— Ну кто теперь знает⁈ — ответил ему Кель’рин. — Мы город штурмом брали, сам понимаешь. Но если твои парни в бою не погибли, то должны быть в порядке. Казнили бывшего наместника и его приближённых, а простых воинов Его Могущество помиловал. Тем, кто участвовал в мятеже, просто подчиняясь приказу, разрешили принести клятву новому регенту. Так что, если не убиты в бою, в Центральной армии они сейчас.

Выслушав ответ, комендант вздохнул с некоторым облегчением. Не такой уж и плохой, наверное, командир, хоть и трусоват.

— Брат-воин, мы твоё любопытство удовлетворили, — решил перевести разговор на более интересующие его дела Кель’рин. — Теперь расскажи, что у тебя тут под Гнилым Омутом за разбойники завелись? Даже к Его Могуществу жалоба попала. Что там творится?

Комендант, хоть и, пожалуй, излишне многословно, в подробностях описал историю деятельности банды в этих краях. Началось всё месяца два или три назад с серии ограблений бродячих торговцев. Каждый раз разбойники поджидали жертву в засаде в местах, где лес вплотную подходил к дороге. Тех, кто расставался с ценностями добровольно, отпускали невредимыми, сопротивлявшихся или пытавшихся бежать — убивали. Судя по рассказам жертв, разбойников было от трёх до пяти человек, один всегда вооружался луком, остальные — топорами и мечами. Начальник городской стражи Гнилого Омута сначала пытался не замечать проблему, но после четвёртого или пятого случая устроил облаву в лесу, после которой даже состоялась казнь, по-видимому, какого-то попавшего под горячую руку бродяги. На некоторое время ограбления прекратились, однако потом случилось совсем уже невиданное в этих местах событие — некто пробрался ночью к рудникам, убил четверых стражников и освободил работавших там каторжников — больше трёх десятков человек, большинство из которых, вероятно, вступило в банду.

После этого, сообщил комендант, непрерывно перемежая речь крепкими ругательствами, дела пошли очень плохо. Был разграблен возвращавшийся из Норинома в Гнилой Омут отвозивший на продажу железо с рудников обоз. Из-за него даже разгорелась настоящая битва между поджидавшими в засаде разбойниками и охранявшими караван наёмниками вместе с выделенными им в помощь солдатами из Рейрии. По словам выживших, разбойники, которых было десятков пять, внезапно появившись из-за деревьев, дали залп из луков, после чего бросились в атаку с копьями, мечами и топорами. Впрочем, количество разбойников было, видимо, преувеличенно минимум раза в полтора. В схватке погибли шестеро солдат гарнизона и не меньше десятка наёмников. Взбешённый комендант и хотел бы броситься в погоню за бандой, но буквально за два дня до этого приказ наместника лишил его почти всех людей. С тех пор он с бессильной яростью выслушивал известия о том, что эта, по его собственному выражению, «шайка людей, давно и с удовольствием погрязших в скотоложестве,» уже обложила данью две соседние с Гнилым Омутом деревни, и неизвестно, к чему готовится теперь.

— И что вы об этом думаете? — спросил Кель’рин своих спутников, когда рассказ подошёл к концу.

Фелис парой удачно подобранных бранных слов объявил, что местные власти вопиюще некомпетентны, а Нарин’нэ выразила уверенность, что способности боевых магов гарантируют им победу в предстоящем бою.

— Это, конечно, если бой состоится, — возразил ей Кель’рин. — Заметила, тот обоз они как будто ждали. Их кто-то предупредил о том, что добыча рядом. Значит, может предупредить и о нас. Они просто спрячутся, а мы месяц будем искать их по лесам. Можем и вовсе не найти.

— Трогг — охотник хороший, — напомнил Фелис. — Он их по следам найдёт.

— Хвастает он много, а выследит ли на деле — неизвестно. Тем более, здешние леса ему в новинку.

— Мы можем притвориться торговцами! — предложила Нарин’нэ. — Тогда они сами придут к нам.

— И расстреляют из луков из засады! — продолжил за неё Фелис. — С двадцати-тридцати шагов кольчуга не выдержит, а кони и вовсе без защиты. Пока до копий дойдёт, у нас каждый второй будет убит или ранен. А там задавят числом.

