Эмоции переполняли грудь, сердце учащено билось, столько мыслей в голове. Этой зимой мне будет двадцать пять, и до сегодняшнего дня никто ни разу не делал мне предложения руки и сердца.
— Даже не знаю, что и сказать! — это было так неожиданно, что я не могла подобрать нужных слов.
Как-то чересчур идеально, не находите? Мысль промелькнула стремительно и потерялась в череде догадок.
Угораздило же меня споткнуться на той ступеньке, ведущей в храм божий, а моего жениха сбить меня с ног. Этот ненормальный носился как угорелый вокруг церкви, размахивая подвязкой в руке. Той самой, которую моя кузина по традиции оставила перед скамьей, поставленной поперек входа в церковь. Конечно, послала лесом сбившего меня кретина, надеясь, что посланный там и заблудится. Кто бы мог подумать, что кретин окажется настойчивым — и вот уже я стою посреди гостиной в легком замешательстве с глупой улыбкой на губах, готовая принять предложение руки и сердца мужчины.
Надеюсь жених не передумает. Мне стоило больших трудов кое-как влезть в дурацкое узкое платье — и теперь мне приходилось семенить, затаив дыхание. Вот бы сейчас вдохнуть полной грудью, если бы только это было возможно.
В последние несколько лет мода свернула куда-то не туда. На смену пышным платьям с многослойными юбками, которые, в общей сложности, весили несколько килограмм, пришли легкие узкие платья. Обмороки были такими частыми, что никого не удивляли. Да я скорее свалюсь в обморок от стресса. Мне стоит почаще выгуливать это платье, чтобы не спотыкаться при каждом шаге наступая на длинный шлейф, что волочился за мной по полу.
И где моего суженого черти носят? Опаздывать на собственную помолвку. Клянусь святой магией, ещё немного и я передумаю выходить замуж! И где он шляется весь день?
Серый замок. 20 дней назад
Оливер закашлялся. По всему выходило приметы не врут. Интересно, чтобы сказала невеста узнав, что именно в этот самый момент жених самым беззастенчивым образом разглядывал глубокую ложбинку декольте. Несомненно шикарный бюст, томившийся в плену корсета, характеризовал маркизу как девушку с выдающимися достоинствами.
Мышцы занемели от однообразной позы, нестерпимо хотелось встать и размяться, но теснота не давала этого сделать. Шкаф узкий, особо не развернёшься. Послышался звук открываемой двери, затем где-то рядом раздались шаги. Потом что-то упало гулко ударившись об пол, и кто-то неразборчиво, но совсем незлобно, выругался. В ту же минуту щёлкнул замок, раздался торопливый перестук каблучков и снова воцарилась тишина.
Уже почти месяц Элеонора пробиралась тайком в комнату к возлюбленному, собирая по пути паутину и неизменно спотыкаясь на последней ступеньке. Давно забытый тайный ход — вероятно использовавшийся еще рыцарями ордена Святого Гроба Господня, был обнаружен совершенно случайно. Нажимаешь на позолоченный канделябр и часть стены отъезжает в сторону, открывая тайный проход с винтовой лестницей. Ступени вели под сень кустов и дерева, бурно разросшихся прямо у стены.
Можно сказать с уверенностью, что меньше всего воздыхателю и фаворитке хотелось афишировать свои отношения. Но тут неожиданно возникла трудность со стороны камеристки, ревностно следивший за наследником ведшим праздный, легкомысленный образ жизни. И это перед свадьбой с нетитулованной мелкопоместной дворянкой и выпускницей академии магии. Что значит спрятаться в шкафу в сравнение с изменой. Детская шалость, не более.
Обстановка располагала предаться интиму, чем маркиза незамедлительно воспользовалась. Она еще никогда не занималась любовью, будучи запертой в платяном шкафу, древнем, как сам родовой замок. Какое-то время из шкафа доносился громкий смех, тихий шелест одежды, и волнительные звуки поцелуев. Наверное, загляни камеристка в шкаф, она бы стала свидетельницей весьма пикантной сцены. Но отчего-то в комнату она так и не вернулась.
