Таким образом, вся совокупность обнаруженных фактов говорила о том, что преступник копался в кадке с фикусом — вероятно, как и милиционеры, он предполагал, что в земле может быть что-то спрятано. Осталось только совершенно неясным, куда он дел часть находившейся в кадочке земли. Унес с собой? Но какой в этом может быть смысл? Чем она могла его выдать?
Кстати я позабыл сказать, что после предположения Калерии о мытье рук над кадкой следователь взял немного земли в пакетик (как я думаю на анализ, рассчитывая обнаружить в ней следы крови).
Сказав о том, что убийца что-то искал и для этого рылся в земле, в которой рос фикус, я плавно перехожу к описанию главного, по всей видимости, факта, установленного при обыске. Оказалось, что Жигунов был гораздо богаче, чем это можно было предположить, глядя на его жизнь со стороны. И Антона с Калерией, и меня, узнавшего об этом из их рассказов, данный факт просто потряс. Ничего мы, выходит, не знали о своем соседе и видели его совершенно не тем, кем он в действительности был.
При обыске выяснилось, что преступник (кто бы он ни был) основательно обшарил комнаты, принадлежавшие нашим «Старожилам», которых он хладнокровно зарезал. Он забрал все найденные им наличные деньги (какие-то — пусть и небольшие — деньги у Жигуновых должны же были быть) и драгоценности: исчезли золотые сережки Пульхерии и ее уже упоминавшийся в рассказе перстенек с рубином, а также некая брошка с розочкой — тоже золотая, о наличии коей сообщила следствию Калерия. Но две несомненно виденные им сберкнижки, выданные в двух разных сберкассах нашего города на имя А. И. Жигунова, он — надо отдать должное осторожности преступника — оставил нетронутыми. Нежелание рисковать (а риск попасться при попытке получить вклад был, конечно, очень велик) пересилило, как видно, его корыстолюбие, хотя куш был очень даже солидный: на одном счету числилось около трехсот, а на другом — и вовсе тысяча двести новых рублей. Подчеркиваю, что цифры привожу в «новых» рублях, хотя тогда, вскоре после реформы 1961 года, мы всё продолжали еще оценивать в «старых» — в десять раз меньших по стоимости — рублях. И для тех времен сумма на счетах Жигунова была весьма внушительной: несколько больше пятнадцати тысяч старых рублей, то есть приблизительно официальная цена машины «Победа» в те годы.
Если учесть, что в начале шестидесятых обладание даже швейной или стиральной машиной могло считаться признаком определенного благосостояния, что же говорить о человеке, который располагал суммой, достаточной для приобретения автомашины — блага, доступного тогда лишь профессорам с академиками, народным артистам или таким передовикам производства, имена которых были на слуху у всей страны. Конечно, и тогда заслуженных, ценимых властью людей, разъезжающих на легковых машинах было не так уж и мало, и не только в столицах, но и в нашем довольно провинциальном городе: например, на той же самой «Победе» ездил главный редактор моей родной областной газеты; не сомневаюсь, что свой автомобиль (и уж, наверное, не «Победа», а в два раза больший по габаритам «ЗИМ») был и у директора завода, на котором работал Жигунов, и у ихнего главного инженера; и даже у директора близ расположенной картонажной фабрики, наверняка, была какая-то приличествующая его статусу машинешка, на которой не только он сам ездил на работу или в некие вышестоящие органы, но и жена его отправлялась в вояжи по магазинам на том же самом средстве передвижения. Однако всё это было совсем не то, о чем говорилось выше и с чем следовало сравнивать обнаруженное у Жигунова. Личные автомобили у этих больших и маленьких начальников были служебными, прикрепленными к ним соответственно с занимаемой ими должностью, и скорее принадлежали этой должности, нежели человеку ее занимающему. Те же, кто такой должности не занимал, не только не имели возможности приобрести машину на свои честно заработанные деньги, но даже в мечтах, большей частью, не покушались на обладание собственным автомобилем. Захватывающая широкие слои населения автомобилизация началась несколько позже, и широко известный фильм «Берегись автомобиля», в котором собственная «Волга» или «Москвич» рассматриваются как завидный и достаточно редкий, но все же мыслимый в реальной жизни вид личной собственности, описывает уже иную, приходящую на смену всеобщей бедности эпоху нашей жизни.
