– Нет, с жены! – пошутил Борзов.

– Осложнение возникло! – беспокойно проговорил Багиров. – Поговорить необходимо.

– Давай поговорим!

– Разговор не телефонный!

– Меня не прослушивают!

– Не уверен!

– Ты думай, о чем говоришь! – нахмурился Борзов.

Старинный друг начинал его раздражать. Но замены ему пока не было.

– Прокурора нашего срочно вызвали в Москву! – сообщил Багиров. – А его заместитель – человек Генпрокуратуры.

– Приезжай! Как раз к завтраку, Глаша что-то такое с грибами варганит.

– Я твоего атлета задействую! – предупредил полковник. – Заедем с ним кое-куда…

– Хорошо! Тащи и его к нам на завтрак. Пусть привыкает.

– Это что-то новенькое! – изумился Багиров. – Ладно, потом расскажешь.

– А что тут рассказывать? – усмехнулся Борзов. – У них скоро с Риткой свадьба. Считай, что ты приглашен.

– Спасибо за приглашение! Через полчаса будем.

– Не торопись! – назидательно предупредил Борзов. – Тамара Романовна еще не вставала.

– Понял! Пока! – Багиров повесил трубку…

Багирова тоже начинал раздражать старинный друг. Хотя своей карьерой он был обязан ему.

Но груз благодарности давит иногда невыносимо. И Багиров как раз был из такой категории лиц. Он просто физически ощущал свою зависимость от друга. С каждым годом нести эту ношу становилось ему все сложнее и сложнее.

Прямо возле подъезда Багирова ожидала новенькая белая «шестерка», за рулем которой сидел Валера.

Он сел в машину, и «шестерка», поднимая шлейф пыли и визжа на крутых поворотах, понеслась по серпантину шоссе все выше и выше в гору.

Внезапно пошел дождь, крупные капли забарабанили по машине, смывая с нее пыль.

– Петр Григорьевич пригласил меня на свадьбу! – поведал Валере Багиров. – Поздравляю!

– На свадьбе и поздравите! – буркнул Валера. – А то мне просто не верится, что это действительно произойдет. Вы давно дружите с Петром Григорьевичем?

– С пионерского детства! – засмеялся Багиров. – Он был барабанщиком, а я – горнистом. И в комсомоле вместе. В комсомоле и тогда, Валера, играли в детские игры, а пили по-взрослому… Твой будущий тесть еще в те времена был всегда готов на халяву, как юный пионер…

– Петра Григорьевича не надо! – нахмурился Валера.

– Ну да, вам же с Цвяхом за анашу хорошо припаяли, а он вас из дерьма вытащил, – ухмыльнулся Багиров. – Но чьими ручками-то? А? Спроси как-нибудь у будущего тестя.

Валера промолчал. Он и сам знал, что Багиров приложил все усилия, чтобы вытащить его с Цвяхом из компании, отправившейся на нары за продажу наркотиков.

Белая «шестерка» вырулила на ровную дорогу, и Валера через минуту затормозил на зеленой лужайке возле светло-розового двухэтажного особнячка, прятавшегося в густой зелени.

Это был дом отдыха для работников второго звена горкома, обкома и других подобных учреждений.

Валера с Багировым вышли из машины и по деревянной лестнице поднялись на веранду, где стоял длинный стол, накрытый белой скатертью. Правда, белой она могла называться условно, потому что вся была покрыта кровавыми пятнами от пролитого вина. Тарелки с остатками очень неплохой закуски стояли на скатерти, напоминая о ночном пиршестве.

За столом сидел абсолютно пьяный Цвях, одной рукой он держал на коленях полуголую девчонку, а другой наполовину опустошенную бутылку шампанского.

Не обращая внимания на вошедших, Цвях то тискал за упругий зад девчонку, то отхлебывал шампанское прямо из бутылки. И громко кричал при этом:

– Люська… Ну их всех… к матери… Люська, а? Осточертело все… Поехали на Камчатку… или на Сахалин рыбу ловить… Во времена были…

Люська, увидев вошедших и ничуточки не смущаясь, мигом слетела с колен Цвяха и бросилась на шею Валере с воплем:

– Валерка!.. Любимый!

Валера молча стряхнул ее с себя, так что она стукнулась о стоявший рядом стул, и подошел к Цвяху.

