Внезапное чувство принадлежности поразило ее. Неужели именно этого ей не хватало, когда она росла среди людей? Без ее отца, без этой связи? Она могла поспорить, что здешние волки не проводят каждое полнолуние запертыми в подвале на наркотиках. Она могла поспорить, что они проводили ночи вместе, как стая, семья, бегая в горах, воя, охотясь, разделяя магию всего этого.

Внезапные слезы навернулись ей на глаза, и в голове у нее все перевернулось. Как бы она ни хотела, чтобы ее волчья сторона исчезла и оставила ее в покое, как бы она ни тосковала по нормальной жизни, как бы сложилась ее жизнь, если бы она приняла то, что Росс мог предложить ей, что могла предложить стая? Может ли она продолжать жить одной ногой в обоих мирах? Хотела ли она этого? С другой стороны, ей, возможно, не придется выбирать. Ее следующее обращение может убить ее, и тогда ей не будет места ни в этом, ни в другом мире.

Она откашлялась, но это действие не помогло ей избавиться от противоречивых желаний, терзавших ее сердце. Дарси обвила руками огромную шею Росса и уткнулась в него лицом. Он пахнет, как дом.

— Нет. Я не хочу этого, — повторила она. Не могу этого хотеть. Не стоит этого хотеть. Эшленд— это дом. Тетя Джессика — дом.

Но ее руки крепче обхватили волка, Росса, и она прижалась к его большому волчьему телу и заплакала.

Росс всхлипнул, когда его пара прижалась к нему, рыдая в его мех, смачивая его слезами.

Ему хотелось принять человеческий облик, прижать ее к себе и успокоить. Но она, казалось, нуждалась в этой связи с его волком, она сказала, что никогда раньше не прикасалась к нему. Ее изоляция и одиночество разрывали ему сердце.

Конечно, он жил среди людей, но у него были брат и сестра, родители и множество друзей, бежавшие из Лос-Лобоса. У него также было много друзей из южных волчьих стай Индианы. Он бегал с ними много полнолуний в Национальном лесу Хусье. У него была община, а у Дарси ее не было.

Что ж, теперь она здесь, с ним.

Ее рыдания затихали. Она глубоко, прерывисто вздохнула, ее тело обмякло от усталости. Он изменился из формы волка. Снова подхватил ее на руки и прислонился спиной к окну. Она грустно икнула и обвила руками его шею, прижимаясь к нему.

Его сердце подскочило от ее знака доверия. Он положил подбородок на ее макушку и погладил по волосам.

— Тсс, детка. Все нормально. Ты будешь в порядке.

Он мог держать ее так вечно.

Синдер свернулся калачиком рядом с ними, громко мурлыча. Буря наконец прекратила выть, сменившись тихим постукиванием по веранде и дому. Больше никакого грома. Росс прислушивался к потрескиванию огня, ровному дыханию Дарси, временами шмыганью носом и грубому мурлыканью котенка. Удовлетворенность проникла в его грудь, и он понял совершенство этого момента, держа свою пару на руках.

— Ты так легко это сделал, — она говорила ему в грудь, ее горячее дыхание касалось его рубашки.

Он обхватил одной рукой ее голову, другой поглаживая вверх и вниз по спине.

— Что, Лунный свет?

— Изменился.

То, как она это сказала, говорило, что изменение, вероятно, не происходило так же легко для нее.

— А ты как изменяешься?

— Это… плохо. Вот почему я пришла сюда. Почему мой отец послал меня сюда. Что-то вроде того. И нет, я не слышу мертвых людей. Он оставил мне записку. И карту, чтобы добраться сюда.

— Понятно, — он пошевелил ногами.

Она выпрямилась у него на коленях и смущенно улыбнулась.

— Прости, что плакала. Обычно я не такая хрупкая.

Он провел костяшками пальцев по ее влажной щеке.

— Не волнуйся об этом.

Совсем наоборот. Он предпочел бы быть единственным человеком, к которому бы она обращалась за утешением, единственным, кому позволялось бы обнимать ее, целовать ее бледную кожу и многое другое. Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я должен быть честен с тобой. Я никогда не встречался с твоим отцом. Не знаю, почему он сказал тебе доверять мне, но я рад, что он это сделал.

Ее лицо сморщилось.

