Товарищ Маяковский

Так понятны и интересны ваши стихи тогда, когда их слушаешь из ваших уст. Но если начнёшь читать их сам то можно поломать голову… Мы хотим слушать эти стихи от вас то и пишите для нас для нашего понимания..

Вольдемар! Я люблю вас.

Маяковский

Тов. Маяковский

Скажите какие же заслуги Есенина что он стал на страницах

истории русской литературы

т. Маяковский

Как вы смотрите на женщин и что вы ей посвятили

в своих произведениях

Кто ваша жена и как вы к ней относитесь

Милый Володечка! О!

Если бы знал, как я тебя люблю. Я вижу тебя во сне, и наслаждаюсь

твоим очаровательным образом.

Влюблённая.

Верно ли, что Хлебников гениальный поэт, а вы, Маяковский, перед ним мразь?

Маяковский! Ответь

Почему ваши произведения продаются по очень дорогой цене

тов. Маяковский

знай что большинство молодняка и особенно рабочая молодежь у кого больше развито классовое чутье всегда понимало и будет понимать ваше творчество. Ваши стихи о спецодежде больше воспринимаются, чем те, кто пишет о фильтикосовых чулках и изячных модниц.

На всё насмешка пустоплётов.

В. В.

Мне кажется, что Вы не совсем поэт массы, а скорее индивидуалист, т. Как читаешь Ваши произведения и видишь: я Маяковский, Я, Я, и Я.

К чему всё это?

В. В.

Когда у человека на душе пустота, то для него есть два пути: или молчать, или кричать. Почему вы выбрали второй путь?

Маяковский ответил: «Автор этой записки забыл, что есть и третий путь: это — писать вот такие бездарные записки».

В некоторых мемуарах отмечалась удивительная реакция слушателей на то, как сам Владимир Владимирович читал стихи:

— «в зале воцарилась атмосфера необычайной взволнованности» (П. Лавут);

— «он читал с каким-то особым волнением и подъёмом, иногда заглядывая в маленькую записную книжку, которую держал в руке. В зале стояла абсолютная тишина» (А. Бромберг);

— «когда я слушала поэму, мне стало страшно» (Л. Маяковская);

— «когда он кончил читать, все встали и стоя аплодировали» (Н. Брюханенко);

— «потрясение было так велико, что я просто не соображаю, что делаю: я кричу, топаю ногами. Незнакомая девушка рядом вдруг целует меня в щёку» (В. Катанян).

Поэт даже планировал написать «универсальный» ответ для авторов типичных вопросов, но даже если бы он и был написал, то вряд ли он сильно отличался бы от содержания рубрики «Вас не понимают рабочие и крестьяне» из первого номера «Нового Лефа» (1928). Маяковский писал: «Я ещё не видал, чтобы кто-нибудь хвастался так: „Какой я умный — арифметику не понимаю, французский не понимаю, грамматику не понимаю“. Но весёлый клич: „Я не понимаю футуристов“ несётся пятнадцать лет, затихает и снова гремит возбуждённо и радостно. На этом кличе люди строили себе карьеру, делали сборы, становились вождями целых течений». [1.295]

Журнала «ЛЕФ» № 2, 1923 г.

Такая форма открытого общения с публикой была невероятно популярна. Трибуны для ораторов стояли везде: в консерватории, в Колонном зале (бывшем Благородном собрании), в Политехническом музее, в большинстве театров, в том числе театре Зимина, в дни, когда там нет спектаклей, в кафе «Стойло пегаса» (оно принадлежало на паях Сергею Есенину и Анатолию Мариенгофу) и других, порой самых неожиданных местах.

Помимо штатных выступающих из числа профессиональных пропагандистов, в числе любимцев публики значились Валерий Брюсов, Константин Бальмонт, Андрей Белый, Вадим Шершеневич (это тот, который «я, товарищи, поэт гениальный» и «штаны украл»), Сергей Есенин и сам Владимир Маяковский.

На дискуссии «Чистка современной поэзии» в Политехническом музее в Москве Владимир Маяковский для разогрева аудитории, как обычно, предлагал «вычистить» из современной литературы поэтов, обходящих в своих стихах современность. Более всего от «горлана» досталось Анне Андреевне Ахматовой, которую он на самом деле просто обожал. Дмитрий Фурманов, который участвовал в диспуте, писал: «Комнатная интимность Ахматовой, мистические стихотворения Вячеслава Иванова и его эллинские мотивы — что они значат для суровой, железной нашей поры? Разумеется, как литературные вехи, как последыши рухнувшего строя, они найдут своё место на страницах литературной истории, но для нас, для нашей эпохи — это никчёмные, жалкие и смешные анахронизмы».

Ещё один участник вечера журналист «Огонька» Э. Л. Миндлин вспоминал: «Когда Осип Брик поставил на голосование предложение Маяковского: запретить Анне Ахматовой на три года писать стихи, „пока не исправится“, большинство простым поднятием рук поддержало Маяковского»[180].

Каждое публичное выступление Владимира Владимировича можно было назвать полноценным моноспектаклем, к которым он тщательно готовился, продумывал все детали: начиная от темы и текста афиши до стихотворений, которые он планировал прочитать перед зрителями.

10 сентября 1928 года в Красном зале МК ВКП(б) редакция «Комсомольской правды» организовала специальный вечер, открывая который её главный редактор Тарас Костров[181] обратился к собравшимся: «Перед выездом за границу Маяковский хочет побеседовать со своими читателями о том, как ему писать о загранице, хочет получить задание — „командировку“, — не ту командировку, по которой подлежащие ведомства выдают заграничный паспорт, а словесный мандат, „наказ“ от своей аудитории…» («Комсомольская правда» № 212,12 сентября 1928).

В. В. Маяковский среди красноармейцев на вечере книги в Октябрьских лагерях в Подмосковье. 9 июня 1929 г. Фото ТАСС

Рассказы Владимира Владимировича о его зарубежных поездках вызывали особенный интерес у молодёжной аудитории. В отличие от многих коллег, Маяковский не без проблем, но относительно свободно выезжает за границу, путешествует довольно много. Первая его поездка состоялась в мае 1922 года в Ригу, куда он приглашён для чтения лекций в качестве основного идеолога русского футуризма, но эту встречу неожиданно отменяют латвийские организаторы турне. Более того, местная полиция осуществляла скрытое наблюдение за «известным советским пропагандистом», а власти арестовали весь тираж поэмы «Люблю», который был издан еврейским культурным обществом «Арбетергейм» и предназначался для продажи в Латвии. Только с очень большим трудом спустя месяц владелице рижской типографии Гитель Левин удалось вернуть его назад. Маяковский ответил латвийским официальным лицам стихотворением «Как работает республика демократическая?»: