Алекс наконец дотронулся до подобия дверной ручки, она была сломана пополам, и потянул ее на себя. Дверь заскрипела так, словно в ней сидела душа, которую пытали в аду. Мне даже захотелось закрыть уши, но я просто зашла внутрь вслед за Алексом. Не представляла, как мне удалось сохранить непроницаемое выражение лица. По крайней мере, я на это надеялась. Обшарпанные стены, которые когда-то были выкрашены в лиловый цвет. Часть деревянного пола исчезла — прогнила или была украдена, причем кусками. А та, что сохранилась, не выглядела надежной, если судить по черным пятнам плесени почти по всей поверхности. Остатки мебели — одинокий стул в углу прихожей и выцветший когда-то синего цвета диван в соседней — комнате были погрызены крысами. Мне показалось, что я краем глаза заметила хвост одной из них в дыре на полу прихожей. Но, чтобы там не было, оно быстро скрылось, а я не стала приглядываться. Мелкая дрожь и так сотрясала мое тело.

Пока я стояла у двери, Алекс вошел внутрь и провел рукой по стене. Он смотрел на дальнюю комнату, где совсем не было мебели, лишь обшарпанные стены и чудом сохранившейся пол. На стене я заметила часть постера какой-то рок-группы. По крайней мере, гитару и кожаные штаны одного участника мне удалось рассмотреть. Остальное было оторвано.

— Именно там я прожил два года. — Не уверена, что Алекс обращался ко мне, слишком тихим был его голос. Но, когда он посмотрел на меня, я вздрогнула.

Вся сила Алекса растворилась. Передо мной стоял тот самый молодой парень, который боялся остаться на улице. Все его надежды рухнули, но амбиции остались. Он не собирался сдаваться. В нем еще тлел уголек, который не давал погаснуть желанию двигаться вперед. Чтобы он разгорелся в полноценное пламя, нужно было всего лишь поддать огонька. Но где его можно было взять?

Я не думала, когда ступила на полуразрушенный пол. Он ужасающе заскрипел, но я все для себя решила. Мне нужно было оказаться рядом с Алексом. Я не остановилась даже, когда между нами оставалось всего несколько сантиметров. Просто налетела на него и обняла за шею.

Алекс замер. Перестал дышать. Но всего на миг. Потому что через секунду он уже прижимал меня к себе так крепко, словно я была его якорем, который не давал окунуться с головой в пучину прошлого.

— Кто ты? И зачем появилась в моей жизни? — прошептал он мне в изгиб шеи.

— Я — ангел, который спустился с небес, чтобы наградить тебя за усилия, — попыталась пошутить я и погладила Алекса по голове, прижимаясь к нему сильнее.

Мне было страшно, что если я его отпущу, то потеряю навсегда. Ангел не мог поступить так со своим подопечным. Иначе он провалит свою миссию и будет изгнан с небес.

— А что если я не заслуживаю благословения ангела? — Алекс сжал меня крепче.

— Тогда я дьяволенок, который пришел воздать тебе по заслугам, — я усмехнулась, Алекс тоже.

— В это я поверю больше, — Алекс сделал глубокий вдох и посмотрел на меня. — Мы не так давно познакомились, а ты уже почти разрушила мою психику и заодно самооценку. Когда я вижу твое имя на документах, глаз начинает дергаться. Никто еще так профессионально не играл на моих нервах.

— Даже так? — я попыталась построить из себя обиженную девочку, но улыбка сама расплылась на моем лице. — Может тогда, мне исчезнуть из твоей жизни, чтобы остатки нервной системы остались в целости?

— Только попробуй. Я тебя найду и хорошенько накажу, — прошептал Алекс и склонился ко мне.

Я встретила его на полпути.

«Накажи меня сейчас!» — хотелось прокричать мне, но я не могла вымолвить ни слова.

Алекс завладел моими губами и впечатал меня в стену. Я почувствовала, как его руки двигались по моим бедрам и скользили под платье. От меня Алекс не получил даже доли сопротивления. Наоборот, во мне проснулось желание, которое возникало только, когда Алексом оказывался рядом. Оно начинало зарождаться где-то внизу живота, а потом распространилось по всему моему телу. Я чувствовала желание даже в кончиках пальцев, поэтому постоянно пыталась прикоснуться к Алексу. Мне нужно было ощущать тепло его кожи, мягкость волос, жесткость щетины. Я сгорала от желания, услышать, как с губ Алекса срывался прерывистый стон, когда он подступал к грани. Руки Алекса, ласкающие мое тело, стали для меня наркотиком. Мне было необходимо, чтобы он ко мне прикасался. Я хотела его всего, но не могла получить. Алекс никогда не раскроет мне все свои тайны. Он не впустит меня в душу. И я это отлично понимала. Но все равно хотела его. Здесь и сейчас!