— Он сказал, что доверяет только Лупареллу и Джи. Может, он имел в виду твоего отца. Ты слишком молод, чтобы мой отец знал тебя. Может быть, наши родители знали друг друга.

— Наверное, ты права.

Росс сделал мысленную пометку позвонить родителям, узнать все, что можно о семье Дарси. Может быть, его отец знал что-то полезное. Например, то, что заставило ее оставить стаю. И почему ее отец сказал ей доверять только двум мужчинам из огромного сообщества. Эта просьба, казалось, указывала на то, что ее отец не доверял никому из стаи Лос-Лобос. А это означало, что до тех пор, пока он не поговорит с собственным отцом, Росс тоже не сможет доверять.

Эта мысль тяжело легла ему на плечи. Но тут его сладкая маленькая пара пошевелила своей пышной попкой, отвлекая его внимание. Его член затвердел. Он вскочил на ноги, взял ее с собой и поставил на ноги, увеличивая расстояние между их телами. Он не хотел пугать ее или выталкивать из вновь обретенной зоны комфорта.

Маленькие шажки. Вот что им было нужно. Им определенно не нужно, чтобы он сорвал с нее штаны и зарылся лицом глубоко в ее складки, попробовал ее на вкус, облизал, довел до оргазма, прежде чем погрузить свой член глубоко в ее влажное тепло.

Он подавил стон. Она всхлипнула и перенесла свой вес на одну ногу, это движение заставило его забеспокоиться.

— Лодыжка болит?

— Немного, — призналась она.

— Точно. — Росс подхватил ее на руки и понес к дивану.

— Я могу ходить, — запротестовала она, но обвила руками его шею, расслабляясь всем телом.

— Нет. — Он положил ее на диван и подложил ей под ногу пухлую бордовую подушку. — Давай посмотрим.

Он ощупал ее лодыжку и посмотрел на ее лицо в поисках признаков дискомфорта. Слегка припухла. Минимальный синяк на внешней стороне лодыжке. Она вздрогнула, когда он коснулся там. Ей повезло, могло быть и хуже.

— Лежи. Я принесу тебе лед.

Надо было сделать это раньше, идиот. Он выпрямился, изо всех сил стараясь не поцеловать ее бледную ступню, пахнущую его цитрусовым мылом и восхитительной женщиной. Она покрасила ногти на ногах в насыщенный фиолетовый цвет.

— Это твой любимый цвет? — спросила она.

Она читает мысли?

— Фиолетовый?

Она покачала головой и указала на подушку, на которой лежала ее нога.

— Бургундия. Твои полотенца, подушки наверху и здесь.

Наблюдательная женщина.

— Так и есть. Сейчас вернусь.

— Можешь захватить мне также ноутбук? — крикнула она ему вслед.

— Конечно, Лунный свет.

— Дарси. Меня зовут Дарси, — пробормотала она без особого раздражения.

Он усмехнулся. Боже, ее было забавно дразнить. Каждый день до конца своей жизни.

Когда он вернулся к дивану с пакетом ледяного геля и ее ноутбуком, Синдер устроился на ее ногах, такая серьезная мурлыкающая машина. Он положил рюкзак у ноги Дарси.

— Ты ему действительно нравишься.

— Милый котенок.

— На самом деле, нет. По крайней мере, ни с кем, кроме меня. Обычно.

Он схватил кота и поставил его на пол. Синдер протестующе мяукнул и попытался залезть обратно, но Росс преградил ему путь ноутбуком. Вместо этого надоедливый, настойчивый кот уселся на голень Дарси и ударился головой о край ноутбука.

Она рассмеялась над выходками Синдер.

— Тогда я польщена. — Она улыбнулась ему, и ее покрасневшие от слез глаза засияли. — Мне нужно поговорить с тетей. Она, наверное, с ума сходит от беспокойства. Я обещала писать или звонить хотя бы раз в день, а сегодня вообще с ней не разговаривала.

— У тебя есть хорошее оправдание для твоего опоздания.

— Верно, но все-таки я виновата. Я могла бы позвонить ей, прежде чем отправиться в город. — Она расстегнула молнию на своем ноутбуке и вытащила компьютер. — Wi-Fi?

Он подключил ее к своей сети.

— Я оставлю тебя одну. В любом случае, мне нужно убрать на кухне.

Когда он начал уходить, она крикнула ему вслед: