— Скажу следующее — он уже второй раз помог моей внучке, и за это я ему весьма благодарен, — раздался ледяной, под стать взгляду, голос. — Даже удивительно — абсолютно посторонний человек оказался едва ли не главным благодетелем Хельги… Ну а если по делу — не стоит давить на парня. Как по мне, пусть идет как идет — он оказал тебе услугу, ты оказал в ответ. Только вот на твоем месте, Павел, я бы всё же удостоил его разговора. Ты ведь и сам знаешь — лучше на всякий случай наладить с ним отношения сейчас, когда он никому не нужен и неинтересен, а потому будет польщен и благодарен. Потом, случись ему возвыситься, налаживать контакт будет сложнее. Ну и да — сделать его должником крайне просто и способ на поверхности. Урегулируй его конфликт с Игнатьевыми, и парень будет тебе благодарен. Всё же как только военное положение закончится, они его вмиг сотрут в порошок.
— Много чести для никому ненужного щенка, — тихо буркнул Александр.
— Хорошо сказано, юноша, — покивал Тойво с улыбкой. И глядя на поднявшего голову парня добавил. — Только ваши слова хорошо описывают не то, что я предложил, а тот факт, что ты здесь находишься. Мне не нравится, когда всякие несмышленыши, всё достоинство и успехи которых заключаются в том, что они родились в правильной семье, меня перебивают. Из уважения к твоему отцу я закрою на это глаза, но сделаю это лишь раз.
Будь на месте Тойво кто угодно другой, Александр бы не промолчал. Но на месте Главы Рода Валге был именно он, Маг Заклятий и самый влиятельный человек в Имперской Прибалтике. И один из главных союзников его отца, так что Тойво был в своём праве — будь он сколь угодно раз Романов, но если ты не наследник Императора и не один из Старейшин правящего империей Рода, как Павел Александрович, то дерзить Магу Заклятий и Главе одного из первой двадцатки Родов Империи не следует.
— В общем, я своё мнение высказал, и ваши мнения выслушал, — перевел он взгляд на Павла Александровича. — Есть ли ещё что-то, требующее моего присутствия здесь? У меня не так много времени, к сожалению, и я хотел бы провести его с внучкой.
— Тебя к ней проводят, Тойво, — кивнул ему хозяин кабинета. — Девятая, проведи нашего гостя к Хельге.
Когда парочка покинула кабинет, Второй Император продолжил:
— На время боевых действий паренька и его отряд держите подальше от войск других крупных Родов. Особенно от боярских, — велел он. — Пусть будет приписан… Да к тому же третьему корпусу. Повоюет в направлении столицы рогачей… По Игнатьевым — никак не лезьте в конфликт. После гибели Старейшины они должно быть всерьёз озлобились, но пока решительных действий ждать не следует. И передайте их главе, что бы не думал лезть в эту свару лично — всё же Архимаг, ещё прибьет ненароком… Всё, можете идти. А ты, Саша, останься.
Тяжелые двери закрылись, оставив отца и сына наедине. Сцепив ладони в замок и положив на них подбородок, Второй Император с нечитаемым выражением лица смотрел на сына, которому под этим взглядом становилось очень, очень неуютно.
— Знаешь ли ты, зачем я позвал тебя на рабочую встречу с этими людьми, сын? — поинтересовался чародей.
— Я бы предположил, что ты наконец начал больше мне доверять и решил начать привлекать меня к серьёзным делам нашей семьи, но что-то мне подсказывает, что это не так, верно? — кисло ответил Александр.
— Да, это совсем не так, — подтвердил его отец. — Причина, по которой ты здесь присутствовал — это Тойво.
— Тойво? — поднял с недоумением брови сын. — Не совсем понимаю.
