Голод он утолил, но аппетит нет, а уж об удовольствии нечего и говорить. Разве это можно назвать едой? По его представлениям, на завтрак должно обязательно быть горячее. Так рассуждал Борзов, отправляясь в горком партии на служебной машине.

Настроение было паршивое. И он знал истинную причину своего плохого настроения: днем раньше приехал Липатов, и хотя они накоротке пообщались, после тот не удосужился Борзова вызвать.

Это был плохой симптом.

Борзов с удовольствием посоветовался бы с женой, но тревожить ее сон не стал. Многим он был обязан Тамаре Романовне и ценил это как никто. Когда он узнал о связи жены с Липатовым, то несказанно удивился и подумал: «Надо же! Молодчина какая! И как это ей удалось?»

И радовался удаче жены как своей собственной.

Мысль о том, что ему изменили, наставили рога, обманули, не пришла ему в голову. Он сам был не без греха. Работа в горкоме комсомола на многое ему открыла глаза. Свою карьеру он начинал с проведения всевозможных оргмассовых мероприятий, которые, как правило, заканчивались пьянками с грудастыми пионервожатыми и легкодоступными комсомолками. Наиболее понимающие приглашались даже на «Белую дачу». Но без Тамары Романовны он в лучшем случае разделил бы долю Юрпалова, который вместе с Багировым был большим любителем таких акций.

В горкоме Борзов отвел душу. В этом заведении было на кого поорать, кого погонять. Мальчики для битья здесь получали нормальную зарплату. Из-за нее и надежд выбиться в люди они многое терпели.

Зайдя в кабинет, Борзов сразу позвонил Багирову.

– Аркадий Константинович, привет! Борзов! Как обстановка в городе?

– Доброе утро, Петр Григорьевич. Все спокойно.

– Липатов не звонит! – пожаловался он. – Может, что-нибудь по твоей части есть? Как там Москва?

– Вроде бы все без изменений! – отрапортовал Багиров, отлично понимая, что творится сейчас на душе у Борзова. – Липатов приболел немного. Видать, в машине просквозило. Не переживай, скоро поправится.

Борзову сразу же стало легче. Он радостно вздохнул и, вытащив одним рывком платок из кармана брюк, вытер потный лоб.

Теперь появился повод позвонить Липатову. Вчера, встречаясь с первым, Борзов обратил внимание, что Липатов был с ним сух и излишне официален.

«Может, это из-за болезни? – размышлял Борзов. – А может, и сердится на что-то. Кто знает этих стариков. Их так воспитывали. Не нравится им, что мы стали жить более открыто, чем они».

Борзов довольно ухмыльнулся, вспомнив о доме, который они с Тамарой отгрохали практически за государственный счет, материалы списывались на другие объекты, рабочая сила была солдатская, лишь кормежка дополнительная да некоторая сумма денег командиру – вот и все расходы.

«Может, завистники уже успели накапать Липатову про новостройку? – подумав, ужаснулся Борзов. – Нет! – успокоил он себя. – Откуда? Дом записан на тетку Тамары, баба тертая, не проболтается… Так звонить или не звонить?»

Борзов долго рассуждал, сидя за столом, потом походил по кабинету, подражая Липатову.

Телефонный звонок вывел его из состояния задумчивости. Звонил главный лесничий:

– Петр Григорьевич, я все подготовил!

– Что – все? – не понял Борзов. – Кто это?

– Да Кучерявый я! – удивился его забывчивости главный лесничий. – Вы приказывали организовать охоту на косуль…

– Семен Иванович, ты, что ли? – наконец понял Борзов. – Заработался я. Молодец, что напомнил.

После звонка Кучерявого Борзов обрел былую уверенность. Теперь было с чем звонить Липатову.

Борзов набрал номер телефона. Липатов трубку взял сам.

– Егор Сергеевич! – медовым голоском заворковал он. – Борзов беспокоит. Как ваше здоровье?

– Здравствуй, Петр! – радушно приветствовал его Липатов. – Как дела?

– Вашими молитвами, Егор Сергеевич! – распинался Борзов. – Для охоты я все уже подготовил.

– Какой охоты? – не понял Липатов. – Я разве заказывал охоту? – очень удивился он.

