— Маша, успокойся и жди меня здесь, — строгим тоном приказал ей Каприн. — У человека претензии, мы быстро их порешаем.

Как только они оказались на улице, Евгений, не дав опомниться, ударил Каприна в лицо. Мгновенно оправившись от коварного удара, оперативник нанес своему обидчику ответную затрещину, в которую приложил всю свою силу. От удара Евгений отлетел на несколько метров и скатился с крыльца ресторана.

Вернувшись в зал, оперативник застал Машу в расстроенных чувствах. Он протянул ей руку и с улыбкой предложил:

— Машенька, а теперь пойдем в гостиницу, нас там ждет еще один стол!

— Уже поговорили? — облегченно вздохнула она. — Где сейчас Евгений?

— Поговорили, он понял свою ошибку, — ответил ей опер.

— Ой, так быстро! — восхитилась она женихом. — Умеешь ты с людьми разговаривать!

Обнявшись, они поднимались по лестнице в гостиницу, и вдруг, вглядевшись в лицо своего возлюбленного, она встревоженно воскликнула:

— Сеня, у тебя на щеке ссадина! Тебя ударили?!

— Да, малость, — махнул рукой он. — Дружески обменялись ударами.

— А где он сейчас?

— Евгений? Убежал.

— Вот такой он всегда, — презрительно фыркнула она. — Всю жизнь маменькин сынок.

— А где работает мам… — начал было оперативник и спешно прикрыл ладонью рот: — Все, все, никаких допросов.

Маша рассмеялась и сильнее прижалась к своему суженому.

Оказавшись в номере, оперативник стал осыпать свою невесту поцелуями…

Следующий день был воскресным. Рассвет застал молодых крепко обнявшимися друг с другом на гостиничной кровати. Поглаживая волосы своей избранницы, Каприн проговорил с закрытыми глазами:

— Теперь мы с тобой муж и жена. Надо познакомить наших матерей и думать о свадьбе.

— Надо бы, а как? — спросила она также с закрытыми глазами.

— Я приду к вам с родней свататься.

— Ух ты! Приходите. А когда?

— В ближайшие дни. Я поговорю с мамой и бабушкой, определимся и дадим вам знать.

— Я тоже поговорю с мамой, чтобы достойно встретить.

— А мама не будет против?

— Если бы была против, она бы не отпустила меня на ночь к тебе. Не беспокойся, она тебя уважает.

Проводив Машу, оперативник пришел домой и с порога объявил:

— Мама, бабушка, я женюсь!

— Радость-то какая! — всплеснула руками бабушка. — А кто у нас невестушка-то будет?

— Красна девица! — смеясь, ответил ей оперативник. — Готовьтесь, скоро пойдем свататься!

В понедельник после обеда Каприн позвонил Фан Го и попросил явиться в милицию. Несмотря на то, что китаец проживал в СССР, а затем и в России почти пятнадцать лет, он так и не смог свободно разговаривать по-русски. При встрече с оперативником он говорил много и непонятно, но Каприн из всего этого словесного потока улавливал только суть и изъяснялся со своим осведомителем больше на пальцах. Тем более было удивительно, как китаец с таким языковым багажом умудрялся подкупать таможенников, чтобы выводить за границу объемные тюки наличных денег. Очевидно, коррупция не требует знания языка.

Зайдя в кабинет, Фан Го расплылся в улыбке, без того узкие глаза превратились в щелочки:

— Пливет, насальник!

— Привет, привет, друг ты мой ситный, — улыбнулся ему в ответ оперативник. — Вот и явился собственной персоной подпольный миллионер Корейко!

— Какой Колейко, насальник? — развел руками китаец. — Нет миллион, уклали миллион.

— Давай, Федя, расскажи подробно, как все это случилось, — попросил его оперативник. — Отныне твоим делом буду заниматься и я.

— Оцень холосо, сто ты, — обрадовался китаец. — Цясь рассказу по поладку.

Из его сбивчивого и сумбурного рассказа Каприн понял следующее:

Фан Го собирает у части северных китайцев (есть и южные, которые настороженно относятся к северным) выручку, компонует их и через своих доверенных лиц отправляет в Китай, где деньги раздаются родственникам торговцев. За такую операцию он получает очень неплохие проценты, что позволяет ему и его семье жить безбедно. Пять дней назад деньги были собраны, среди которых было много мелких купюр и, чтобы их укрупнить, он сходил в банк.