— Именно. Ты совсем ничего не понимаешь, и это большая проблема. И уже не только твоя, но и моя. Мне прекрасно известно, что вы с братом не переносите Хельгу и не считаете её сестрой…
— Она бастард, и не приносит нашему имени ничего, кроме позора! — воскликнул Александр. — Я не вижу ни единой причины, по которой…
— Причина несколько минут назад сидела в этом кабинете. И у тебя поджилки тряслись от его присутствия несмотря на то, что ты знал — в моём присутствии тебя никто не тронет, — ровным голосом заметил Павел Александрович. — Я совершил большую ошибку, сын, доверив твоё воспитание жене, но сделанного не воротишь… Тойво и Род Валге наши союзники лишь по той единственной причине, что Хельга после гибели матери не захотела разорвать со мной все отношения, несмотря на уговоры родни. А старик Тойво слишком сильно любил единственную дочь и внучку — куда сильнее, чем сыновей и внуков. И мать твоей сестры была любимицей своей семьи, причем не просто так… Так что наличие Хельги, всё ещё считающей себя частью нашей семьи, даёт нам целую воздушную эскадру, несколько морских портов в прибалтике, шестерых Архимагов и одного Мага Заклятья, плюс девять тысяч бойцов гвардии её Рода. Не говоря уж о сорока шести Старших Магистров, и вся эта сила — фундамент и гарант нашего доступа к европейским рынкам сбыта, что приносят в нашу казну около двадцати процентов прибыли. Если тебе мало того, что Хельга моя дочь и я как отец её люблю не меньше, чем вас с братом, то вбей в свою тупую голову — Воронцовы мне важны меньше, чем Валге. Хотя бы потому, что вторые, в отличии от первых, честны со мной — они от меня не в восторге, но свои обязательства выполняют безукоризненно и никаких дел за моей спиной не ведут.
Александр резко побледнел и опустил взгляд, догадавшись, к чему клонит отец. А тот невозмутимо продолжил:
— В отличии от тебя, сын, она имеет реальный шанс стать Магом Заклятий в будущем. Да что там реальный — если её не убьют, то лет через тридцать-сорок у меня появится надежная опора в её лице. Ещё один могучий столп, что будет поддерживать нашу семью. Хорошие отношения с ней нужны, в первую очередь, тебе самому, дурак — потому что все, что тебе светит в этой жизни это стать Старшим Магистром с фамилией Романов.
— Для своих лет у меня весьма высокое развитие, — возразил парень. — В тридцать два Младший Магистр это достойный гения уровень развития!
— Ты стал Мастером в двадцать четыре, — равнодушно заметил Павел. — Ты уже не можешь быть признан гением. И ты очень мало уделяешь времени личному развитию — пьянки, дружки, распутные девки и мелочные интриги занимают у тебя слишком много времени. Ты уже четыре года как Младший Магистр, и за это время твоя аура не стала крепче ни на йоту. Но ладно бы это — ты не наследник и ты уже взрослый мужчина, делай что хочешь. Но попытки через Воронцова и Бестужеву сыграть свою партию… Ты действительно полагал, что сумеешь утаить от меня попытку саботировать защиту своей сестры?
— Я ничего не приказывал им…
— Напрямую, знаю, — согласился Павел. — Но как я уже и сказал, ты взрослый мужчина. Возраст невинности, когда я мог закрывать на твои мелкие выходки, давно минул. Ты едва не лишил Род Романовых и конкретно мою семью будущего Мага Заклятий. Ты ухудшил и без того хрупкие отношения с одним из главных наших союзников, Валге — настолько, что из лично моих людей при ней сейчас лишь два человека. Эсминец, его экипаж и несколько Старших Магистров на нём люди Валге — и это было их условие, без которого они либо забрали бы мою дочь к себе, либо разорвали бы наш союз. И пошатнувшееся доверие ко мне и нашей семье в целом Хельги — доверие, которое сейчас, в дни войны, даёт мне гораздо больше, чем один алкоголик и бабник, ведомый детскими обидами. Род у аристократов превыше всего, сын мой, и ты это позабыл. Напомнить тебе, каково наказание для тех, кто идёт против Рода?
— О-отец, я же ничего такого не х-хотел, — заикаясь от страха, торопливо забормотал Александр. — Это всё были… Ну, я же не думал, что эти дураки и впрямь попробуют саботировать твои приказ-зы, папа! Я…
— Молчать, — негромко бросил Павел Александрович, и из сына будто весь воздух выпустили.
Он знал, что за человек его отец. Очень хорошо знал, а так же умел видеть почти незаметные другим проявления эмоций на его лице. Левый уголок губ отца был чуть-чуть, буквально на пару миллиметров опущен вниз, а глаза чуть прищурены — так он выглядел, когда испытывал сильнейшее презрение к собеседнику. И Александр впервые за много-много лет вновь почувствовал себя беспомощным, слабым ребенком перед лицом грозного родителя…
