После поездки в деревню Настя, лежала на кровати, закинув ноги на бордовый ковёр, висевший на стене. Обычно Кася любила перед сном рассматривать мудрёные витки шерстяного узора и повторять пальчиком рисунок. Сейчас она сочиняла стихи о деде Матвее. Дед ни минуты не сидел без дела – такого работягу ещё поискать надо. Он совсем не умел отдыхать и не давал этого делать другим: считал, что отдыхают только лентяи.

– Деда Мотя шёл тада

И окладывал дрова…

В этот момент через стенку послышался шум – то буянил добродушный, но нынче пьяный сосед. Настя, прислушавшись к грохоту, в довершении в своему «шедевру» прибавила:

– И Андрон стуча тада!

Каждый хоть раз видел старые ёлочные игрушки, доставаемые с антресолей или случайно найденные на чердаке среди всеми забытого барахла. В коробке с переливающимися новогодними украшениями можно встретить хорошенький домик в одно-два окна. Детвора, заворожённо крутя в руках эту чудо-находку представляет, как хорошо бы жилось вот в таком домике. Как раз в таком домике ещё недавно жила бабушка Вера.

В единственной комнате две кровати у противоположных стенок, над одной из них на стене висит полинялый календарь с когда-то популярной Вероникой Кастра. Настя в детстве безумно любила эту фотографию, рассматривала её перед сном, хотела быть похожей на звезду с плаката.

У глиняного бока русской печи деревянный диван, синяя краска с него местами сползла. Шкаф с тряпками, которые выглядывали из приоткрытой дверцы. Там же хранилась морская форма подводника, Настиного папы. Служил он на подводной лодке «Акула» три года.

Старенький сундук у двери, комод с еле выдвигающимися от времени ящиками. Сверху застеклённый аленький шкафчик с многочисленными полочками и ящичками, хранящий чудные вещички и пропахший едкими лекарствами. Ближе к окну – стол с разложенными для починки шерстяными носками (бабушка заштопывала их обычно вечером). Вещей было слишком много, они беспорядочно лежали повсюду – типичный дом Плюшкина.

Стопки книг возвышались неровными лесенками (бабушка пристрастилась к чтению ещё в детстве). Очки с белыми резиночками лежали на вышитой гладью салфетке. На окнах – герань, алоэ, даже разросшиеся кактусы и ещё какие-то цветы.

На кухне, в углу – умывальник. Однажды, когда девочка гостила у бабули, она перед сном надела кольцо, найденное в ящике. Ночью палец разболелся, а кольцо никак не снять. Бабушка и внучка намочили из старого позвякивающего умывальника руку, намылили палец и – ура! – кольцо не сразу, но всё же снялось.

Старушка пекла в русской печи мякушки, мягкие пресноватые булки или ватрушки, чаще всего с ягодной начинкой. Корочка не как обычно румяная, а белёсая, припорошенная мучкой.

Бабушка была ходкая, быстрая, а палка, которую баба называла конём, прибавляла ходкости. Ноги всегда были в стоптанных баретках, они прибавляли бабушке ходкости. Много работала, кроме женской работы выполняла и всю мужскую. Рубила дрова, приносила из леса тяжёлые вязанки, сама колола клячи и складывала полешки в дровянике. Косила траву, сушила сено. Таскала воду из-под горы. Пасла коз.

Часто, когда девчоночка болела, выручала бабушка Вера. Она приходила нянчиться с Настенькой. Летом она приносила лесные ягоды прям на веточках – так вкуснее и красивее – такая радость для Настеньки! И сама бабушка Вера радовалась таким мелочам: ароматным ягодкам на кустиках, скромным цветочкам, солнышку, пению пташек.

Бывало и такое, что забирала её к себе, за реку, в живописно раскинувшуюся на крутом берегу реки деревню Нивки.

Папа и мама приезжали на красном мотоцикле с люлькой, привозили гостинца. Особенно запомнились Насте леденцы – жёлтые, красные, зелёные пуговки – в цветной обёртке с фиолетовой ласточкой, раскинувшей нарисованные крылья.

Бабушка покупала в зелёном райповском магазине большущие вафельные конфеты в шоколаде – с тремя цветочками-звёздочками и с весёлым Буратино. Вкуснота да и только!