— Постой, идея-то не плохая, — остановил его Кель’рин. — Надо только продумать детали. В тех, кто не сопротивлялся, они не стреляли. Значит… Смотрите, нас семнадцать человек. Три крытых повозки, трое возниц скрывают оружие и броню под плащами, остальные прячутся внутри, под тентами. Разбойники не ждут сопротивления, выходят на дорогу, и тут мы нападаем…

— А наши кони?

— Оставим здесь.

— Когда они побегут, не на чем преследовать будет.

— От дара не убежишь. И у нас трое лучников.

— У нас повозок нет! — идея с маскарадом Фелису явно не нравилась, и он старательно придумывал всё новые и новые возражения.

— Найдём, наверняка тут есть пара штук. Или в деревне. Нет, стоп! — маг задумался.

Ехать до Гнилого Омута ещё два дня, может, три. Кто сможет прятаться в повозке три дня подряд, не выходя ни на минуту? Значит, идея никуда не годится? Или нет?

Нужно найти шпиона разбойников, схватить его и заставить выдать их лагерь, так? Он прячется где-то в придорожных кустах и наверняка не рассчитывает, что на него может охотиться одарённый. Значит, поймать его легко, нужно просто проехать вдоль дороги. Как бы человек не скрывался, его искру можно почувствовать шагов за пятьсот, а то и больше. Подъехать поближе, обездвижить даром и допросить. А потом внезапно напасть на лагерь.

Но если шпион не сидит в лесу, ждёт в какой-нибудь деревне? Как там, Эвис говорил, называется последняя перед Гнилым Омутом? Сосновка? Например, в ней. Притворился бродягой и лежит там под забором. Или он вообще местный житель и неотличим от простых крестьян… Невозможно же подвергнуть допросу всех. А вот спровоцировать его самому выдать себя — вполне. Вот, к примеру, он видит, как в деревню въезжает фургон торговца, бежит рассказать об этом банде, и тут его хватают заранее спрятавшиеся в лесу около деревни солдаты! Неплохо!

Всё это молодой маг немедленно озвучил своим подчинённым.

— Значит, одному придется ехать по дороге, изображая приманку, а остальным тайно пробираться через лес? — уточнил десятник. — Обходить жильё и ловить в лесу шпиона?

— В общих чертах да, — подтвердил Кель’рин. — Я поеду в повозке. Если найду кого-нибудь в придорожных кустах — поймаю сам, если кто побежит из деревни — схватите вы. Сестра-гвардеец, у тебя амулет Длинной Нити с собой? Свяжем их, как тут закончим. Позор будет, если потеряем друг друга в лесу…

— Не пойдет так, господин капитан! — возразил Фелис. — Чтобы вы за торговца сошли? Да в такое даже деревенщина не поверит.

— Что⁈

— Фелис прав, Кель’рин! — поддержала десятника Нарин’нэ. — Позволь объяснить! Ты действительно выглядишь не так, как простолюдины. Дело даже не в одежде, не в оружии, не в медальоне или чертах лица. Я имею в виду, черногорец в этих краях будет выглядеть хоть и странно, но не то чтобы невозможно. Здесь другое. Как бы это сказать… Ты не выглядишь как простолюдин. У тебя просто на лице написано, что ты не считаешь людей вокруг равными себе. Не так, как это бывает у аристократов, которые в своей спеси просто не замечают тех, кто ниже их. Прости за такое сравнение, я не хочу оскорбить тебя, но ты смотришь на них, как рачительный крестьянин на овец. Такой, который кормит и защищает их со всем старанием, но, когда ему нужна баранина, не колеблется. Это видно в твоих словах, жестах, в твоём взгляде. Бродячий торговец не может вести себя так.

— Я что, действительно так выгляжу⁈ — на лице молодого мага отразилось замешательство. Если всё это правда, что о нём думали сослуживцы? А отряд Фелиса? Сама Нарин’нэ?

— Нет, ты не так понял, — девушка как будто прочитала его мысли. — Ты… Как два разных человека. «Брат-воин» для тебя не просто слова, ты действительно относишься к солдатам по-братски. Хоть и изображаешь грозного генерала в последние дни, — она захихикала. — Но те, кто не носит меч… Тут всё, как я говорила. Ты можешь быть добр и щедр к ним, но ты не видишь в них людей. Постоялый двор, где мы ночевали вчера, — ты дал хозяину целую серебряную ладью всего лишь за еду и ночлег, но помнишь ли ты, как его звали? А ведь ты расспрашивал его про разбойников. А как звали его сыновей?