Потом каждый день мама с Настей ходили справляться. Топили печи, грели воду для скотины. Жутко без бабушки, постоянно что-то чудится, даже шевельнуться страшно. Дом осиротел без хозяйки. Настя навсегда запомнила запах пустого дома. Он ей больше не нравился. В доме должны жить люди, должно раздаваться шлёпанье тапок, скрип и хлопанье дверей. Один звук всё же был – до самого лета, до продажи дома, папа не хотел отключать радио. Пусть разговаривает, пусть будет ощущение жизни. В деревне вести разносятся, как гулкое эхо на реке: местные воришки сразу прознали, что дом теперь бесхозный. Ещё до похорон втихаря пробрались в осиротевший дом и обчистили его.

Морозы в тот год стояли страшные – ломом не пробить землю, вот и жгли на кладбище костры.

Коз поспешно продали. Тётя Поля от дома избавилась уже летом. Мама хотела сохранить домик, но ей было сказано:

– Не суйся, это наше, семейное дело.

Интересно, а где же она была, когда мама ходила ухаживать за козами? Тётя Поля ни разу не показалась в Нивках, не помогла по хозяйству. Ольга всё сама да сама. Вот и семейное дело…

Настя мысленно разговаривала с бабушкой Верой: «Ну вот, теперь ты с Боженькой, тебе там хорошо. А когда я молюсь о тебе, бабушка, я чувствую, что ты рядом».

… Может, ничего и не было, просто приснилось? Может, бабушка жива? Она как никто другой любила Настеньку: сильно-пресильно. Эту любовь Настя пронесла через всю свою жизнь; она чувствовала, что, глядя с небес, бабушка Вера защищает её и благословляет.

От пряничного домика ничего не осталось. Новые хозяева снесли всё до основания, увезли на свалку, построили красивый дом, летнюю кухню, вырубили деревья, посадили ровный рядок декоративных кустиков.

– Жалко домик, – часто вздыхал папа, но было слишком поздно.

Дома больше нет, а память о нём осталась.

Прошёл год. Восьмиклассники оделись потеплее – их ждали лыжи. Настя взяла из кладовки под лестницей лыжи и палки – всё старенькое, плохенькое, у одной палки давно отломано кольцо. Ребята заскользили по лыжне, проехали несколько кругов. На бровях и ресницах красиво белел иней. Пора возвращаться. Инна Сергеевна поджидала ребят у входа. Вдруг она зашипела на Настю:

– Ты сломала палку. Почему на ней кольца нет?

Настя оторопела:

– Так и было.

– Ты врёшь.

– Не вру. И ребята докажут, они видели.

– Ничего она не теряла, – заступилась Оксана. – Я за ней следом ехала.

Настя понимала, что физкультурница не стоит её внимания – плевала она на неё. Марина, одноклассница, побежала в коридор, поискала в тёмном чулане кольцо. Нашла, показала учительнице:

– Вот, видите, она не врёт. Оно уже было отломано.

– Я же говорила, – вспыхнула Настя.

– Ну и что? Может, в другой раз соврёшь, – процедила сквозь зубы физкультурница.

– Да и ладно! Что я тут буду бисер метать! – рассерженно буркнула Настя пошла в раздевалку.

Вот те раз! Ребята сидели в раздевалке и обсуждали этот случай. Все были возмущены несправедливостью учителя.

– Настя, да не обращай на неё внимания, у неё с головой не всё в порядке, – поддержала подругу Оксана.

– Да она белены объелась! Дикарка! – засмеялась Маринка.

– Ха! Дикарка! Ха! Белены объелась! – подхватил Петя.

Ко всем ребятам Инна Сергеевна придиралась, могла наговорить гадостей; Настя же была её любимой мишенью – отличница, творческая, независимая девочка, на всё имеющая своё мнение. Серый кардинал. Поперёк горла была женщине эта звёздочка.

Дружный восьмой класс уважали за сплочённость и умение постоять за себя и друг за друга.

Только это не совсем класс, а цветник, только один парнишечка Петька и был. Его девчонки берегли пуще всего. И на этот раз пришлось вступиться за горемыку: на него полез драться Колька – парень из девятого класса, Настин дальний родственник (Роман с его отцом были двоюродными братьями). К слову, Колькина мама – тот ещё подарочек – ещё до замужества сидела в тюрьме за тунеядство, так что наследственность была так себе – ничего хорошего.

