В один из лютых зимних дней Роман Берестов повидал Павла Зорина. Почерневший от горя, мужчина словно постарел на несколько лет, лицо осунулось. Перекинулись парой фраз.

– Мы сейчас к Кристине пойдём, – угрюмо промолвил Павел.

– Так как вы там пройдёте, вон сколько снега намело? – махнул Роман рукой на сугробы.

– Да у нас тропинка намята. Мы туда с Люсей каждый день ходим.

Роман промолчал, у него как ком в горле застрял, и глазам стало больно. Каково это – идти на могилку к своему ребёнку?!

Дружный пятый класс был в сборе – сентябрь встретил ребят новыми предметами и учителями. Ольга Матвеевна стала вести у пятиклашек математику. Свой предмет она знала хорошо, но Насте не нравилось, что учить её будет мама. Ольга Матвеевна, стараясь не выделять дочку среди других учеников, напротив, относилась к ней подчёркнуто строго и суховато. Одноклассники даже сочувствовали девочке, когда учительница перегибала палку. Из мамы Ольга Матвеевна превратилась в требовательную учительницу.

Дочка любила маму, зато математику – нет. Девочка не любила точные науки, так что «пятёрка» давалась ей не так-то просто, нужно было проявить усердие и характер. Даже спустя годы Настя с содроганием вспоминала свои муки, и если дело касалось расчётов, говорила: «Отстаньте от меня, я гуманитарий».

В ноябре Настя поехала в санаторий. Не абы куда, а в Санкт-Петербург. Мама и Настя снова смотрели в окна поезда. Сумка с вещами огромная, хоть сам в неё полезай, – учебники все до одного взяты.

На перроне уже встречал мамин старший брат – дядя Витя. Не очень высокий, но крепкий, чернявый, с усами – дядя Витя смотрелся солидно. И выправка у него военная – прям каменная стена этот мужчина – сильный и надёжный.

Дома ждала многочисленная дядина семья – жена и трое детей. Олежка, тот самый, с которым Настя пасла коров, бросился обнимать сестру. Тётя Тамара, дядина жена, была гостеприимной, заботливой, радушной хозяйкой – и накормит, и обогреет. Она тоже была родом из Топольков.

Вечер прошёл за разговорами и расспросами – что да как. Дядина семья жила высоко – голова кругом идёт от такой верхотуры! За окнами красовался Петров град – завлекал огнями и архитектурой. Маленькая Настя влюбилась в этот город.

На следующий день мама и дядина жена тётя Тамара проводили Настю в санаторий. Они подошли к крохотному деревянному зданию. Но тогда двухэтажная постройка казалась Насте высокой – после деревни-то.

Расставаться горько – нужно продержаться целый месяц. Настя заплакала и уткнулась в мамино пальто. Мама не стала задерживаться и травить душу – пора уходить.

Новеньким давался час на заселение. В комнате уже орудовали девчонки – заправляли постели и раскладывали вещи. Настя разместилась у окна. Слёзы подступали – никакой санаторий ей не нужен. Дома лучше.

На первом этаже один за другим собирали отряды. Дошла очередь и до четвёртого, Настиного. Ребят больше, чем во всей Настиной школе – девятилетке.

Оказалось, что уроков почти не будет – Настя очень из-за этого переживала, боялась отстать от учебной программы, особенно её пугала математика и строгий взгляд Ольги Матвеевны.

Много времени отводилось на укрепляющие процедуры и на экскурсии.

Дети жили в хорошем месте. Через дорогу от санатория – буддийский храм. Ярко, празднично в храме. Бритый мужчина молился на коленях. Золотистая краска на скульптуре Будды отражала свет огней.

В Елагином дворце больше всего запомнились три залы. Первая, голубая, предназначалась для девушек, а вторая, с розовыми обоями, – для мужчин. В третьей зале потолок куполообразный, чтобы глуховатая хозяйка лучше слышала, что ей говорят.

Петропавловская крепость поразила своим величием и богатым убранством. Но больше всего Насте запомнились мрачные тюремные камеры, а ещё мраморные надгробия, под которыми покоилась царская семья.

