— Я знаю, как тяжело видеть страдания дорогого человека и быть не в силах хоть чем-нибудь помочь ему.

— Вы думаете сейчас об отце, не правда ли? — Он угадал, я действительно думала о нем. — Неужели расследование до сих пор не привело к позитивным результатам?

— Какая скверная полоса наступила в жизни — и у вас, и у меня, — заметил Макс, вынув из кармана платок и протирая внутреннюю поверхность стекла. — Но я очень благодарен вам за прекрасный вечер. Надеюсь, что не разочаровал вас.

— О нет! Я получила огромное удовольствие.

— Хэрриет, вы заслуживаете гораздо большего, поверьте мне, поймите меня правильно, я не хочу, чтобы вы вспоминали только о том, что я пригласил вас в роскошный ресторан. Ведь не это главное в нашей встрече, а то, что она позволила нам поближе узнать друг друга.

Он улыбнулся, не поворачивая головы, но меня удивило, насколько легко ему было выразить словами то, что и сама я переживала в эти минуты. Раньше я полагала, что Макс — всего лишь повеса-коллекционер, что ему нравится обольщать женщин, пользуясь своим обаянием и талантом, но теперь я увидела в нем совсем другого человека.

В полутьме салона он наклонился ко мне так близко, что я почувствовала на своей щеке его легкое дыхание.

— Извините, мне нужно идти. — Я прервала затянувшуюся паузу, резко распахнув дверь, но Макс собрался тоже выйти из машины.

— Погодите, я сейчас раскрою зонт, дождь льет как из ведра. Я провожу вас до дома.

— Не стоит, право, я люблю воду.

Я выскочила на улицу, и Макс захлопнул дверцу.

— До свиданья, прекрасная наяда! — крикнул он, когда я пробежала в ворота.

— Ты просто вся светишься, — заметила Офелия, выйдя мне навстречу в прихожую. — Что с тобой случилось?

— Ничего… — Я глянула на себя в зеркало.

— Где ты была?

— Ужинала с Максом Фрэншемом.

— Да ну! — По лицу Офелии было видно, что она приняла мои слова за шутку. — С чего бы это?

— Просто хотели немного пообщаться.

— И где же?

— Во французском ресторане. — Я знала, какое впечатление произведет это на Офелию, и было интересно, что она скажет на это.

— Хэрриет, Господи! Что ты на себя надела, какой отвратительный костюм! Ты в нем похожа на училку из провинциальной школы. Бедный Макс!

— Иногда я завидую людям, у которых нет сестер.

— Ну конечно, — мы с Офелией зло посмотрели друг на друга, но я вовсе не собиралась уступать ей на этот раз. — Так о чем вы разговаривали?

— Так, обо всякой ерунде. О моей работе, о карьере Макса, о поэзии.

— Как романтично! — Офелия закатила глаза.

— Вспоминали о Каролине.

— Обычная пьяница.

— Она очень несчастна.

— Я бы тоже чувствовала себя несчастной, если бы мой муж водил в рестораны молодых девушек. А уж тем более если бы я еще была так же некрасива, как она.

— Ты слишком плохо думаешь о людях, может быть, он нуждался только в дружеском понимании.

— Не заговаривай мне зубы, ради Бога! Твой инспектор уже довольно поучал меня сегодня. Ему бы впору воскресные проповеди читать.

— Приходил инспектор Фой?

— Руперт рассказал ему о встрече с похитителем кошек в Уэппинге. Инспектор был в гневе из-за всего, что произошло. Я думаю, тебе еще от него достанется. Он выглядел очень расстроенным, когда узнал, что тебя нет дома. Мама и Ронни ушли в кино, смотреть старый фильм, в котором снимался Ронни.

— Ты с ним вежливо говорила?

— Вежливо? Да разве с ним можно говорить иначе? Вот я и слушала его, сидя на диване с закрытыми глазами. Хорошо еще, что у него было мало времени. — Офелия улыбнулась, с явным удовлетворением вспомнив о своей победе.

— Хэт? Ты проснулась? — раздался голос Порции.

Я села в постели и уставилась на сестру сонными глазами:

— Который час?

— Около шести.

— Утра?

— Да, черт возьми. Вряд ли ты находилась бы в постели в шесть вечера.

Я закрыла глаза и, тяжело вздохнув, спросила:

— Что еще случилось?

