– Ну и что? – спросил Андрюшка.

– Там можно будет построить плот и спуститься по течению почти до Лысой горы. Или просто переправиться на тот берег и идти дальше. В любом случае мы сильно сократим путь.

– Ну-ка, ну-ка… – Профессор с интересом присмотрелся к схеме. – Похоже, ты прав.

– А почему же нам не сказали про такой путь? – спросил осторожный Андрюшка.

– Ну, они не знали, что мы умеем плавать, – предположил Серёжка.

– Да, похоже, что препятствий быть не должно, – сказал Иван Иваныч. – Даже по Виру можно плавать на лодке, а если Лагода ещё шире…

– А запасов воды у нас не так уж много, до моста может не хватить.

Быстро закончив обед, они пошли в сторону от дороги.

Река оказалась даже просторнее, чем они предполагали. На берегу нашлись сухие брёвна, а в рюкзаках – всё необходимое, чтобы связать небольшой, но вполне надёжный плот.

Вскоре он уже довольно быстро двигался по течению. Мальчишки, весело болтая, управляли им при помощи длинных шестов. Профессор записывал что-то в дневнике, положив его на рюкзак.

Иногда плот вращался, задев отмель или торчащее из воды бревно. Его не разворачивали, просто отталкивались от берега – неважно, каким бортом плыть вперёд.

Вечерело.

– Ну что, ребята, не пора ли устроить привал? – спросил профессор.

Мальчишки останавливаться явно не хотели.

– Да ну, Иван Иваныч, посмотрите, скоро взойдёт луна: будет светло, как днём, всю ночь можно плыть.

– Но надо же иногда и отдыхать.

– А я спать совсем не хочу, могу подежурить, – сказал Сергей.

– Хорошо, Серёжа.

Пока позволяло освещение, Иван Иваныч продолжал записи, а Андрюшка пробовал ловить рыбу. Он срезал в прибрежном ивняке удилище и приладил к нему всё необходимое. Прошло полчаса, а клёва не было никакого. Андрюшка начал злиться:

– Кто-то распугал здесь всю рыбу!

– Ага. Пионеры, юные зоологи, – сказал Серёжка.

– Это называлось «голубой патруль», – добавил профессор.

– Вам бы всё шуточки! А рыбки не хотите? – обиделся Андрюшка.

Показались первые звёзды. Их становилось всё больше, пока они не отвоевали у вечерней зари всё небо. Уже укладываясь спать, Иван Иваныч дал последнее наставление:

– Серёжа, впереди могут быть водопады или пороги. Если шум воды усилится, сразу правь к берегу и буди нас. А если всё будет спокойно, сменю тебя в полночь.

Андрюшке вскоре надоело созерцать неподвижный поплавок, и он залез в свой спальник.

– Отец, смотри, что я тебе принёс! – закричал Погода ещё издали, чтобы замять вопрос о своём отсутствии. Не тут-то было.

– Где ты так долго пропадал? – грозно спросил Стрибог.

– В пещере. Помнишь, где был Старый Дуб? Там теперь огромная пещера. Видишь, какой красивый кристалл? Там таких много. А вот плоский камень с какими-то письменами. В пещере, наверное, очень-очень давно кто-то жил.

– Интересные буквы. Я таких не знаю.

– Как? Разве мы тут были не всегда?

– Конечно, нет.

– Кстати, а зачем мы?

– Как это? Не понял вопроса.

– Ну, зачем мы есть? Вот, например, я могу взять кусок воздуха и толкнуть – получится ветер. Но ведь ветер прекрасно получается и без моего участия.

– Во-первых, ты можешь сделать ветер в нужное время и в нужном направлении. А во-вторых, вот дерево: почему оно растёт?

– Ну…

– Правильно! Оно уже есть, и никуда от этого не денешься, приходится расти. Мы тоже есть, и никуда от этого не денешься. Кстати, совсем забыл: мне надо было отгонять облака от одной девчонки. – Стрибог посмотрел вниз, в сторону Эдмы. – Кажется, там всё в порядке, все живы, слава богу.

Бог задумался, потом воскликнул:

– То есть мне?!

Путь через Эдму был очень извилист. Иногда приходилось поворачивать чуть ли не в обратную сторону. Но алхилин рос в этих местах особенно густо, не давая заблудиться.