Дни у детей насыщены всевозможными событиями. Каждый отряд рисовал свою стенгазету и готовил выступление. Настя должна играть Джульетту, стоя на стуле-балконе, а её новый друг Лёша Ивашечкин – Ромео. Шестиклассник Ромео был родом из Липецка. Спокойно репетировать не получалось – ребята дурачились, Настя смешила Лёшу. Он не мог сделать серьёзное лицо и войти в роль. Лёша заматывал Настю в длиннющее полотенце, чтобы она не отвлекала его. От этого становилось ещё смешнее.

В течение месяца тётя Тамара навещала племянницу и привозила гостинца – доверху наполненными пакетами. Забирала грязное бельё и привозила чистое, выглаженное. Забота!..

Пришла пора расставаться – за ребятами приехали родители. Лёша и Настя забыли обменяться адресами, чтобы писать письма, но память друг о друге сберегли.

Вот и дом. Деревня Мелёхино показалась совсем крохотной после Санкт-Петербурга. Такая родная и уютная. Настя пришла в школу, её радостно встретила толпа одноклассников.

За месяц кое-что поменялось. В деревню приехала новая учительница. Ей передали пятиклашек.

Ребята гурьбой понеслись к своей учительнице, чтобы познакомить её с вернувшейся подругой.

– Инна Сергеевна! Смотрите, наша Настя приехала!

– Ну и что, мне-то какая разница? Настя так Настя. Что мне теперь, плясать что ли?

Такого ребята не ожидали. Первая встреча – и, здрасьте. Настя не понимала, отчего новая учительница невзлюбила её. А вот почему: ещё до Настиного приезда дети все уши прожужжали Инне Сергеевне о Насте – ждали подругу. Дамочка заранее возненавидела девочку – не нравилась ей эта звёздочка. Ещё и по санаториям разъезжает. Вот и встала Настя поперёк горла у новой физкультурницы.

Звёздочками, по мнению учительницы, могут быть только её сын и дочь. Остальные – зубрилки, бездари и тупицы. К тому же Инну Сергеевну задевало, что её родных детей все сторонятся – уж очень они высокомерные и заносчивые – дружить не умеют.

Так что у физкультурницы к Насте зародилась неприязнь.

Было и хорошее. В субботу в гости пришла бабушка Вера. Расцеловала внучку и уселась за стол чай пить. Сидит, сидит и вдруг как засмеётся.

– Ты чего, бабушка? – с улыбкой спросила Ольга Матвеевна, она всегда называла свекровь бабушкой.

– Да я сегодня баенку истопила, хотела завтра в церковку чистая сходить. Помылась я да и забыла сполоснуть голову, – бабушка Вера провела рукой по платку, который почти никогда не снимала.

– Так сходи ополоснись, у нас тоже баня истоплена.

– Да ну, что ты! Мне ещё к Люське Речной идти стричься! – отмахнулась бабушка.

– Так тем более смой шампунь, – рассмеялась Ольга Матвеевна. – У тебя же волосы на голове раком стоят.

– Не, не буду. И так сойдёт! – и бабуля шумно отхлебнула горячего чаю.

Настя слушала разговор с улыбкой, ей всегда нравилась бабушкина простота и непосредственность.

В Топольках часто случались пожары – то от грозы, то дети спичками балуются. Частым гостем была шаровая молния.

У одного шкафа не было угла: Настя с детства знала эту историю.

Бабушка Лида рассказывала, что когда Лёля, Настина мама, была ещё грудным ребёнком, в комнату через окно влетела шаровая молния. Она метнулась к комоду, прошлась по низу и, отхватив угол, измельчила его. Затем ринулась к люльке, покружила над ней, бросила опилки на спящую Лёлю и, вылетев в окно, убралась восвояси. Всё это видела прабабка Ириша, сидевшая с младенцем в няньках.

Бросая взгляд на угол, Настя каждый раз думала: «Хорошо, что с маленькой мамой ничего не произошло».

Летом городские ребята приезжали к бабушкам в Топольки. Их любимым местом была старая разрушенная школа. Там они играли в «бабкины панталоны», в казаков-разбойников и в прятки. Рассказывали истории, произошедшие с ними за год, пока они не виделись. Иногда придумывали забавные песенки – настоящие нескладиши-неладиши (как любила говорить Настина мама). В самую жару гурьбой ходили на озеро.