– Охота на косуль, Егор Сергеевич! – продолжил разговор Борзов. – Отдыхать тоже надо. А то все работа, работа… Постреляете, потом мой волшебник вам такую баньку сварганит, что сразу помолодеете и телом, и душой!

– Заинтриговал, заинтриговал, змей! Я тут немного прихворнул, видно, в машине просквозило, но сейчас уже совсем здоров, наши эскулапы лечат великолепно. Советский народ – самый счастливый народ в мире хотя бы потому, что у него настолько развитая медицина…

Липатов забыл, что говорит по телефону, а не на митинге или, на худой конец, на бюро обкома, и долбил Борзову минут двадцать о преимуществах социалистической системы перед капиталистической.

Борзов поначалу слушал его стоя, затем ноги затекли, и он осторожно, чтобы ничего не скрипнуло, сел в мягкое кожаное кресло, продолжая почтительно внимать своему патрону.

– …твоя идея поохотиться очень неплоха, скажу тебе прямо, – продолжал Липатов. – Когда ты запланировал это мероприятие? – по-деловому поинтересовался он в конце своей длинной речи.

– На субботу, Егор Сергеевич! – обрадовался Борзов, чувствуя себя опять в роли фаворита. – Чтобы у вас еще оставалось воскресенье – отдохнуть на своей даче.

– Ничего себе охота! – засмеялся Липатов. – Если после нее придется целый день еще отдыхать.

– Стрелять полетим! – пояснил Борзов. – А стрельба утомляет. Косуль-то много!

– Мысль, конечно, интересная… – после некоторой паузы обронил Липатов. – Работа на идеологическом фронте хоть и не получилась у тебя, но кое-чему все же научила. Нахватался!

– Старался, Егор Сергеевич! – закончил Борзов. – Хотя язык у меня подкачал, но зато я – человек дела и образец верности. Ну, а то, что косноязычен немного, так вы сами знаете, что в нашем деле это не самое страшное.

Борзов врал с таким вдохновением, что сам себе верил. Прекрасно он бы справлялся и с работой секретаря по идеологии, но на этой работе было слишком много лихих говорунов, запросто заткнувших его за пояс. Карьера здесь далась бы ему трудно, ведь выше головы не прыгнешь. Конкурентов хоть отбавляй, а новый Сталин еще не скоро придет, чтобы можно было убирать всех пачками. Вот они с супругой и решили прибрать к рукам правоохранительные органы города. Через них реально можно влиять на обстановку, держать за жабры непокорных. Тамаре Романовне удалось даже убедить Липатова передать Борзову кураторство и торговлей, и общественным питанием. Ведь за одну зарплату не обеспечишь отдых нужных людей, не ублажишь все их желания. И Липатов, несмотря на многочисленные возражения остальных членов бюро обкома, решил вопрос в пользу Борзова.

«Ночная кукушка дневную перекукует!»

– Верный от тоски безмерной, – захихикал Липатов. – Ну, заезжай за мной пораньше в субботу, отдохнем вместе. Считай, уговорил!

И он бросил трубку, не сочтя нужным попрощаться. Борзова он держал чуть выше прислуги и относился к нему соответственно.

Но тот не обращал на это никакого внимания, вернее, воспринимал как должное. Ощутив свою нужность, он внезапно почувствовал и голод. Борзов обожал пиры и приемы, чем всегда пользовались заезжие визитеры.

Забыв, что Тамара Романовна отпустила на весь день повара с горничной, чьи роли покорно исполняла одна безответная Глаша, он поехал домой. Эта деревенская деваха тридцати лет была настолько покорна, что, когда в отсутствие жены Борзов заявился домой поздно ночью в пьяном виде и забрался к ней в постель, она покорно приняла его.

Предвкушая хороший домашний обед, он явился домой. Однако дома застал жену с дочерью, собирающихся покинуть родные стены.

– А что, обедать не будем вместе? – спросил Борзов и сразу же вспомнил об утренней записке жены. – Черт, забыл!

– «Что-то с памятью моей стало, все, что было не с тобой, помню…» – насмешливо пропела супруга, с намеком чуть-чуть изменив слова песни.

– Ладно! – смирился Борзов. – Пообедаю у Юрпалова.

– Мы тоже идем туда! – подкрашивая губы, сообщила Тамара Романовна.

Борзов оглядел разряженную, как кукла, жену и вздохнул.