Понятно, что приобретение «Победы» (даже если бы ему удалось как-то — по своим каналам — добиться выделения ему права на покупку столь дефицитного товара) было бы безумным поступком со стороны Жигунова, на который он никак не мог пойти ни при каких обстоятельствах. Но даже само обладание столь крупной суммой уже наводило на обоснованные подозрения относительно происхождения этих денег — откуда они могли появиться у обычного завскладом с его отнюдь не примечательной зарплатой, который к тому же — судя по всему — не особенно экономил в своих обыденных тратах на жизнь. Однако найденные в ящике трельяжа сберкнижки оказались лишь цветочками, а ягодки были спрятаны гораздо хитрее, и их-то убивец не нашел, несмотря на свои достаточно тщательные, как считали производящие обыск милиционеры, поиски. Можно себе представить, как кусал бы он себе локти, если бы узнал, какая добыча ускользнула из его рук, будучи, грубо говоря, у него под носом. Хотя теоретически не исключено, что он знал (или хотя бы догадывался) о ее существовании, но не сумел найти ее местонахождение.
Однако сотрудники милиции, производящие обыск, оказались проницательнее (а, может быть, просто профессиональнее и опытнее) незадачливого преступника и нашли-таки хитроумно спрятанную Жигуновым «заначку» в — ни много ни мало — пять тысяч новых рублей. Именно эта найденная при обыске сумма перевернула все наши представления об истинной сущности нашего, в общем-то мало чем внешне примечательного соседа.
Уже сам способ сокрытия богатства наводил на вполне определенные размышления. На стоящей в спальне этажерке среди старых газет и журналов «Работница» за какой-то там год обыскивающие нашли невзрачную затертую книжонку из серии «Военные приключения» — что-то вроде известных «Следов на снегу» или «Конца осиного гнезда». Были (да и сейчас, наверное, еще издаются) такие небольшого формата книжечки, выходящие в «Воениздате» и представляющие собой, почти в ста процентах случаев, самую обыкновенную убогую халтуру, якобы воспевающую подвиги доблестных советских разведчиков и тех, кто, напротив, посвятил себя борьбе с ихними шпионами и диверсантами. Нормальные читатели (а тогда среди читающих было все же больше нормальных, чем теперь) брезговали, понятное дело, такой литературой, но ввиду почти полного тогда отсутствия приключенческих книжек (не говоря уже о любимых нами детективах) время от времени снисходили до этого разряда бульварщины и, отплевываясь после чтения, давали себе зарок: «Чтобы я еще когда-нибудь…» — зарок, который соблюдался до следующего приступа острого желания почитать что-нибудь такое-этакое, хотя бы чуточку напоминающее любимых с детства героев захватывающих приключений.
Так вот (я опять несколько уклонился в сторону), среди тех немногих книжек, находившихся в жилище убитых супругов, эта упомянутая книжечка внешне ничем не выделялась (всего-то книжек в их доме было столько, что можно было по пальцам перечесть), но тем не менее привлекла внимание работающих на обыске специалистов. Они ее тщательно осмотрели, прощупали, затем бестрепетной рукой вскрыли (можно сказать разодрали) картонные обложки, и выяснилось, что во внутренностях этой задрипаной книжечки скрывается натуральный клад. Тайник был сделан остроумно и аккуратно: в обеих картонках, образующих переднюю и заднюю корочки книги, внутренние части были вырезаны и вместо картона в них были вложены с одной стороны паспорт на имя Опрышкина Ивана Максимовича, выданный три года назад и прописанный в городе Воркуте, а с другой — сберкнижка на предъявителя, выданная в 1956 году в московской сберкассе и содержащая вклад на сумму пятьдесят тысяч дореформенных рублей. После произведенной переплетной операции, замуровавшей указанные документы в невзрачную книжицу, на корочки были наклеены бумажные обложки и форзацы, взятые очевидно с другой аналогичной книжки. Сделано всё это было тщательно, и никаких подозрений эта совершенно обычная на вид книжечка у взявшего ее в руки и перелистывающего страницы человека вызвать не могла.
