Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Такого никогда не случится!

— Ни в чем нельзя быть уверенным. Конечно, я меньше всего склонна подозревать мужа в неверности, но, если бы это оказалось так, пришлось бы признать, что я ошибалась в нем, и учиться жить без него. Сомневаюсь, что решилась бы свести счеты с жизнью. Думаю, это результат серьезного душевного расстройства. Жена Макса на самом деле бедное, больное существо, и ей очень нужна помощь. На твоем месте я бы не стала добавлять ей неприятностей, но и не считала бы себя в ответе за ее поступки. Лучше подумать о Максе.

— О Максе? — тупо переспросила я.

— Одна из причин моей любви к Вере — если у любви вообще есть причины — его честность. Он никогда не унизит меня и не унизится сам. А я все-таки склонна считать, что измена — это в первую очередь попытка кого-то унизить.

— Похоть рождается в мозгу, разве нет? Я не верю, что ее нельзя контролировать. Даже насильниками, как предполагается, движет не желание, а в первую очередь ненависть и агрессия. Я думаю, измена удовлетворяет наше тщеславие — ведь так приятно сознавать себя желанным.

— В моей семье считают, что жизнь без романтических приключений — сплошная скука.

— Хэрриет, да какая тебе разница, что они думают? У тебя своя голова на плечах!

Я знала, что она права. Я всегда хотела быть самостоятельной. Фредди медленно, словно нехотя, отвернулась от холста.

— К тому же измена требует времени и сил, — продолжала Фредди. — Фактически приходится проживать две жизни. И все время придумывать новую ложь. Горячая страсть питается сознанием запретности отношений. И сама по себе становится главным интересом жизни. Знает ли он? Догадывается ли она? А вдруг нас кто-нибудь видел? В конце концов ты запутываешься во лжи и обманываешь сам себя.

«Издержки духа и стыда растрата», — подумала я, но промолчала. Одно из непреложных правил моей жизни — никогда не цитировать Шекспира вслух.

— Не принуждай себя к тому, чего сама не хочешь, Хэрриет. — Рука Фредди легла на мое плечо, она внимательно посмотрела на меня. — Макс весьма привлекателен, к тому же он старше тебя. Не поддавайся искушению встать на его точку зрения. Я знаю, как соблазнительно пожертвовать самостоятельностью и взвалить ответственность на другого. Но ты от нее не уйдешь, даже если поводья будут в его руках.

— Как удивительно, что ты говоришь мне об этом! — Я была поражена проницательностью Фредди. — Как я понимаю, отчасти поэтому меня и тянет к нему.

— В свое время мне пришлось много страдать из-за того, что я перепутала принуждение с необходимостью.

Мне очень хотелось продолжить разговор, но я знала, что отрывать ее и дальше от работы — преступно.

— Вернусь лучше в гостиную и посмотрю, как там Корделия. Спасибо тебе, Фредди! Мне был необходим этот разговор.

В гостиной мужчины наконец присоединились к женщинам. Арчи показывал детям карточные фокусы. Корделия делала вид, что не замечает сэра Освальда, тискающего ее руку. Эмилио бросал косые взгляды на миссис Мордейкер. Из-за дивана торчала нога Джонно.

Макс — ну, конечно, он интересовал меня в первую очередь! — склонился над пианино вместе с Джорджией, просматривая какие-то ноты. Вернее сказать, в ноты смотрел только Макс, а Джорджия, в распахнувшейся шали, смотрела на него. Когда я вошла, он обернулся и так улыбнулся мне, что мои намерения не иметь с ним больше дела враз рухнули. Джорджия кинула на меня взгляд и развернула Макса к себе.

— Фредди — в студии, колдует над подбородком сэра Освальда, — сказала я стоявшему в оконной нише Вере. Он стоял со стаканом виски и выглядел совсем потерянным.

— А я-то удивлялся, куда она пропала! Ну, по крайней мере, теперь я знаю, что с ней все в порядке.

— Картина получилась чудесная.

— Я так горд за нее. Может, ты не поверишь, но на самом деле я прекрасно понимаю, что ее талант ни в коей мере не отбрасывает свет на меня.

— Ты не прав. Она — подтверждение твоего прекрасного вкуса.

Вере засмеялся:

— Это большой комплимент для меня!