Как-то раз бабушка Вера пришла в гости. Посидела, заглянула во все шкафы – везде безупречный порядок; поиграла с любимой внучечкой. Нахваливала печёные пирожки, приготовленные Настиной мамой:

– Скустно. Как магазинные.

На диковинном бабушкином языке, восхищавшем маленькую девочку, «скустно» означало «вкусно». Ещё хорошее слово «склизко» – всем понятно, что это «скользко». Самые вкусные слова – неправильные.

Дело к вечеру – пока пройдёт через лес, пока переплывёшь на дырявой лодке через реку – уж и стемнеет. Засобиралась бабушка домой. Взяла котомку, тихонечко пошла домой. Через несколько минут, смеясь, вернулась:

– Я-то думаю, что это собаки вокруг меня бегают, лают? Снимаю с плеча котомку, а там спит кошка.

Пока бабушка сидела в зале, кошка забралась в тряпичную сумку, да и прикорнула. А бабушка, не глядя, так и понесла котомку с кошкой. Вот потеха!

Мама мыла посуду. Кася прокралась в комнату, достала из маминой косметички тени, тушь и помаду, намалевалась и стремглав рванула из дома, пока мама не заметила.

Соседка увидела следующую картину: Настенька стоит в сбитой на бок шапке с помпоном, глаза намазаны тушью и тенями, а вместо губ – малиновое безобразие. Тётенька рассмеялась и побежала за фотоаппаратом (в девяностые мало кто мог похвастаться этим чудом, особенно в деревне). Вот такой и осталась Кася на фотографии.

Всеобщей любимицей была кошка Мака. Её взяли котёнком ещё в то время, когда мама учила Настю ходить. Мама придерживала дочку за руки, та перебирала ножонками, а Мака ходила кругами за хозяйками, большой и маленькой.

Сначала котёнка назвали Малинкой, но маленькая Настя могла выговорить только «Мака». Маме с папой эта кличка понравилась.

Настя сделала из Маки красавицу: похитила мамину помаду и накрасила белый нос малиновым. Чтобы добиться совершенства, девочка взяла ножницы и – чик-чик – обчикала кончики усов. Трёхшёрстная пушистая красавица мурлыкала и жмурила глаза! Когда кошка вышла из спальни, родители только руками развели:

– Это что за зачепашка такая? Тааак, и без усов!

Хорошо, что усы отрастают!

Тайное место – чердак. Летом наверху жарко, пахнет деревом и осиными ульями. В солнечных лучах плавают, кружась, золотистые пылинки. Нижние брёвна широкие, гладкие, тёплые. Хорошо сидеть, рисовать в самодельной книжечке размером с ладошку трёхгодовалого малыша. Странички вырезаны из маминой тетради в клетку. Кася видела, как мама пишет, и старается ей подражать. Выводит крючки и завитушки.

Но самое интересное – рисовать фломастером «любовки» – это такие взаправдашные сердечки. Любовка – одновременно и туловище, и голова. Из сердечка торчат ручки и ножки. У сердечек-мальчиков улыбка в виде полосочки, круглые глазки. У сердечек-девочек выразительные овальные глаза, длинные ресницы и губы бантиком. А ещё девочкам нужно подрисовать румянец.

У девочек туфли на каблуках, а мальчики босиком. Если рисовать на уголках тетради истории про сердечки, а потом быстро перелистывать страницы, начиная с последней, то герои начинают шевелиться.

Закадычная подружка – Рита Кулькова.

Рите – три, Насте – четыре. Маленькая Рита – кучерявый ангелочек: кудри рыжие, трясутся пышными спиральками, когда девочка подпрыгивает, а прыгать она любит.

Девчушки любили щебетать, делясь последними новостями: у одной кукла-дочка пошла в садик, у другой – кашу отказывается есть.

– Что за несносная дочка! Сколько с ней хлопот!

– А моя не слушается, спать не хочет ложиться.

– А пойдём их купать?

– Пойдём. Только одёжку нужно поменять.

– Да, они такие модницы – одежды не напастись!

– А мне бабушка Вера сшила новые платьица, матрасик и одеяльце из лоскутков. Мы потом дочек положим на тихий час.