Целовались там. Страстно и самозабвенно. Как только может молодежь в восемнадцать лет.

Да так, что я не отказался бы от продолжения. Вот только у студента осталось мало денег. Надо что-то решать с этой проблемой. Меня это не устраивает.

А сейчас были бы деньги, можно снять квартиру. На ночь. Хотя, такой сервис очень сложно найти. Разве что, вселиться к знакомым. Или опять уехать на дачу. Опять сразиться с бычком.

— Мне надо идти, — я вспомнил про тренировку. И про чемпионат в Ашхабаде. Надо готовиться.

С сожалением отстранился от Насти. Она тоже вздохнула. Хотя, по-моему, не переставала жалеть котенка. Даже во время наших объятий.

Я проводил девушку до дома. Мы еще стояли возле подъезда. Тоже целовались. А потом Настя ушла домой. А я отправился в общагу.

Когда явился в общагу, то увидел Антона. Ботаник все также корпел над учебниками. Чудак человек. Не успела начаться учеба, а он уже занимается. Не иначе, как профессором хочет стать.

— Тебя Олег искал, — сообщил Антон. — Очень волновался.

С чего бы это? Я не успел ничего ответить. В комнату вошел Крылов. Увидел меня.

Я поразился ему лицу. Бледному, с огромными горящими глазами.

— Где ты был? — спросил он. — Я тебя искал везде. Сволочи из Белого лотоса Леню избили. До полусмерти. Он лежит в реанимации.

Через минуту мы уже очутились на улице. Поймали попутку. Отправились в больницу.

За окнами уже темно. Тускло мелькали фонари.

Народу на улицах еще немало. Прохожие ходили по тротуарам. Задумчивые, с сумками в руках. Торопились по домам.

— Ты знаешь, как это случилось? — спросил я. Обернулся к Крылову. — И когда?

Олег пожал плечами. Мы сидели на заднем сиденье «Москвича». Водитель ехал впереди. Окно открыл. Локоть держал наружу. Вроде не особо слушал нас.

— Я знаю только то, что Ваня рассказал. Он раз двадцать звонил в общагу. Тебя искал.

Крылов замолчал. Наморщил нос. Вспоминал, что там говорил Бурный.

— Короче, он сказал, что ученики из Белого лотоса подстерегли Леню где-то на улице. Еще вчера, вечером. И где-то неподалеку от нашего зала. Их было пятеро, по меньшей мере. Он не стал убегать, ты же знаешь Смелова. Они там устроили мясорубку. Потом соседи вызвали скорую. Когда нашли Леню. Кто-то из прохожих видел там группу парней, избивших одного. И никто не вступился.

Ну да, это похоже на правду. Смелов — отчаянный тупица. Не стал отступать. И получил разбитую голову.

— А кто знает, что это Белый лотос? — спросил я. — Всякое может быть. Вдруг, это местные хулиганы?

Спросил, но сам уже знал ответ. Нет, конечно, это наши соперники. Я вспомнил, как их коричневый пояс грозил мне. Хотел свернуть шею. Меня не нашел. Зато попался Смелов.

— Ну, а кто же еще? — резонно усмехнулся Крылов. — Какие еще местные хулиганы? Они к каратистам на пушечный выстрел не подойдут. Обходят. Ну, и с ними Смелов бы справился.

Кто знает. В уличной драке применяются самые разные удары. И запрещенные тоже. Поэтому местная гопота все-таки тоже могла завалить Леню.

Правда, современные хулиганы редко нападают разом. Нет, это могут быть только наши соперники. Обозленные недавним проигрышем. Но, в этот раз они перегнули палку.

Мы приехали к больнице и выпрыгнули из машины. Побежали к приемному покою.

По темной аллее. Освещенной редкими фонарями. Белые навершия в виде шара. Давали хороший свет.

Дорожка усеяна опавшими листьями. Красными и желтыми. Приземистые здания больницы погружены в темноту. Только кое-где горел свет.

Ну, и у главного входа тоже все освещено. Конечно же.

Мы ворвались в приемный покой. В помещении сидели несколько человек. Печальные. Тоже, наверное, ждут новостей. О своих больных, лежащих здесь.

— Мы к Смелову, — сказал я дежурной. Заглянул в окошко, за которым она сидела.

Женщина заглянула в журнал.

— Есть такой. Только он же в реанимации. Вам нельзя. Да и поздно уже. Вас в любом случае не пустили бы.

