Помимо всего прочего, В. Маяковский активно занимался кинематографом. Его актёрский дебют состоялся в двухчасовой немой трагикомедии режиссёра Владимира Касьянова «Драма в кабаре футуристов № 13». Вместе с поэтом в фильме снимались Наталья Гончарова и Михаил Ларионов, но настоящим его успехом стала драма «Барышня и хулиган». В основу сценария, написанного совместно с Евгением Славинским, был положен сюжет рассказа «Учительница рабочих» Эдмондс Де Амичиса.

По сценарию Владимира Маяковского, написанному по мотивам романа Джека Лондона «Мартин Иден», Николай Туркин снял фильм «Не для денег родившийся» (сам сценарист сыграл в нём заглавную роль поэта-футуриста Ивана Нова).

Фасад здания с рекламой Моссельпрома. Фото А. М. Родченко

Как утверждает известный теоретик искусства, профессор Б. А. Успенский, эта картина получилась отчасти биографичной, но, как назло, и в этом случае все её копии оказались утерянными.

Затем была совместная съёмка с Лили Брик в «Закованной фильмой», а к 10-летию Октября поэт написал сценарий эксцентричной кинокомедии «Октябрюхов и Декабрюхов», которая тоже получилась новаторской — режиссёры Андрей Смирнов и Александра Искандер включили в ткань картины документальную съёмку Николая II, фрагменты польской и немецкой кинохроники, мультипликации, сделанной в стилистике «Окон РОСТа».

Лили Брик вспоминала: «Весной 1918 года, когда Маяковский снимался в Москве в кинофильме, я получила от него письмо: „На лето хотелось бы сняться с тобой в кино. Сделал бы для тебя сценарий“. Сценарий этот был „Закованная фильмой“. Писал он его серьёзно, с увлечением, как лучшие свои стихи.

Бесконечно обидно, что он не сохранился. (…) Мучительно, что я не могу вспомнить название страны, которую едет искать Художник, герой фильма. Помню, что он видит на улице плакат, с которого исчезла Она — Сердце Кино, после того как Киночеловек — этакий гофманский персонаж — снова завлёк её из реального мира в киноплёнку. Присмотревшись внизу, в уголке плаката, к напечатанному петитом слову, Художник с трудом разбирает название фантастической страны, где живёт та, которую он потерял. Слово это вроде слова „Любландия“. Оно так нравилось нам тогда! Вспомнить я его не могу, как нельзя иногда вспомнить счастливый сон».

Виктор Шкловский писал, что Владимир Владимирович любил кино «организованно-хроникальное», при этом сам автор принял участие лишь в одной такой ленте — политическом манифесте «Евреи на земле».

Работа над этой картиной началась в 1926 году, одновременно с реализацией «Южного проекта» по переселению горских еврейских семей в степной Крым. Согласно задумке властей были созданы специальные административные районы, в которых переселенцы должны были получить землю для сельскохозяйственных нужд, правда, для этого были выделены полупустынные территории — амбициозная программа встретила «недопонимание» у населения, так как, помимо евреев, на полуостров переселялись татары и безземельные крестьяне с Украины.

В съёмках фильма кроме Виктора Шкловского и Лили Брик участвовал Абрам Роом. Работа продвигалась довольно сложно, обстановка на съёмочной площадке была крайне нервозной, поэтому картина не особо удалась, впрочем, как и сама грандиозная кампания по переселению еврейского населения.

Был ещё один сценарий, написанный самой Лили Юрьевной, с интригующим названием «Любовь и долг, или Кармен» (1929), в работе над которым поэт также принял живое участие. «Маяковский был доволен такой затеей. Он всячески хвалил меня за сценарий, и ему захотелось сыграть в нём главную роль. <…> Когда Маяковский так горячо отнёсся и к сценарию, и к своей роли в нём, мы решили снимать всей нашей компанией — Осип Максимович, Кирсановы, Асеев, Кручёных, я… Оформлять тоже должен был кто-то из друзей-художников, не помню кто. Поставить помогут Игорь Терентьев и Кулешов. Денег за работу брать не будем. Попросим у Совкино на месяц павильон, и, если фильм получится интересный и выйдет на экраны, тогда нам и деньги заплатят».

