Каждое лето ребята устраивали концерты. Репетировали где-нибудь на кузнице, чтобы никто не видел. За день до концерта дети ходили по всем домам и раздавали самодельные приглашения. Не было ни одного человека, кто бы отказался. И деревенские, и дачники с удовольствием собирались посмотреть на ребят, а иногда даже и сами пели старинные песни или частушки.

Лидия, Настина бабушка, славилась на всю округу своим голосом. Та ещё певунья! Природа её наградила, не поскупилась. Жаль только, что после школы пришлось идти работать на ферму – мать нарожала ребятишек и не справлялась одна с большим выводком, где Настина бабушка была старшей, довоенной, а все остальные – послевоенные. Мал мала меньше. Потом Лидия рано, в восемнадцать лет, выскочила замуж и родила первенца. Не получила Лидонька образования – всю жизнь спинушку гнула. А так бы – все говорили – заткнула бы за пояс знаменитых певцов. Вот и показывала бабушка свой талант с удовольствием – все её просили спеть.

В день концерта соседские ребята остались дома одни. Что уж там произошло, никто не знал. Вдруг как жахнет: стёкла в доме лопнули, и на волю вырвался клуб дыма. Дул сумасшедший ветер, подхватывая дым и раздувая огонь. Пожары в Топольках не были редкостью – то дети балуются спичками, то молния ударит, однако каждый раз это было страшно, как впервые.

– Робята в доме! – крикнула бабушка.

Кто-то из мужиков схватил колун и жварнул им по замку. Дети, Таня и Тимка, с криком и рёвом вырвались из горящего дома – их закрыли, пока взрослые работали на сенокосе. Они прижались к своей бабушке, прибежавшей с поля. Это был второй дом, который малышня запалила.

Люди уже таскали воду, кто в чём мог, но бесполезно – дом уже ходил ходуном, ветер всё больше раздувал пламя. Дом было не спасти. Красные языки слизывали всё, что попадалось. Искры летели в разные стороны.

Дед и остальные люди облились у колодца водой, а потом от горящего дома побежали к своим домам: поливали все постройки и заборы, чтобы отлетавшие искры не спалили засохшее от зноя дерево.

Бах! Взорвался баллон с газом. Кто-то от неожиданности вскрикнул, кто-то припал к земле, прикрывая руками голову.

Дом догорал. Пожарные не подоспели.

Настя стояла у колодца. К ней подошёл Никитка, деревенский парнишка, который давно нравился Насте. Чернявый, высокий, с гладкой смуглой кожей, Никита всегда выделялся из толпы ребят. Он родился в пьющей семье, у людей недалёких. Зато Боженька поцеловал его в голову – парень был одарённым. Как он рисовал! Никто его не учил – самородок.

– Теперь ваш концерт надолго запомнят, – хохотнул Никита.

– Какой концерт? – изумилась Настя.

– Так вы ж вечером собирались его устроить, – белозубо улыбнулся парень.

– Ты что? Рехнулся? Горе-то какое у людей! – Настя и сама не могла поверить в то, что сегодня увидела.

– А что? Такой памятный день…

– Ты рехнулся? Топай отсюда.

После этого Никита больше не нравился Насте.

… Нынче бабушка Дида и Настя пасли за деревней овец. Дед работал на плану – собирал жуков с картошки. День был в самом разгаре, солнце пекло – глаз не открыть. Настя с утра забыла косынку, вот и побежала домой. Все двери были заперты, а где ключ – девочка не знала. Она вспомнила, что на кухне открыто окно – с утра все рамы выкрашены, а теперь, должно быть, подсохли.

Настя дотянулась до белого подоконника – уже сухой. На глаза попалась деревянная лестница. Настя притащила её от двора и аккуратно поставила на подоконник. Побросав на пол всё, что было с собой – куклу и её одёжки – Настя была готова перелезть в дом, но тут хлопнула дверь и в дом вошёл дед. Он увидел Настю и крикнул:

– Куда лезешь? Вот я тебя лозиной-то выдеру!

Внучка от неожиданности пошатнулась, затем быстро спустилась по лестнице.

– А вот и не выдерешь! – внучка показала деду язык, спрыгнула с лестницы и была такова.

