Никита покачал головой, будто попытался прийти в себя.

— Когда ты успела выйти замуж? И что значит «больше не будем»?

— Думаю, ты сам понимаешь, что это значит, — Снежа хмыкнула. — А по поводу твоего первого вопроса — не твое дело.

Снежа повернулась ко мне. В ее глазах я видел непролитые слезы. Но подбородок был гордо поднят, а челюсти сжаты.

Моя сильная девочка.

Не сказав ни слова, я вывел Снежу из кабинета, у входа забрал верхнюю одежду и направился к машине. Когда мы отъехали достаточно далеко, я решил прервать созерцание Снежи в окно. Почти отступил, увидев, как она отчаянно обнимала себя. Но мне нужно было знать.

— Расскажи мне, что тебя связывает с Павлом?

Снежа

Я вздрогнула. Это имя. Оно могло принадлежать, кому угодно. Много мужчин носили его. Даже с гордостью. Но я знала, о ком шла речь. Человек, который преследовал меня. Не физически. Нет. Я чувствовала его присутствие всегда, когда выключала свет. Когда сворачивала в темную подворотню. Когда проезжала в одиночестве мимо пустыря. Мне не забыть его руки на своем теле. А слова… Они были высечены в моей памяти.

— Ты никогда никому не будешь нужна. Теперь к тебе никто не прикоснется…

Он смеялся. Смеялся. Смеялся.

Этот смех еще долго отдавался в моих ушах. Он не исчезал, когда я запиралась одна в квартире. Не оставлял меня, когда я в одиночестве рыдала на полу.

Я слышала его. Слышала. Слышала.

Пока в один миг он не стал воспоминанием. И я ощутила истинную свободу. Даже начала спать с выключенным светом.

Но сейчас он вернулся.

Хриплый, немного истерический и абсолютно сумасшедший смех. Только псих мог так смеяться.

Только псих…

А его запах… С тех пор я ненавидела запах океана!

Я закрыла глаза, пытаясь избавиться от навязчивого видения. Но этот смех… я не могла от него отделаться.

— Снежа, что тебя с ним связывает?

Голос Алекса вырвал меня из удушающих объятий пожирающих воздух воспоминаний. И я, наконец-то, смогла сделать вдох. Я даже не понимала, что не дышала, пока не почувствовала режущую боль в груди. Но говорить? Нет. Я не могла.

— Снежа?!

Я покачала головой и подтянула колени к груди. Мне было плевать на ботинки и на то, как каблуки впивались в кожаную обивку сидений. Я не могла ему рассказать. Нет.

Машина вильнула, и я чуть не упала с сиденья. Бросила быстрый взгляд на приборную панель. Сто двадцать километров в час. Сто тридцать. Сто сорок.

Я должна была испугаться? Может быть. Но мне было плевать.

Возможно, если мы разобьемся, этот голос исчезнет из моей головы.

Или хотя бы, навязчивые мысли, которые я старательно игнорировала, о том, что Алекс знает Павла, пропадут.

Я не хотела верить в их знакомство. Убеждала себя, что конкуренты должны знать друг друга. Но что-то в вопросе Алекса, в его голосе намекало на личный интерес.

Я сцепила зубы и попыталась сосредоточиться на дыхании.

Вдох. Выдох.

Ты никто…

Вдох. Выдох.

Тебя никто не захочет…

Вдох. Выход.

Ты испорченный товар…

Машина остановилась, и Алекс вылетел на улицу, даже не потрудившись заглушить двигатель. Секундой позже он вытащил меня наружу. Я смогла устоять на ногах только благодаря тому, что Алекс прижал меня к своему телу. Зарылась носом в его шею и сделала вдох. Именно аромат хвои, смешанный с особенном запахом Алекса, помог мне сохранить мостик здравомыслия и не упасть в бездну самобичевания. Промозглый ветер тоже сделал свое дело. Он забирался под трикотажное платье в облипку и пытался его заменить.

Я не понимала, куда Алекс меня вел, пока мы не зашли в лифт. Тогда смутные воспоминания начали пробиваться в мой затуманенный разум. А когда Алекс открыл дверь в номер, поняла все.

Если бы я не находилась в полном раздрае, пытаясь пробиться сквозь лавину боли, наверное, смутилась или, возможно, даже возмутилась. Но ничего не произошло.