Несмотря на то что Брик практически убедила Главный репертуарный комитет в том, что новый фильм должен был стать пародией на «заграничную кинохалтуру», сценарный план был забракован комиссией — её члены разглядели в заявке очевидную аллюзию на собственную деятельность. Последним осуществлённым кинематографическим проектом Маяковского был сценарий фильма «Как поживаете?», который тоже практически сразу был запрещён и запущен в производство только после значительных переделок и под новым названием «Три комнаты с кухней». Поэт не принимал участия в съёмках, и его имя не значилось в титрах. [3.20]

Позднее Владимир Владимирович в статье «Караул!» рассказывал о трагической судьбе этой работы: «Сценарий „Как поживаете?“ должен был быть ответом на эти вопросы языком кино. Я хотел, чтобы этот сценарий ставило Совкино, ставила Москва („национальная гордость великоросса“, желание корректировать работу во всех её течениях). Прежде чем прочесть сценарий, я проверил его у специалистов — „можно ли поставить?“ Один из наших лучших режиссёров и знаток техники кино, Л. В. Кулешов, подсчитал и ответил:

— И можно, и нужно, и стоит недорого.

Не желая расставаться со свежим сценарием, я сам прочёл его литературному заву и отделу Совкино в составе тт. Бляхина, Сольского, Шкловского и секретаря отдела. Чтение шло под сплошную радость и смех.

После чтения.

Бляхин: Великолепная вещь! Обязательно надо поставить! Конечно, есть неприемлемые места, но их, конечно, переделаете.

Шкловский: Тысячи сценариев прочёл, а такого не видел. Воздухом потянуло. Форточку открыли.

Сольский и секретарь: — То же.

Блестящее отношение соответствовало блестящей скорости.

Через два дня я читал сценарий правлению Совкино. Слушали тт. Шведчиков, Трайнин, Ефремов, секретарь, из слушавших ранее — тт. Бляхин и Кулешов.

Слушали с унынием. Тов. Ефремов сбежал (здоровье?) в начале второй части.

После — прения. Привожу квинтэссенцию мнений по личной записи на полях сценария; к сожалению, не велась стенографическая запись этого гордого, побуждающего к новой работе зрелища.

Тов. Трайнин: Я знаю два типа сценариев: один говорит о космосе вообще, другой — о человеке в этом космосе. Прочитанный сценарий не подходит ни под один из этих типов. Говорить о нём сразу трудно, но то, что он не выдержан идеологически, — это ясно.

Тов. Шведчиков: Искусство есть отражение быта. Этот сценарий не отражает быт. Он не нужен нам. Ориентируйтесь на „Закройщика из Торжка“. Это эксперимент, а мы должны самоокупаться.

Тов. Ефремов (вернулся уже в начале речи Трайнина): Никогда ещё такой чепухи не слышал!

Тов. секретарь оглядел правление, тоже взял слово и тоже сказал:

— Сценарий непонятен массам!

Тов. Кулешов (выслушав обсуждение): О чём же с ними говорить? Видите? После их речей у меня две недели голова будет болеть!

Сценарий не принят Совкино».

(Маяковский В. В. «Караул!» журнал «Новый Леф». М., 1927. № 2, февраль)

Помимо всего прочего, Владимир Маяковский являлся постоянным автором центральных и региональных СМИ (таких оказалось более 60), популярным драматургом — его сатирические пьесы шли не только в столичных и ленинградских театрах, но и в сотнях самодеятельных театральных студий по всей стране, он пробовал себя и как режиссёр массовых мероприятий: революционных праздников и народных шествий, готовил грандиозное шоу в честь 10-летия Великого Октября. Выступая в Театре РСФСР Первом на диспуте «Художник в современном театре», поэт призывал собравшихся: «… Взятие Зимнего дворца „Лесом“ Островского не разыграешь! Это химера!.. Весь тот вулкан и взрыв, который принесла с собой Октябрьская революция, требует новых форм и в искусстве. Каждую минуту нашей агитации нам приходится говорить: где же художественные формы? Мы видим лозунги, по которым сто пятьдесят миллионов населения России должны двинуться на электрификацию. И нам нужен порыв к труду не за страх, а во имя грядущего будущего…» [1.96]