Хоай Тяу сел рядом с Чонгом и стал внимательно прислушиваться к беседе. Он был полностью согласен с Ван Тяном, однако счел нужным добавить:

— Сейчас для нас главное то, что относится к нашей борьбе с врагом. В истории страны, с тех пор как была создана наша партия, тоже есть немало славных дел и героев, вышедших из простого народа. Вот, например, Хо Ши Мин. Вся его жизнь — подвиг. И наши части особого назначения имеют своих героев. Когда мы выметем прочь американских империалистов и предателей, наши писатели наверстают упущенное и выполнят свой долг перед народом.

Чонг тоже вставил голос:

— Говорят, недавно в Алжире поставили пьесу в стихах «Человек в резиновых сандалиях». Ее написал Катеб Ясин. Он воспевает борьбу нашего народа за независимость, а отрезок времени, который охватывает пьеса, очень велик — от времени сестер Чынг до наших дней. В спектакле дан образ Хо Ши Мина как нашего великого национального героя. Сам президент Бумедьен побывал на спектакле, прошедшем с большим успехом. Вот я и думаю: Катеб Ясин сделал замечательное дело.

Оань-Молоко тоже был здесь. Он заглянул навестить Чонга. Они когда-то учились в одной школе, хотя и были из разных волостей. Оань был на год моложе Чонга. С тех пор как Чонг побывал в отпуске и, вернувшись, рассказал о том, что в их школу попала американская бомба, они с Оанем каждый день вели разговоры о том, как отомстить за это врагу.

Однако Оань был очень слаб в истории, хотя и слыл «политическим обозревателем». Сейчас он чистил свой автомат и с равнодушным видом слушал, что говорили остальные.

От Выонг Ван Кхиема не укрылось безразличие Оаня. Он подмигнул ребятам и, кивнув в его сторону, сказал:

— А ну, наш математик, он же политический обозреватель! Ты в истории что-нибудь смыслишь?

— Ну… так, немного… — запинаясь, довольно неуверенно ответил Оань.

— Расскажи-ка нам тогда о Нго Куйене, а мы послушаем!

Оань, который больше всего боялся попасть впросак, услышав этот вопрос, обрадовался и тут же выпалил:

— Ну кто же о нем не знает?! Нго Куйен одержал блестящую победу на реке Батьданг!

— В каком году? Чью армию победил?

— Ну как же! Река Батьданг… победа над армией Нгуенов тринадцатый век!

Раздалось удивленное «Ой!», за которым последовал взрыв смеха. Один из бойцов, показывая пальцем на Оаня, с хохотом повалился на спину и болтал в воздухе ногами.

Ван Тян не на шутку рассердился. Как-никак когда-то он был отличником.

— И где ты только учился? — спросил он Оаня-Молоко.

Оань сообразил, что сказал глупость. Застеснявшись, встал и пошел, бормоча на ходу:

— А что такое? Ну-ка… Нго Куйен… Дэм За Чать… Нет, не так… Кто же раньше был, чья династия — Динь или Нго?..

Чонг тоже поднялся, вернулся к своему гамаку, растянулся в нем, смежил веки, но вдруг снова вспомнил ответ Оаня и не смог сдержать приступа смеха.

Действительно, странно! В девятом классе Оань прослыл блестящим математиком. Он легко решал все задачи по геометрии и тригонометрии, казалось, без всякого труда постигал уравнения и логарифмы. Сколько раз он решал самые головоломные задачи, которые их учительница Льеу писала на доске и которые никто, кроме него, не мог решить! Но с историей у него всегда были неимоверные трудности. Он жаловался, что никак не может запомнить все это, потому что девизы правления разных династий, по его мнению, совершенно бессмысленны и ничего не выражают.

Чонг переключился на мысли о себе, и тут же в памяти всплыло последнее, состоявшееся перед походом, комсомольское собрание.

На этом собрании Тхао Кен, командир третьего подразделения, комсорг отряда, долго говорил о той решимости, с которой бойцы идут на задание. Он же зачитал резолюцию, потом, тяжело дыша, точно раздувая кузнечные мехи, весь покрытый потом, громко прокричал:

— Придется нагрузиться потяжелее, понятно, нет? Такой груз под силу только вьючным ослам, но мы сами понесем его добровольно, чтобы победить американцев! Понятно, нет?