— У нас с ней был очень интересный разговор. Но мне хотелось бы еще о многом спросить. Например, где вы сейчас живете? Наверное, не в Лондоне, иначе бы я знала.

— В моем поместье в Дорсете. Далековато от цивилизации, но, кажется, Фредди там нравится.

— На что похож ваш дом?

Я слушала Вере и отчаянно пыталась не глядеть на Макса и Джорджию.

— Звучит чудесно, — сказала я, когда он завершил рассказ. Было странно, почему вдруг они решили провести Рождество в Дербишире. Однако я не стала об этом спрашивать, потому что сдержанность Вере создавала у меня впечатление, что не следует совать нос не в свое дело. Но сейчас он был не прочь поговорить со мной:

— Я не был там двенадцать лет, но каждый день вспоминал дом и окрестности. Я начал сомневаться, не приукрашиваю ли я действительность в своих воспоминаниях. И когда наконец вернулся, все оказалось даже лучше… еще прекраснее… чем я представлял. По правде говоря, я не люблю покидать поместье, но мой брат пригласил большое количество народа, что не очень радовало нас с Фредди, поэтому мы и решили принять приглашение сэра Освальда и разом убить двух зайцев. Учитывая, что это, скорее всего, последнее Рождество, которое мы проведем вне дома.

— Да? — Я хотела спросить, почему же, но затаенная радость, сверкнувшая в его глазах, подсказала мне объяснение.

— У вас будет…

— Тсс! Не говори никому. Фредди считает, что еще слишком рано сообщать об этом. Она не хочет лишней суеты вокруг себя.

— Обещаю: ни одна живая душа не узнает. Но это так здорово!

— Я сам позволил тебе догадаться. Так хотелось с кем-нибудь поделиться! — Вере улыбнулся.

— Да, я тебя понимаю.

— Кто-нибудь умеет играть на пианино? — воззвала Джорджия. — Если скатать ковер, здесь можно танцевать! Сэр Освальд, вы не против?

Сэр Освальд махнул рукой, которая не была занята Корделией.

— Я могу сыграть, если хотите. — Арчи отложил карты и подошел к инструменту. Он пробежал пальцами по клавишам и взял несколько аккордов. — Что вам сыграть?

Джорджия поставила перед ним ноты:

— Для начала что-нибудь поживее.

Арчи с готовностью начал играть «Кукарачу». Джорджия крутила бедрами и щелкала пальцами перед Максом, который смотрел на нее, как мне показалось, слегка насмешливо. Хотя, возможно, я выдавала желаемое за действительное. Корделия вскочила, стряхнув руку сэра Освальда, и тоже пустилась в пляс. Мы с интересом наблюдали, как они крутились, дергались, прыгали и взмахивали руками.

Макс двигался весьма элегантно, с достаточной долей самоиронии и потому не выглядел смешным. Эмилио присоединился к остальным на импровизированной танцплощадке и извивался перед Корделией. В танце он случайно наступил на хвост Дирку, спящему у камина. Дирк вскочил и, обнаружив рядом с Эмилио Корделию, которую считал своей собственностью, вцепился ему в лодыжку.

— Ты знаешь, — обратилась ко мне миссис Мордейкер, когда лодыжка Эмилио была обследована на предмет повреждений, которые сочли неопасными для жизни, — этот молодой человек такой странный. Сначала он заявил, что я мешаю ему спать. Не представляю, что он имел в виду. Потом он высказался по поводу моих calves. У него ужасный акцент, но, кажется, он назвал их двумя колоннами удовольствий. — Мы одновременно взглянули на ее полные ноги в рыжеватых чулках. — Что он под этим подразумевал?

— Хэрриет! — Джонно наконец сумел подняться и дергал меня за рукав. — Зачем убрали ковер? — Он покачнулся, но был подхвачен Вере.

— Хэрриет будет танцевать со мной, — произнес неожиданно материализовавшийся рядом с нами Макс. Арчи заиграл что-то более благозвучное, подпевая приятным баритоном.

— Нет уж! — возмутился Джонно. — Я первый! И ваше, шо все эти девки находят в этих… актеришках?!

— Молодой человек! — Миссис Мордейкер отшатнулась, то ли от запаха перегара, то ли от ругательств Джонно. — Если вы не придержите язык, я пожалуюсь вашему отцу!

Джонно разразился пьяным смехом, быстро перешедшим в слезы.

50
{"b":"839534","o":1}