Вдруг небо наполнилось гулом тяжелых транспортных самолетов, стрекотом вертолетов, свистом реактивных истребителей. Где-то вдали начали рваться бомбы.

Целых два часа группа преодолевала очередной склон. Пот крупными каплями покрывал лица. Но едва люди остановились, сделали пятнадцатиминутную передышку, как почувствовали, что тело охватывает озноб. В густой чаще джунглей воздух не успевал прогреться за день.

Мо, опустив свое коромысло на землю, тут же принялась бродить в поисках диких овощей и клубней, чтобы скрасить ими предстоящую трапезу. Она прошла по склону туда, где росли молодые деревца. Похоже было, что этот клочок земли некогда обрабатывали люди. У Мо уже был некоторый опыт, она знала, что в таких местах можно найти деревце папайи или тамаринда с созревшими плодами, а то и помидоры, крупные, красные, или просто какую-нибудь съедобную зелень. Однажды девушке повезло — она нашла тыкву, да не одну, а сразу шесть, каждая была весом в четыре-пять килограммов.

В небе описывал круги вертолет. Он летел медленно, на небольшой высоте. Неожиданно из него что-то посыпалось, плавно полетело вниз и в сторону, подчиняясь направлению ветра.

— Листовки разбрасывает! — крикнула Ханг.

Бумажки, трепещущие как бабочки, неслись по воздуху, поблескивая в лучах солнца. Вертолет делал все новые и новые круги.

Пока все смотрели на летящие по воздуху листовки, Мо нашла большую охапку амаранта. Ей вдруг вспомнилась песенка, которую она слышала давным-давно, и она принялась ее напевать.

Впереди показались крыши построек — наверняка брошенное людьми село. Мо по заросшей тропинке направилась в ту сторону.

Да, село было брошено уже давно. Видно, американцы бомбили его и обстреливали снарядами. Коробки домов развалились, загородив обломками все проходы, бревна покрылись пылью и пеплом. Огромная воронка возникла на пути Мо. На самом дне ее лежал чей-то алтарь предков, на котором сохранилась еще желтая краска, рядом торчали ножки опрокинутого столика, тускло поблескивал расплющенный алюминиевый таз.

Неожиданно взгляд девушки остановился на чем-то круглом, валявшемся под сваями дома, стоявшего слева от нее. Консервная банка! Три скрещенных деревянных колышка, полуобгоревшие головешки, несколько вскрытых совсем недавно консервных банок. Мо огляделась и увидела окурки сигарет.

Сразу стало тревожно. На ветке срезанного осколком дерева сидела маленькая птичка, совсем черная, с широким, точно веер, хвостом, по которому шла белая полоска. Мо еще раз огляделась, сердце ее гулко забилось.

— Мо! Мо! Где ты?! — Это был голос Ханг.

— Я здесь! — откликнулась Мо и бросилась к подруге.

На следующем привале Мо рассказала всем, что она видела. Старший группы, пока девушка говорила, внимательно смотрел на нее, а выслушав, улыбнулся:

— Наверняка это наши разведчики оставили. Нечего паниковать! Откуда здесь вдруг штурмовикам взяться?!

«Венера» отправилась в путь в два часа ночи, после того, как в ее расположении побывал командующий фронтом. Отряд должен был пройти тем же маршрутом, по которому двигалась группа 17-й роты народных носильщиков. Затем их пути расходились. «Венере» предстояло идти по секретной тропе, обозначенной на карте. Времени оставалось в обрез, поэтому Хоай Тяу и Чан Нонг, посоветовавшись, решили выслать вперед разведдозор. За день до начала движения отряда разведчики должны были наметить условными знаками особо трудные или не нанесенные на карту участки пути.

Отряд шел третий день. Пройдя эту тропу, он должен был свернуть на другую, о которой 17-я рота народных носильщиков даже не имела представления.