Винь, командир одной из боевых групп подразделения Тхао Кена, нетерпеливо крикнул:

— Ты что, наше мнение спрашиваешь или указания раздаешь?!

Его большие, чуть навыкате глаза стали еще больше от возмущения, жесткие, торчащие дыбом волосы, совсем растрепались, он сердито шмыгнул носом. Эта его решительность привела бойцов в веселое расположение духа. Все засмеялись, хотя к самому Виню бойцы относились с большим уважением — он воевал давно и был награжден орденом.

Тхао Кен заулыбался, широко раскрыв рот и обнажив выступающие вперед зубы.

— В резолюции говорится: «В соответствии с требованиями момента часть бойцов останется в тылу, необходимо, чтобы и они полностью выполнили возложенную на них задачу…» Все согласны с этим? Если согласны, давайте голосовать. Кто «за», поднимите руку. Понятно, нет?

Но в этот момент Чонг, сидевший последнем ряду, с рассерженным видом вскочил:

— А я не согласен! Не стану голосовать! — Он даже покраснел от гнева.

Все взоры теперь обратились на него. Тхао Кен растерялся:

— Если тебе что-нибудь неясно, спрашивай побыстрее, чтобы можно было перейти к голосованию. Понятно, нет?

— В резолюции сказано, что часть бойцов остается в тылу, а я предлагаю: пусть все идут, все до единого! Все комсомольцы!

— Но мы обязаны подчиниться решению собрания, понятно, нет? В резолюции же ясно указано, что часть людей должна остаться в соответствии с требованиями текущего момента. На этот раз те, кто послабее, кто менее вынослив, не пойдут. Понятно, нет?

— А разве среди нас есть менее выносливые?! — возмутился Чонг. — Если мы служим в армии, да еще в частях особого назначения, значит, невыносливых среди нас не ищи! Я предлагаю записать так: «Идут все, как один!» — и поставить на голосование.

Тхао Кен замахал огромной ручищей:

— Тогда препирайся, сколько тебе угодно, с Хоай Тяу и Чан Нонгом. Я же сказал: резолюция подготовлена ячейкой. Ты должен учитывать обстановку. Враг намерен предпринять активные действия, чтобы захватить освобожденную нами территорию. Армия врага численностью почти в двадцать тысяч… — Видимо, он приготовился повторить Чонгу все, о чем только что говорил, но нетерпеливый Винь закричал:

— Да ясно все! Давай голосовать! Сколько можно обсуждать?!

— Голосуем! Нам еще снаряжение идти получать!

— Я — «против»!

Тхао Кен внимательно сосчитал поднятые вверх руки.

— Почти единогласно! — удовлетворенно вздохнул он. — Только Чонг «против»!

— Я буду жаловаться командованию! — возмущенно кричал Чонг.

Бойцы оживленно переговариваясь, расходились по палаткам. Тхао Кен догнал Чонга, обнял его за худенькие плечи:

— Браток! Ты не расстраивайся, и на твою долю дел хватит. Бить врагов еще долго придется!

— А я хочу сейчас! Я буду жаловаться командованию!

Чонг не мог успокоиться, в голосе его звучали гневные нотки.

Тхао Кен расхохотался:

— Да не обижайся ты, дружище! А хочешь жаловаться, так жалуйся, пожалуйста, можешь прямо командующему фронтом. Он все решает! Понятно, нет?

…Чонг вспомнил, как он, злой и обиженный, хотел отправиться к командующему фронтом, но тот сам прибыл в отряд.

Хоай Тяу поднялся тогда навстречу командующему, поздоровался с ним и сказал вбежавшему Чонгу:

— Ну вот, можешь изложить свою просьбу. Если товарищ командующий сочтет нужным ее удовлетворить, мы возьмем тебя с собой.

Рассказав вкратце о ходе подготовки к предстоящему походу, он сам сказал командующему о Чонге, и показал какой-то листок, испещренный красными, как кровь, буквами.

Чонг, едва дождавшись, пока Хоай Тяу кончит говорить, умоляюще схватил командующего за руку:

— Товарищ командующий, разрешите мне идти вместе со всеми, ну разрешите же!

Командующий ласково посмотрел на него, успокаивающе произнес:

— Ты парень, молодец! Но у нас солдат для этого похода вполне достаточно!

У Чонга на глазах показались слезы.