Узнав, в какой банк ходил китаец, оперативник воскликнул:

— Один и тот же банк! И оба ходили укрупнять купюры!

На недоуменный взгляд китайца, оперативник хлопнул его по плечу и попросил:

— Дорогой мой друг Федя! Постарайся вспомнить, кто-нибудь следил за тобой, когда ты возвращался из банка?

— А се такое? — похлопал редкими ресницами китаец. — Кого оглабили?

— Убили! — крикнул опер, испугав собеседника. — Тебе повезло, что живой остался! Итак, за тобой кто-либо следил?

— Я был масина. Иномалка. Нет, ницего не видел.

— Расскажи, как на тебя напали, — спросил Каприн.

Вот что уловил опер из дальнейшего повествования сына Поднебесной: после банка он приехал домой и упаковал деньги в один баул. Получилась посылка весом в пятнадцать килограммов, поскольку он смог укрупнить только часть денег, остальные были мелкими купюрами. В восемь утра за ним должны были заехать двое земляков, и троица планировала выдвинуться в сторону Амурской области. В семь утра прозвенел звонок на двери, и он, решив, что приехали его люди, без проверки открыл дверь. Тут в квартиру ворвались четверо бандитов, уронили его на пол и приставили к голове обрез: «Дай деньги, иначе убъем!» Лежа на полу, он краешком глаз видел, что трое нападавших в черных масках, а четвертый был без нее. Взяв баул с деньгами, который стоял наготове в прихожей, бандиты спокойно ушли.

— Точно был обрез? — спросил его Каприн. — Откуда ты знаешь, что такое обрез?

— Облез, облез! — отчаянно пожестикулировал руками китаец, изображая пальбу из пистолета. — В Китай я делаль облез!

— Ааа, когда разбойничал и отбирал шинели у солдат? — улыбнулся оперативник.

— Да, да, тогда, — закивал китаец.

— Значит, ты видел лицо четвертого? Как хорошо запомнил ты его? Опиши еще раз.

Фан Го, судорожно вздохнув и вновь пережив момент нападения, стал описывать внешность нападавшего:

— Следнего лоста, тело следнее, одезда чельная, лицо бело-бело, как бумага и блови чельный, совсем чельный.

Каприн бросил перед ним на стол ориентировку с фотороботом:

— Похож на него?

— Да, да, это он! — испуганно крикнул китаец.

— Раньше когда-нибудь видел его, на рынке, например?

— Нет, — резко помотал он головой и, немного подумав, поразил оперативника своей догадкой: — Мне казица, он был тозе в маски.

— Как так?! Ты же говоришь, что он был без маски, а потом говоришь, что в маске. Он что, при тебе ее надел?

— Нет, не одель. Он был белий маска, как настояций.

— Ты утверждаешь, что он изначально был в маске, которая очень похожа на реального человека? — насторожился Каприн. — Откуда у тебя такая уверенность?

— Я сам одевал маска, когда Китай глабил.

— Ах разбойничек ты мой, — нежно похвалил китайца оперативник. — Как я сам-то не догадался, что бандит постоянно ходит в одной и той же маске очень хорошего качества. Ты, Федя, сам грабитель, поэтому и догадался, а простым людям невдомек, что преступник-то в маске.

— Я узе не глабитель, — улыбнулся Фан Го. — Завязал давно.

— А имеются ли у вас в продаже на рынке такие маски? — спросил его опер. — Ну, или похожие?

— Нет, — помотал он головой. — Наси маски плохое, слазу видно, а это кацественна, оцен холосая маска. Таких у нас нет.

Оперативник решил, что поговорил с китайцем достаточно и решил его отпустить:

— Ладно, Федя, иди домой и постоянно будь на связи. Возможно, ты нам еще понадобишься.

Прежде чем Фан Го вышел из кабинета, Каприн спросил:

— Где твоя семья?

— Отплавил Китай гулят. Сколо плиедут.

— У тебя кто-нибудь там остался?

— Бабуска, дедуска, ицо дядя.