Алекс усадил меня на тот самый диван, а сам сел передо мной на корточки. Он взял мои руки в свои огромные ладони и легко сжал.

— Поговори со мной, — шепот был настойчивым и почти пробился сквозь другой голос, который никак не хотел исчезать из моей головы.

Но все же воспоминания оказались сильнее. Они приобрели новую силу. Ожили.

Он тебя не захочет, когда узнает.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть беспокойство в глазах Алекса.

— Снежа, мне нужно, чтобы ты мне сказала, что вас с связывает с Павлом.

— Не произноси при мне это имя, — я вырвала руки и отползла как можно дальше, вжавшись в спинку дивана.

Алекс встал и начал ходить по комнате туда-обратно. Длинный ворс ковра заглушал звук его шагов, но тяжелое дыхание разносилось по всей комнате, хотя она огромной. Алекс не мог помочь мне развидеть его побелевшие костяшки на кулаках. Не мог стереть воспоминание о таких же костяшках, которые…

Я отползла на другой конец дивана. На всякий случай.

Алекс заметил это и остановился.

Он хотел что-то сказать. Я видела. В его глазах было много всего: раскаяние, настороженность, смятение, но главным оказалось потрясение.

Он все понял.

Я видела это по его лицу.

Оно побелело, а потом исказилось от ярости и плохо скрываемой боли.

Я хотела сказать ему, что не сравнивала их. Хотела заверить, что знала — он никогда не причинит мне боли. Но это была бы ложь.

Когда-то я тоже верила в любовь человека. И к чему это все привело?

Алекс еще раз взглянул на меня, потом покачал головой и развернулся в сторону двери. Когда он уже был готов выйти, пискнул его телефон.

Алекс на секунду задержался.

— Проблемы улажены. Завтра проект возобновится.

Он вышел из номера, а я осталась сидеть в одиночестве на диване. В голове все также звучал ненавистный голос.

***

— Спящая красави-и-ица, — хрипловатый голос с явно выраженным акцентом пробивался через блаженную дрему. Рука, которая заменяла мне подушку, затекла. Когда я перекатилась на спину, и попыталась выпрямить ее, мне не удалось сдержать стон.

— О-о-о, я же могу и не-е-е сдержаться.

Я приоткрыла веки и сразу заметила смазливое личико, которое обрамляли белокурые волосы. А улыбка была такой широкой, что захотелось скривиться от излишней любвеобильности.

Жак сидел рядом со мной на диване. Хорошо еще, что он не касался меня, только опасно близко наклонился. Сладкий запах какого-то новомодного одеколона вызвал тошноту. Желудок опасно заурчал.

Я толкнула Жака в грудь. Он резко отпрянул, а его улыбка дрогнула, но полностью не сошла с его модельного личика. Мне стало любопытно, не снимался ли он в рекламе. Слишком уж острые скулы и завышенная самооценка у него были.

— Что ты здесь делаешь? — я села, подтянув ноги под себя.

После сна вся мелодичность ушла из голоса, а в горле першило, поэтому мне пришлось прокашляться.

— Это я долже-е-ен спросить у тебя, — Жак подвинулся ближе и положил ладонь мне на колено. — Я вернулся к себе в номер, и увидел там спящую красавицу, которая так долго меня ждала, что уснула.

— К себе в номер? — я отбросила руку Жака и нахмурилась. — Разве это не номер Алекса?

— Ну-у-у… технически, — Жак постучал пальцем по подбородку, а я еле смогла удержаться, чтобы не закатить глаза. — Но я здесь живу с тех пор, как приехал. Тем более у Алекса есть дом недалеко отсюда.

Дом?

Что-то завибрировало, и взгляд упал на подлокотник дивана, где аккуратно лежало мое пальто. Я не знала, как оно сюда попало, но было подозрение, что это дело рук Алекса. Как и сообщение, которое я прочла, когда достала телефон из кармана.

«Позвони, когда проснешься».

Я не успела разобраться, что чувствовала, когда взгляд упал на время. Половина пятого. Последнее, что я помнила, это как мы с Алексом завтракали в «Аматори». Ох, твою же мать!

Я потерла виски, встала и стала расхаживать по комнате, чтобы не допустить падения в бездну, от которой меня вылечил целебный сон.