Ах да, точно. Что-то я совсем забыл про это.

— А как его состояние? — спросил Крылов. — Он очнулся?

Женщина покачала головой.

— Не знаю. Это у врача спросите. Он скоро подойдет.

Она уткнулась в бумаги, разложенные перед ней. Больше не хотела продолжать разговор. Какая любезность.

Мы посмотрели друг на друга. Я поправил взлохмаченные волосы. Оглянулся.

— А где Ваня? Он здесь, наверное, ошивается? Надо у него спросить.

Жаль, что еще не изобрели мобильники. Чтобы найти человека, надо прилагать гигантские усилия.

Я кивнул на скамейку. Там, где уже сидели другие посетители.

— Пошли, посидим. Подождем врача.

Мы уселись. Только я хотел спросить, в курсе ли Щепкин о произошедшем, как мужчина сбоку спросил:

— Вы учитесь вместе с Леней? — потом поглядел на мои руки. — А, хотя все понятно. Тоже каратисты.

Я обернулся. Довольно моложавый еще мужчина, лет за сорок. Хотя, с этими длинноволосыми прическами и мешковатой одеждой, можно любого принять за старика. Смутно знакомые черты лица. Интонации тоже похожие.

Вот чертовщина. Это же отец Смелова. Сразу видно сходство.

А как он догадался насчет каратистов? Ах да, точно. У меня же костяшки пальцев сбиты. Все в мозолях.

— Да, мы с ним в одной секции занимаемся, — подтвердил я. — Леня наш друг. Хороший друг.

Крылов сидел рядом. Просто кивнул.

А вот женщина, сидевшая следом за мужчиной, подняла заплаканное лицо. Довольно симпатичная, с густыми каштановыми волосами.

В руках она теребила платочек. Одета в просторное платье. Синее, в белый горошек.

— Какие же вы друзья, если допустили, чтобы его избили до полусмерти? — спросила она. — Где вы были, когда его избили?

Мда уж. Это мама Смелова. И так понятно. Я ничего не ответил. Когда Леню избивали, скорее всего, я был на тренировке. В парке рядом с общагой. А может, и спал.

— Ну ладно, Ира, — мужчина успокаивающе взял жену за руку. — Парней просто не было рядом. Леня наткнулся на хулиганов. Не повезло.

Еще бы, не повезло. Жаль, что это был Леня. Может, мне удалось бы отбиться.

— Пропади оно пропадом, это карате! — закричала женщина. — Из-за него Ленечка сейчас там лежит. На больничной койке!

Мы с Крыловым молчали. А что тут скажешь? Все и так ясно. Объяснять наш конфликт с другим клубом и подавно не стоит.

Возможно, милиция раскопает. Когда будет расследовать это дело. Вот паскудство. Они же нас наверняка допрашивать будут. Им тоже нельзя рассказывать про наши схватки. Сами разберемся.

Мать Лени снова заплакала. Отец поглаживал ее по руке. Потом глянул на меня.

— А тебя, случайно, не Витя зовут? Ермолов. Леня много про тебя рассказывал. Все восхищался твоими способностями. Сказал, ты как ракета. Как пушечный снаряд. Влетел в мир карате.

Я кивнул.

— Жаль, конечно, что так получилось, — продолжал отец. Мать Смелова продолжала плакать. — Вряд ли теперь Леня сможет продолжать занятия.

Я счел благоразумным снова промолчать. А вот Крылов спросил:

— Почему? Он так хорошо дерется. Он уже должен коричневый пояс получить.

Подлил масла в огонь. Мать снова вскинулась:

— Да ни за что на свете! Хоть коричневый, хоть красный. Пошел на тренировку и попал в больницу! Куда это годится? Куда его тренер смотрел?

Как раз в этот момент в приемный покой зашел Щепкин вместе с Бурным. Огляделся и сразу увидел нас. Подошел. Хмурый и расстроенный. Немножко помятый после полуденного расслабления.

— Ну, какие новости? Как он там?

Мы вскочили.

— Неизвестно, сенсей, — ответил я. — Ждем врача. Он скажет.

Я хотел сказать, что тут родители Смелова, но не успел. Отец тут же поднял голову. Мать перестала плакать.

— Вы тренер Лени? — спросил отец. — Мы его родители. Как же так получилось? Эти негодяи тоже учатся у вас? Или это посторонние люди?

Мать вскочила.

— Это что такое? Разве у вас нет контроля за учениками? Кто мог так зверски избить моего сына?