать ребенка.

— Не одна, мама. Есть вы с папой, мы тоже будем помогать.

— А что люди подумают?

— С каких пор тебя это стало волновать?

— Нужно сохранить это в тайне от отца ребенка.

— Зачем?

— Если она промолчит, можно будет сказать, что она воспользовалась банком спермы.

— Так это была твоя идея? — изумляется Марианна.

— Если они узнают, они на нее набросятся.

— Кто на нее набросится?

— Журналисты, — поясняет Лидия. — Она моя дочь. История будет громкая. Дочь Лидии Хеннесси забеременела от неизвестного. Дочь Лидии Хеннесси отказывается делать аборт.

— И что? — не понимает Марианна. — Ну, напишут такое — и что?

— Тем самым они дискредитируют наше движение. Это станет ударом по моей репутации. Я не могу этого позволить. Я столько трудилась! Нужно представить все иначе. — Лидия с вызовом смотрит на Марианну.

— Ах, мама-мама, — говорит Марианна.

Лидия кривится.

— Марвин страшно на меня зол, — шепчет она. — И Беата тоже. Причем за дело.

— Никто на тебя не зол. Причем уже давно.

— Мне нужно увидеться с Беатой. Извиниться перед ней. Ведь это я заставила ее солгать. Это из-за меня Оскар теперь ее ненавидит. — Лидия закрывает глаза. — Нужно устроить Беате замечательную свадьбу. Ведь я перед ней в долгу. Пусть у нее будет все, чего она лишилась.

— Как только ей разрешат посещения, я тебя к ней отведу, хорошо? — Марианна гладит маму по руке. — Но только пусть на этот раз Беата сама решает, чего она хочет. Она уже взрослая. — Сейчас явно не самый подходящий момент напоминать, что Беата с Элоизой расстались. — А Оскар — он же подросток. Подросткам положено ненавидеть матерей. Помнишь, как мы с тобой скандалили, когда я была в том же возрасте?

— Чуть до драки не дошло, — повторяет Лидия.

— Да, ты мне как раз про это рассказывала. С папой, да? Из-за Беаты?

— Нет. — Лидия явно запуталась. — С этими протестующими. Я одному дала по голове его же собственным плакатом.

— На Марше женщин?

— Так ему и надо.

— Безусловно. Вот только, мам… лучше бы никому об этом не знать, ладно? Помнишь, что сказал Уилл? Адвокат.

Лидия смотрит Марианне в лицо, глаза у нее явно прояснились.

— Помню, конечно.

— Мне очень жаль, что я не пошла с тобой протестовать, — говорит Марианна.

— И мне жаль, — откликается ее мама. — Мне всегда нравилось брать тебя с собой на такие мероприятия. Моя старшенькая. Такая дерзкая. Такая пылкая. — Вид у нее грустный. — А вот Беата вся в отца.

— Правда? Даже не знаю. Только решительный человек способен в двадцать лет родить ребенка и вырастить его самостоятельно, да еще против материнской воли. Беата у нас, безусловно, боец. И Нина тоже. И я. — Она гладит мать по голове. — Мы все в тебя.

Беата открывает глаза. Комнату заливает свет флуоресцентной лампы, от него ломит голову.

Где она? Поворачивает голову, чтобы это понять, — и череп взрывается болью.

— Ох, — стонет она.

Раздается стук, у постели появляется Элоиза. Вид у нее растрепанный и вспотевший.

— Очнулась, — говорит она. — Ты в больнице. Сейчас позову сестру.

— А я тут давно?

— Три дня, — отвечает Элоиза. — Ты получила травму на Марше женщин, помнишь?

— Оскар?

— Жив-здоров твой Оскар. Он не пострадал.

— А родители? — Язык клейкий, неповоротливый.

— У папы ни царапинки. Мама сломала ногу, ей сегодня утром должны вставить спицу. Я вчера ее видела, она просто в восторге от того, что станет бионической женщиной.

Торопливо входит медсестра.

— Вот мы и вернулись. Многие будут этому рады, начиная с этой вот дамы. — Она улыбается Элоизе. — Представляете, Элоиза сидела тут, не отлучаясь.

— Что произошло? — хрипит Беата. Болит все тело.

— Вы упали и потеряли сознание, — объясняет сестра. — Сломали три ребра, одно пробило легкое. Но в целом, должна сказать, вам сильно повезло. — Она проверяет давление, температуру. — Говорить, когда в груди у вас трубка, довольно тяжело, так что побольше молчите, ладно?

Беата кивает.

— Где-нибудь болит?

— Да, — говорит Элоиза. — У нее болит. — И пожимает Беате руку.

Беата возвращает пожатие. Как здорово, что тебя понимают без слов.

— Она поправится, Элоиза. Все жизненные показатели стабильно нормальные. Просто ей досталось. — Она поворачивается к Беате: — Сейчас принесу обезболивающее и добавлю в капельницу. Ладно?