Бойцы были очень тяжело нагружены. Огромные, намного больше, чем у пехотинцев, вещмешки были туго набиты, казалось, в них не влезет даже пачка сигарет. Гамак, нейлоновая накидка, которой одновременно и укрывались, комплект обмундирования — все это весило два-три килограмма, основную тяжесть составляли взрывчатка и патроны. Кроме того, каждый, включая Хоай Тяу и Чан Нонга, нес неприкосновенный запас продуктов, общим весом до килограмма. Эти запасы предназначались для раненых.

Итак, на своих плечах бойцы несли все, что нужно для боя, для действий в тылу врага. В начале операции снабжать отряд не было возможности. Продовольствия, которое народные носильщики должны были перебросить на новые склады, тоже хватило бы только для того, чтобы восполнить расход на первом этапе операции и в начале второго этапа.

За несколько дней отряд прошел пять горных сел. Все они были разрушены американскими бомбами. Куда девалось население, никто не знал. Уже от околицы были видны глубокие красные ямы — воронки от бомб, взрыхленная снарядами земля, разломанные в щепы, как попало наваленные стволы деревьев. Только несколько абрикосовых деревьев, распустивших белые цветы, стояли нетронутыми, напоминая о том, что когда-то здесь цвели сады. Другие были покалеченные снарядами или осколками от бомб, но там, где одна половина дерева была мертвой, другая распускала зеленые почки.

В полдень «Венера» остановилась на привал у почти пересохшего ручья, по самой середине которого с легким журчанием еще текла вода. Бойцам было разрешено отдохнуть, чтобы набраться сил. Они искусно укрыли гамаки в зелени густых крон. В целях обеспечения скрытности действий Чан Нонг запретил бойцам выходить из расположения отряда.

Хоай Тяу ворочался с боку на бок, никак не мог заснуть. В конце концов он свернул свой гамак, засунул его в вещмешок и пошел проверить, как отдыхают бойцы.

Выонг Ван Кхием вышивал цветы на полотенце и беседовал с Ван Тяном, Чонгом и еще двумя бойцами. Он издавна славился в «Венере» не только своими боевыми успехами, но и многочисленными талантами. Он был настоящим умельцем: хорошо пахал, прекрасно плел корзины, ловко ловил раков и рыбу; даже в таком, казалось бы, совсем женском деле, как вышивание, и то был мастером. Многие девушки приходили к нему с просьбой расшить узором их полотенца. И все же был у него один недостаток — лицо его покрывали оспины, но, по правде говоря, это нисколько не печалило Выонг Ван Кхиема.

Хоай Тяу показалось, что бойцы обсуждали что-то очень серьезное. Он прислушался.

Ван Тян взволнованно заговорил:

— Наша литература и искусство в большом долгу перед народом. В истории страны есть немало славных примеров того, как мы отражали натиск завоевателей. В ней много ярких личностей. И если бы их могли как следует показать в литературе, в театре, в кино, то с такими произведениями захотели познакомиться не только в нашей стране. В России много написано о Петре Великом, о Кутузове или, к примеру, о Чапаеве. Франция гордится Наполеоном, Жанной Д'Арк. А мы… Сколько героических личностей есть у нас! Сестры Чынг[8], воительница Вьеу[9]… Разве это не герои? А славный Нго Куйен[10]? И разве не принесла нашей стране славу династия Чан[11]? А возьмем Нгуен Чая[12] или Куанг Чунга[13] и его искусных военачальников. Да мало ли?!

В роте всем давно уже было известно, что Ван Тян увлекается военной историей. С большим интересом читал он о ратных подвигах предков и всегда сожалел, что о них так мало написано.

Выонг Ван Кхием не имел среднего образования, но у него уже был богатый жизненный опыт. Рассуждения Ван Тяна ему очень нравились.

— Да! Я бы тоже хотел посмотреть фильм, скажем о Куанг Чунге. И чтобы он был поставлен, например, как «Чапаев». Ты прав, наше искусство в большом долгу перед народом и его историей.

— У нас пока что очень мало исторических романов. А те, что есть, — неинтересные. Вот я «Тараса Бульбу» Гоголя прочитал, так этой книги мне никогда не забыть!