***
Изысканные часы для камина отбили четыре часа после полудня. Оливер возлежал на подушке и любовался каждым изгибом тела, открывавшемся его взору. Без всякого стеснения Элионора прихорашивалась перед ростовым зеркалом, аккуратно подтягивая чулок к креплениям на поясе. Четыре ремешка с регулируемой длиной решали извечную проблему — чувствовать себя более уверенно.
Элионора знала, какое смятение в умах она производит. За спиной раздались шаги, и в следующий миг она оказалась в крепких объятиях. Губы Оливера скользнули по ее щеке к уху, кончик языка защекотал мочку. Руки отпустили плечи, погладили грудь, обвились вокруг талии. Пальцы ласкали шелк платья, отчего по всему телу Нормы разлилось жидкое пламя. Она ответила сладострастным вздохом.
В ответ Оливер нежно толкнул Элионору на смятую постель, и она со смехом откинулась на спину, а через секунду он уже навалился на нее всем своим весом. Заглянул в глаза и притянул к себе, а потом губы их слились в страстном поцелуе.
— Тебе и правда уже пора, — заявила Элионора, когда чуть позже, крепко обнявшись, они лежали рядом.
— Я предпочел бы остаться в постели, — хрипловатым шепотом ответил Оливер.
— Я тоже, но кое-кто из нас должен сегодня объявить о своей помолвке, — сухо напомнила Элионора.
Слабоумный организм какое-то время сопротивлялся уговорам белокурой богини, но смерившись с неизбежным бодро натянул штаны. Зазевался, натягивая левую штанину на правую, а правую на левую, и совершил неизбежное падение. Затем торопливо поднялся, и под ироничное фырканье, схватил с пола рубашку в душе проклиная темноту.
О чем думал мозг, часом ранее, когда губы задули все свечи в канделябрах, так и осталось загадкой. Окна, забранные красивыми кованными решетками, были плотно задернуты шторами. Мягкий свет угольков в камине почти не рассеивал царящий в комнате полумрак, огромная кровать тонула в тени, разглядеть в темноте можно было только смутный силуэт белокурой богини.
К тому времени, как между штор появилась щель, в которую хлынули яркие лучи света, белокурой богини — и след простыл. Маркиза всегда покидала комнату совершенно неожиданно, буквально растворяясь в воздухе, в котором кружилась золотистая пыль. Какое-то время тончайшая пыль искрилась в лучах солнца, пока мириады искорок не унес ворвавшийся через открытое окно пронзительный ветер.
Совиная роща. Поместье Милтонов. 20 дней назад
Здесь должно было быть много слов о том, как дождь внезапно закончился, послеполуденное солнце всё-таки втиснулась через окно и жар остывающей духовки ворвался в гостиную. Как навес из ткани и густая листва заботливо укрыли меня от послеполуденной жары. Как я задремала в кресле качалке, выронила из рук книгу, так и не узнав в итоге — за кого же вышла замуж героиня романа.
Осень выдалась тёплая, и цветы в саду щеголяли почти летней свежестью. Щебетали птицы и носились над травой мохнатые шмели, перелетая с цветка на цветок. Здесь царила благостная тишина. Сюда почти не доносился суетливый топот прислуги и негромкое ворчание родителей. Ничего удивительного, что под вечер я задремала, и в этой полудреме мне снился совсем не мой жених. Мысль о незнакомце преследовала меня даже после того, как я открыла глаза разбуженная служанкой.
Да, безусловно, это очень важная информация, но предлагаю сразу перейти к сути, ведь я устроила знатный переполох. Меня искали по всему дому, жених изрядно нервничал, мамочка закипала прямо на глазах и только отец невозмутимо курил трубку. Пока кому-то не пришло в голову искать меня в саду, и в последних лучах заката, я вернулась в дом смиренно опустив взгляд в пол.
Никакой душераздирающей драмы, вопреки ожиданиям не последовало. И все вокруг старательно делали вид, что ничего не произошло особенного, разве что служанка прыснула в кулак. Стоило мне появится, и в доме все пришло в движение, как будто кто-то повернул ключ и шестеренки закрутились с удвоенной силой.
Хозяйка дома попросила всех к столу, уговаривать никого не пришлось. Какое-то время меня терзала вина за собственное несовершенство, идеальная прическа растрепалась, локоны выбивались со всех сторон. Впрочем, после второго бокала вина, мама перестала пялиться на куриное гнездо на моей голове и обратила свой взор на жениха.