– В ночь на Купалу на Лысой горе собирается Лесной Народ, – рассказывала Алёнка. – Русалки, лешие, водяные.

Кикиморы тоже. И Анчутка – он над кикиморами главный. Его имя ночью упоминать нельзя: вмиг появится он или его слуги. А ещё говорят, что там бывает сам Чернобог, владыка Нави. Он сидит на вершине горы, на чёрном каменном троне и вершит суд над навьими душами. Это единственная ночь, когда он прилетает в Явь. Я попрошу его вылечить Дракона.

– А люди там бывают? – спросил Гуран.

– Да, из разных селений приходят ведуны и ведуньи. Они подносят Чернобогу дары и собирают травы, которые цветут только в эту ночь. Остальные люди тоже не спят. Купало – наш любимый праздник. Все родничи выходят на поляну возле Старого Дуба, водят хороводы, играют в ручейки и разные другие игры. Я всегда помогала делать чучела. Купалу сплетают из соломы, а Кострому – изо льна. Их сжигают, и надо плакать, а это очень трудно, когда так весело. А ещё все прыгают через огромный костёр.

– И так – до утра?

– Да. Утром люди поднимаются на холм и встречают рассвет. Когда коснётся тебя первый солнечный луч, нужно загадывать желание.

– И оно исполнится?

– Обязательно. А потом все бегут купаться, смывают с себя все злые немощи и болезни.

Дракон медленно плёлся за друзьями. Часто приходилось поджидать его на поворотах.

К вечеру болото неожиданно кончилось. Деревья стали расти гуще, затем появились трава и кусты. Вскоре показалась река.

Мальчик и девочка с удовольствием искупались прямо в одежде, потом забрались на Дракона и попросили его зайти в воду. Гуран ударил по бугорку заранее приготовленной палкой, зверь раздулся и поплыл, перебирая лапами. Мальчик загребал широкой веткой, Алёнка помогала ему здоровой рукой, но всё же течение отнесло Дракона далеко вниз прежде, чем ему удалось выбраться на отмель у того берега.

Искать цветы алхилина – продолжение тропы – в темноте было невозможно. Гуран достал огниво и развёл костёр – у Дракона пламя не получилось. Дети поужинали, затем мальчик отдал овечью шкуру Алёнке, а сам уснул у костра.

Ковыльники двигались довольно бодро и к вечеру добрались до переправы. Лагода в этом месте вольготно растеклась по широкой долине и стала достаточно мелкой, чтобы её можно было перейти вброд. В самых глубоких местах она едва доставала лошадям до брюха.

Однако те не шли в воду: настороженно водили ушами, жалобно ржали, упирались и норовили сбросить седоков. Всадникам передалась тревога лошадей.

Булан соскочил с коня и взял его за уздечку.

– Делайте, как я! – сказал он и вошёл в воду. Верный конь не мог ослушаться хозяина и неохотно последовал за ним.

– Видите, ничего опасного, – говорил вождь, успокаивая то ли коней, то ли седоков. – Вода как вода. Чистая.

Ещё несколько человек спешились и начали переправу.

Вождь прошёл почти треть пути до другого берега, когда вдруг почувствовал, что идти стало труднее. Как будто вода загустела и превратилась в кисель. Река наполнилась непонятными звуками и движением. На поверхности возникали буруны, хотя течение оставалось спокойным. Слышался и отдавался эхом непонятный шёпот. А посреди реки вырос огромный, в три человеческих роста, водяной столб, наклонился к людям и обрушился, подняв тучи брызг.

– Назад! – закричал Чалдон с берега.

Вода вокруг Булана приобрела густоту мёда. Он хотел развернуться, посмотрел вниз и похолодел: ему показалось, что вокруг ног обвилась женщина. С распущенными волосами, в просторных одеждах, сотканных из голубых и зелёных струй. Она посмотрела на него из воды зелёными глазами, поманила пальцем и растаяла.

Булан почувствовал, что слабеет. Из последних сил он вскочил на коня и повернул к берегу. Конь выпрыгивал из воды, словно двигался по глубокому снегу.

Когда последний человек выбрался на берег, всё кончилось, перед ковыльниками опять была спокойная чистая река.