Школьники шли через улицу в столовую. Родственничек увязался за Петей (он всегда обижал слабых) и выбил ему передний зуб. На снегу краснели сгустки крови и в них – выбитый зуб. Настя догнала злодея только в столовой. Обидчик был намного выше и крепче девочки, но когда она налетела на него с кулаками, он испугался. Старшеклассник вообще трусил перед сильными, а Настя – кремень. Струсивший парень, спасаясь от девушки, расшвыривал столы и стулья. Все, кто находился в столовой, словно остолбенели. Петин обидчик был побеждён.

Колька тайно возненавидел Настю: его позор видели все. За эту драку Настю не стали наказывать. Девочки, конечно, не должны драться, но слабых нужно кому-то защищать. Иногда такие, как этот старшеклассник, по-другому не понимают.

С тех пор Петю больше никто не обижал. Жаль только, что зуб уже не вернуть. Эта история долго не забывалась школьниками.

Ещё случай. Один мальчишка из маминого класса ввалился в школьную раздевалку, где было полно ребят, не заметив Настю, стал поливать грязью Ольгу Матвеевну, которая поставила ему заслуженную «двойку». Ох и досталось тогда парню! Настя наваляла этому увальню по полной! Она, хрупкая девчонка! И доходчиво объяснила ему, чтобы он не смел и слова вякнуть в адрес Ольги Матвеевны. Потом парень даже не обижался на Настю: был не прав – получил по заслугам.

Вероятно, кто-то возразит, что нельзя решать дело кулаками, и отчасти будет прав. Импульсивность позволительна не в любом возрасте, но Настя, будучи девчонкой, защищала маму так, как могла, так, как было доступно для понимания обидчику. В каждом возрасте есть свои способы постоять за своих.

Да, было дело – дралась с мальчишками. Ну и что? Эти воспоминания тоже вскоре превратились в пепел, Настя уже думала о другом: ей нужно готовиться к олимпиаде по русскому языку. Тут не до драк.

Эту улицу не спутаешь ни с какой другой: её начало украшает ель, достающая верхушкой до самых звёзд. Бульдозер, разгребавший сахаристый снег, пристраивал остатки к разлапистому дереву. Обрадованные дети кидались на рассыпчатую кучу, скатывались с неё, а потом буравили её ручонками, вырывая тоннели и делая домики. Жаль только, что в них не согреться, да и не вечные они – до первого тепла.

Зелёная красавица снисходительно посматривала на проходивших людей. Она вспоминала о своей юности, когда мимо проезжала молодая барыня в свою усадьбу Ивановское, что на горе. Издали видно – стоит, красуется. Иногда барский кучер заворачивал к кузнице – лошадь подковать или что отремонтировать.

Настиной семье повезло: на месте их огорода раньше стояла та самая кузница. Каждый год отыскивались то подковы, то громадные клещи, то ещё какая-нибудь любопытная утварь. Папа вешал найденные подковы повсюду: и над дверью дома, и на гараж, и на сараи – к счастью.

По осени, когда Настя уже училась в девятом классе, в один из промозглых октябрьских дней произошло что-то странное. Настя шла от дома к центру деревни. Поравнявшись с елью, она увидела тётю Люсю, живущую на «той» улице (то есть другой, не своей). Девочка поздоровалась, и тут её словно холодом обдало, будто из могилы потянуло – Настя встретилась взглядом с женщиной. Впервые в жизни Настя такое испытала. Серовато-голубые глаза женщины словно остекленели. Девчушке стало не по себе – ей почудился запах мертвечины.

На следующий день в Мелёхине поговаривали, что четверо деревенских – мужчина и три женщины – укатили пить-веселиться.

– А вдруг с ним что случилось? – забеспокоилась одна из баб.

– Да не дрейфь ты, паникёрша! – убедительно возразила другая.

– Наши-то загулялись, видно, выпивки много взяли, – потешались в «Каламбуре».

– Ага, закончится – вернутся, – добродушно посмеивались люди.