— Ничего, я вернулась домой поздно и не могла заснуть. Так что решила совсем не ложиться.

— Вернулась? Откуда?

Мне вспомнилось, что вчера Порция собиралась на вечеринку к Сьюк. Значит, веселье затянулось.

— Сегодня суббота?

— Да, суббота. Я забыла. Извини.

Порция смущенно покачала головой, видя мое хмурое лицо. Она разбудила меня в выходной, когда я обычно предпочитала поспать подольше. Уже собираясь уходить, Порция повернулась и сказала таким тоном, что невозможно было ей отказать:

— Можно с тобой поговорить кое о чем?

Порция села рядом со мной.

Несколько минут мы сидели в тишине. Затем Порция заговорила взволнованным, прерывающимся голосом:

— Я побывала на таком необычном вечере, все было потрясающе. Мы собрались в шикарном доме, который находился в каком-то парке. Где это было, я не знаю. Сьюк привезла меня на своей машине, нас пару раз останавливала полиция, потому что у нее не работала одна фара. Ты не можешь себе представить наши костюмы! Мы были одеты как Орфей и Эвридика. Сьюк сшила все сама, а еще у нас были венки из роз. У нее темные волосы и прямой нос, и она действительно очень похожа на изображения на греческих вазах.

Мне все еще хотелось спать, но я не позволяла себе закрыть глаза. Порция немного помолчала, а потом продолжила:

— Еще там был настоящий виноград, целые лозы с гроздьями. Я даже съела несколько виноградин… Обстановка и все гости были просто восхитительны… Когда все натанцевались, мы вышли из дома в парк, катались на лодках по большому озеру при луне… и Сьюк впервые обняла меня и поцеловала.

Я не смогла скрыть тревогу:

— Что значит поцеловала? Она ведь женщина!

Порция мечтательно вздохнула:

— Да, это могло бы показаться странным. Если бы я не была пьяна, то, может быть, все сложилось бы иначе. Но у нее такие мягкие и нежные губы, я до сих пор не могу их забыть. Я думаю теперь только о ней, никогда никого не любила так сильно, как ее…

Порция вдруг замолчала и посмотрела на меня глазами, полными слез. Я видела, что она охвачена каким-то неземным экстазом, который мне казался совершеннейшим безумием. Она прижала руки к груди и, еле сдерживая рыдания, произнесла:

— Теперь я знаю, Хэт, я — действительно лесбиянка…

Я сидела на постели, онемев от неожиданности и не находя, что сказать после такого страстного признания.

— Порция, милая, — я растерянно провела рукой по лицу, — не сомневаюсь, что вы будете счастливы, — и ты, и Сьюк… — Мне было невыносимо стыдно за эту банальную фразу, но придумать что-то более оригинальное в столь ранний час субботнего утра я вряд ли была способна.

— Посмотри скорее! — крикнула Корделия, распахнув ногой дверь и вбежав в мою комнату под громкий лай Дирка. — Это прислали только что, по специальному заказу! — Она держала на вытянутых руках вазу с цветами. — Правда, они прелестны?

— Кто-то звонил в дверь? — спросила Офелия, выйдя на лестницу из гостиной. — Ландыши! Неужели у Перегрина вкус стал лучше! Его гвоздики могли порадовать только слепую старуху! Боже мой! Это же роскошный букет!

Корделия взяла открытку.

— «Хэрриет, с извинениями и любовью». Нет, посмотри, какие чудесные, по-моему, только-только собраны, Хэт! — Ее глаза блестели от восхищения. — Ты можешь поставить их на зеркало, они так пахнут, что нельзя оторваться.

— Надо же, какая щедрость! — удивилась Офелия, но я нисколько не рассердилась на ее вечный скептицизм и насмешки. Она наклонилась и втянула носом сладкий аромат ландышей. — С извинениями? За что? Такой букет может искупить любой проступок. И ваза, да она же стоит не меньше ста фунтов! Кто это прислал? Макс Фрэншем! — воскликнула она, взяв у Корделии открытку. Несколько минут она осмысливала новость, а затем взяла вазу и сказала: — Лучше всего поставить их на столе в гостиной. Самое подходящее место. А ты, маленькая глупая девчонка, — она с улыбкой повернулась ко мне, — послушайся моего совета и никогда не заводи романы с женатыми мужчинами. Это всегда плохо кончается.