Так и не взяв косынки, побежала обратно к бабушке. Та её немного пожурила, но сказала:

– Ничего, не выдерет. Это он так сказал – для проформы.

– Ну и ладно, – Настя развалилась на траве и накрыла голову широким листом лопуха.

Грело солнце, в лесу беспокойно куковала кукушка, перебякивались овцы, тёплый дружочек-ветер щекотал лицо. Впереди несколько недель лета – благодать!

27 декабря. Седьмой класс.

Школьная ёлка проводилась в здании детского сада. Стены украшены праздничными плакатами, с потолка свисают нити серебристого «дождика», прилепленного послюнявленными кусочками ваты. Самое главное зимнее дерево богато убрано игрушками и сверкающей мишурой. А гирлянда – просто прелесть! Её меленькие, похожие на разноцветный бисер огонёчки, то загорались, то потухали. На окнах – искусно вырезанные снежинки. Просто, но нарядно. Еловый запах – это запах праздника, детства и волшебства!

После новогоднего представления начались танцы. Свет выключили: мерцание капельных разноцветных лампочек на ёлке создаёт ощущение чуда.

Дружные девчонки, ученицы седьмого класса, позвали в свой танцевальный круг девочек и мальчиков из других классов. Каждый по очереди выходит в центр, танцует, а остальные повторяют за ним движения.

Весь день, особенно под вечер, Насте отчего-то тревожно, она места себе не находит. Слева покалывает. Наверное, слишком много танцевала. Настя садится на стул, но странное предчувствие не отпускает.

После праздника мама и Настя вернулись домой. На полу ожидала тёплая Нежкина лужица. Настя взяла ведро и половую тряпку. Неожиданно, резко взвизгнул телефон. Папа взял трубку, побледнел, ничего не отвечал, кроме сдержанного «угу». Когда он положил трубку, то сдавленно произнёс изменившимся голосом:

– Бабушка Вера умерла. Её машина сбила.

Папа быстро вышел на улицу. Мама заплакала. Настя, остолбенев, стояла посреди зала. Она не могла плакать. Нет. Как это бабушки больше нет? Глупости! Это просто ошибка… Любимые люди не умирают!

Пока Настя вытирала лужу за щенком, только и слышала в голове:

– Бабушка Вера умерла. Бабушка Вера умерла…

Она не хотела верить в такое близкое горе. Казалось бы, продолжаются будничные дела – тряпки, лужи, и вдруг не стало бабушки. А через несколько дней Новый год.

Жизнь зло, несправедливо поступила с бабушкой Верой. Та поехала в город к друзьям – отвезти гостинцы. Бабушка жила очень бедно, почти всю пенсию отдавала тёте Поле, папиной сестре, а та и не отказывалась. Но нищета не сделала бабушку скрягой.

Бабушка умерла не сразу. Молоденький парнишка, не так давно вернувшийся из армии, копошился у машины. Потом сел в кабину и стал сдавать назад. Вдруг он увидел в боковое зеркало старушку, но не успел притормозить. Мгновение – и машина сбила бабушку, проехала по голове, раздробила все кости. Несчастная громко стонала, уже без сознания. Умирала тяжело, мучительно. Почему бабушка Вера не услышала, как едет машина? Даже со слуховым аппаратом она неважно слышала, а проходя мимо машины, не ожидала, что та тронется с места.

Местного патологоанатома не было, а приезжающий отказался работать в праздники. Бабушкино тело привезли домой только после Рождества. В морге сказали, что на покойнице и места живого не было – вся переломана.

Водителя решили не сажать в тюрьму: бабушку уже не вернёшь, а жизнь дембелю портить не хочется – он и так себя наказал – на его совести смерть.

Дом у бабушки Веры на крутом берегу. Близко, в нескольких километрах. Но сейчас вечер, зима, холодно и темно, а нужно как-то через лес и замёрзшую реку добраться дотуда: кто ещё будет коз кормить и доить? К тому же не так давно родились маленькие ягнятки, а за ними нужен особый уход. Весь день бедная скотина стояла на дворе не кормленная.

Мама попросила соседа, дядю Пашу Зорина – Кристининого и Натусиного папку, отвезти её на буране до Нивок. Как всегда вся тяжёлая и грязная работа досталась ей, а ведь дома и своих дел хватает: школа и полный двор скотины.