– Серега! – Он забрал у Цвяха бутылку с остатками шампанского. – Срочное дело. Идти можешь?

Цвях посмотрел на него мутным взглядом и потянулся за бутылкой, которую Валера поставил на стол, но не удержался и упал.

Валера подхватил падающего Цвяха и под звон скатывающихся со стола бутылок потащил его во двор, где сразу же сунул под кран с холодной водой.

Но Цвях после первого купания в себя не пришел.

– Очнись, олух! – заорал на него Багиров. – Прозевал, болван! Оболенцев с опером приехали. Понимаешь? Опять приехали!

– Опером, опером, каким еще опером? – с трудом ворочая языком, глупо улыбался Цвях.

– С Волкодавом! – заорал на ухо Цвяху Багиров. Валера опять сунул дружка под струю холодной воды. Цвях стал трезветь.

– У-у-у, мать… – невнятно выругался он. – Оболенцев с Волкодавом?.. А где поселились?

– В гостинице цирка! – сказал Багиров, с отвращением глядя на Цвяха.

– Моя задача? – заискивающе спросил тот Багирова.

Багиров притянул его к себе за ворот и жестко, с угрозой произнес:

– Не спускай с них глаз, понял?.. Еще раз упустишь, пеняй на себя! И торгашам втолкуй, что у Оболенцева ничего нет, пустой он. Но будет брать на «пушку».

– Все сделаю! – поклялся Цвях. – Больше ошибок не допущу.

Оставив мокрого и жалкого Цвяха окончательно приходить в себя, Багиров с Валерой отбыли к Борзову на завтрак…

Гостиная в квартире Борзовых всегда вызывала у Багирова восхищение: импортная мебель, серванты и полки забиты старинным фарфором, хрусталем, множеством иностранных безделушек, на полу – персидский ковер горчичного цвета, в углу японский телевизор «Сони» и видеомагнитофон, а рядом музыкальный центр «Пионер».

Стол, покрытый накрахмаленной белой скатертью с богатой вышивкой, уставлен изысканными закусками.

По всему было видно, что гостей ждали, хотя хозяева были одеты по-домашнему, показывая, что гости – никакие и не гости, а свои, родные.

Борзов как залез утром в махровый халат, так и не думал вылезать из него, а Тамара Романовна ради гостей нарядилась в шелковое кимоно и надела на левую руку кольцо с большим бриллиантом.

Рита была хоть и накрашена вызывающе, но одета в обтягивающие джинсы и легкую, свободного покроя кофточку.

Гости выглядели бедными родственниками, несмотря на то, что Багиров украсил летний китель орденскими колодками и ведомственными знаками отличия.

Рита при виде Валеры зарделась, как девочка, и подставила ему щечку для поцелуя. Валера не отказался бы и от большего, но послушно запечатлел поцелуй на ее щеке.

– Руки мыть, за стол садиться! – скомандовала Борзова.

– Кашку есть и спать ложиться… – дополнила Рита и оглянулась на Валеру.

Очень ей надоело играть перед белокурым атлетом девственницу, но она дала слово матери и потому терпела, хотя и страдала от неудовлетворенного желания.

Гости послушно отправились мыть руки.

Все сели за стол в приподнятом настроении, хотя на лице Багирова нет-нет да и мелькало облачко озабоченности.

– Кто за уничтожение Наполеона, прошу голосовать! – предложил Борзов и сам первый поднял руку.

Все охотно последовали его примеру.

Он достал из бара бутылку французского коньяка «Наполеон» и налил всем в хрустальные пузатые бокалы.

– День рабочий, – объявил он, – хватит по пятьдесят грамм. За что пьем?

– За процветание! – предложил Валера.

– Твой номер восемь, когда нужно – спросим! – осадил его Борзов.

– За нашу королеву! – предложил Багиров. – За Тамару Романовну!

– Ура, ура! – поддержал друга Борзов. – Гип-гип, ура!

Все дружно выпили и, как по команде, закусили. Сразу же наступило оживление, все стали раскованней и свободней себя чувствовать. Да и отсутствием аппетита никто из присутствующих не страдал.

Быстро смели закуски, особенно черную и красную икру, а тут Глаша подала и горячий завтрак: жюльен из грибов с дичью.

А под жюльен не выпить было просто грех, и Борзов опять налил всем присутствующим по пятьдесят граммов действительно замечательного коньяка.