Но, похоже, у Алекса были другие планы. Он разорвал поцелуй и прислонился своим лбом к моему. Мы тяжело дышали. Грудь Алекса вздымалась и касалась моей. Наше дыхание смешалось, а глаза не отрывались друг от друга.

— Не останавливайся, — прошептала я.

— Нет, — Алекс помотал головой.

— Но почему? — я прижаться к нему сильнее, но Алекс отодвинулся.

Он прикрыл глаза и шумно сглотнул. В тишине я слышала стук его сердца, который с каждой секундой становился громче.

Алекс взял меня за руку и оторвался от меня. Он пошел к выходу, и я подумала, что не получу ответ, когда услышала тихое:

— Здесь умер мой друг.

Мне никогда не забыть улочки Парижа. Их старинная атмосфера запала в душу. Фасады домов давали почувствовать, будто ты перенесся во времени и попал в прошлое. Но, если открыть дверь любого здания, то снова попадешь в наше время: кафе, магазины с брендовой одеждой, кондитерские и сувенирные лавки.

Позолоченная статуя Жанны д'Арк, елисейские поля, река Сена, в которой отражались огни города, мемориальные доски с именами Толстого и Тургенева. Лувр! Желание увидеть все это заставило меня попросить Алекса остановить машину и прогуляться пешком. Он ничего не ответил, и я подумала, что воспоминания о друге были слишком болезненными, и не стала повторять свою просьбу. Но, когда Алекс вырулил на подземную парковку, я чуть не завизжала от радости. Он молча вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу и протянул мне руку. Я спокойного вложила свою ладонь в его.

Мою руку Алекс так и не отпустил.

Мы шли по Парижу, ели круассаны из первой же булочной, которая встретилась на нашем пути, и почти не разговаривали. Но Алекс иногда неожиданно начинал рассказывать факты о зданиях или статуях, на которых задерживался мой взгляд. Именно от него я узнала, что изваяние Людовика пятнадцатого в центре площади Конкорд во время Французской революции сменилось гильотиной, где были казнены идеологи и внук самого Людовика пятнадцатого с супругой Марией-Антуанеттой. Откуда в голове Алекса столько всего, страшно было представить. А еще он свободно говорил по-французски. В чем я убедилась, когда он покупал нам кофе на вынос, чтобы согреться — к вечеру похолодало. На английском Алекс тоже говорил как на родном. Несколько раз нас останавливали туристы и спрашивали дорогу. Алекс общался с ними как со старыми друзьями и все подробно объяснял. Одной женщине он даже карту нарисовал.

Домой мы вернулись на метро. Возвращаться за машиной было слишком утомительно, мы с Алексом ушли довольно далеко и при этом очень устали. Алекс сказал, что водитель позже ее заберет, а сам повел меня в парижскую подземку. Официально заявляю, что одна никогда в жизни не спущусь в этот портал в ад. Никогда еще я не видела столько веток метро. А специфический аромат — смесь металла, дыма, выхлопных газов и мочи — резал глаза.

Поэтому, когда мы с Алексом приехали домой, я просто упала в кровать и забыла обо всем. Только сквозь дрему почувствовала, как Алекс обнял меня и притянул к себе. Желания сопротивляться или выгнать наглеца из комнаты не появилось. Мне нравилось ощущать его горячую кожу и чувствовать хвойный аромат лосьона после бритья. Поэтому я просто крепче прижалась к Алексу и улетела в мир сновидений, не подозревая, что это чуть ли не единственная наша спокойная ночь вместе.

***

Обычное жилое здание. Старинное. Многоквартирное. Из серого кирпича. Если бы не вывеска, я бы никогда не поняла, что стояла перед отелем. Ладно, еще швейцар — пожилой дяденька в красной форме с черными пуговицами и пилотке, с золотой надписью «Vivilot» не вписывался в обычную атмосферу парижской нерасторопности. Он стоял у массивной двери из красного дерева и широко улыбался. Но, когда мы с Алексом остановились у главного входа, подлетел к машине с такой скоростью, что я протерла глаза — хотелось убедиться, что смотрела на пожилого мужчину, а не на спринтера.