Он проводит пальцами по моим рукам, и я закрываю глаза. Я должна сказать ему нет, отвернуться, убежать так быстро, как только смогу. Вместо этого я стою там, пока он не обнимает меня за талию и не притягивает к своему обнажённому телу. Одна рука скользит вверх по моему боку и находит мою грудь, крепко обхватывая весь холмик и сжимая его, когда он приникает своим ртом к моему. Мои соски напрягаются, и даже через ткань это почти невыносимо, когда Крид проводит по ним большим пальцем.
Его язык проникает в мой рот, и я наклоняюсь к нему, кладя ладони ему на грудь. Жар охватывает моё тело, превращая мои запреты в пепел. У меня и в мыслях нет останавливаться, и я задаюсь вопросом, как далеко бы я позволила этому зайти, если бы Миранда не вернулась в квартиру и в шоке не уронила свою сумочку.
— О… чёрт.
Я отталкиваю Крида, поворачиваюсь и протискиваюсь мимо Миранды в коридор.
Я не перестаю тяжело дышать, пока не оказываюсь в безопасности в своей комнате с запертой дверью.
Позже я отправляю сообщение Криду и сообщаю ему, что хотела бы проводить наши занятия в библиотеке.
В ответ он присылает мне фотографию, которую я очень быстро удаляю.
А потом часами ищу, как отменить удаление.
Блин.
Остаток марта проходит как в тумане, моё время разделено между ребятами, Мирандой и Эндрю, классной работой и оркестром. Теперь мы с Заком переписываемся почти каждый день, в то время как мы с Лиззи отправляем сообщения почти каждый час. На самом деле она собирается на весенние каникулы в то же место, что и я, на музыкальный интенсив, спонсируемый академией. Он открыт для всех школ, но конкуренция здесь жестокая. Когда я училась в восьмом классе, я мечтала о том, чтобы меня приняли. Теперь это происходит автоматически. Если вы записались в оркестр, вы записались и на ретрит, если хотите получить это место.
Зейд тоже собирается туда.
— В моей старой школе, — начинаю я, понимая, что произношу это в точности как Фиби Терез из Волшебного школьного автобуса. — Раньше мы ездили на автобусах на школьные мероприятия. Знаешь, такие большие жёлтые штуковины с сиденьями без ремней безопасности?
Он закатывает глаза, а затем подхватывает меня на руки и несёт к белому «Кадиллаку Эскалейд», который ждёт с нашим багажом на заднем сиденье. Я не могу вспомнить, сколько ребят собирается от академии Бёрберри, но не так уж много. Большинство людей хотят провести свои весенние каникулы где-нибудь в тепле и тропиках.
Тристан сейчас на Фиджи со своим отцом, в то время как Миранда и Крид уехали домой во Флориду. Эндрю со своими двоюродными братьями в Техасе, а Зак вернулся в Круз-Бей. Он даже написал мне, что у моего отца были плохие дни и он не вышел на работу, а также что он потерял работу и что арендная плата и электричество не были оплачены. Я предложила перевести немного денег со счета, который мне открыл Тристан, но Зак сказал, что уже позаботился об этом.
Конечно, потом я почувствовала себя виноватой за то, что не поехала домой на весенние каникулы. Но эта музыкальная программа могла бы изменить мою жизнь.
— Я знаю, что такое автобус, глупая глупышка, — произносит Зейд, усаживая меня в центральный ряд, а затем забираясь рядом со мной. — Мы сняли моё последнее музыкальное видео в таком. — Я закатываю глаза, но не могу не задаться вопросом, как и почему Зейд вообще здесь.
— У тебя уже есть музыкальная карьера, — начинаю я, когда он смотрит на меня, — так в чём дело?
— Никогда неплохо поучиться у кого-то другого, — отвечает Зейд, пожимая плечами, а затем быстро набирает несколько текстовых сообщений на своём телефоне. Он делает паузу, чтобы посмотреть на меня, его рот кривится в этой совершенно самоуверенной улыбке. — Кроме того, я знал, что ты собираешься, и подумал, что тебе понадобится компания.
— Учитывая, что Харпер и Бекки точно там будут. — Моя улыбка становится шире, и Зейд протягивает руку, чтобы ущипнуть меня за щеку своими разукрашенными пальцами. Я отвешиваю ему лёгкую пощёчину, но он только смеётся, а затем обхватывает моё лицо ладонями и чмокает меня в губы.
Мои щёки пылают, но я откидываюсь на спинку сиденья, поджимаю под себя ноги и просто наблюдаю за ним большую часть поездки. На заднем сиденье другие студенты, а мистер Картер впереди, но никто ко мне не пристаёт и не придирается, особенно когда рядом сидит Зейд. У меня полно свободного времени, чтобы написать Заку и Лиззи, посмотреть на фотографию, которую только что прислала мне Миранда, где они с Кридом сидят на пляже. Он без рубашки, его бледная кожа безупречна и сияет под жарким солнцем. Держу пари, он вернётся с загаром… или ожогом.
Мы направляемся на юго-восток, к лагерю на краю огромного озера. Он, наверное, в три или четыре раза больше того, что был в академии. Когда мы поднимаемся на холм, и я вижу это, у меня перехватывает дыхание.
В лагере принимают участие более ста студентов, у каждого из которых своя страсть или специальность. Поскольку я играю на арфе, меня поставили в пару с Бекки (бе) и ещё одной девочкой из школы Ковентри, которая говорит, что знает Зака, и выделили хижину на противоположной стороне озера от Лиззи и Зейда, которые оба здесь, чтобы сосредоточиться на фортепиано.
Зейд целует меня на прощание в щеку и шлёпает по заднице, прежде чем удалиться по траве, и я отхожу от него. Лиззи ждёт на другом берегу озера, и я едва могу разглядеть её, когда она машет мне рукой. Я машу в ответ, но по-настоящему пообщаться мы сможем только позже этим вечером, за ужином.
Но это нормально, потому что, несмотря на то, что я застряла с Бекки, я знаю, что здесь у меня есть союзники. Кроме того, это лучше, чем сидеть дома с Дженнифер, вертящейся вокруг, и папой, который смотрит на неё так, словно она любовь всей его жизни. Как бы то ни было, арфа — одна из моих страстей, и я не прочь провести весенние каникулы, совершенствуясь в ней.
Занимаясь любимым делом, день пролетает незаметно, и прежде чем я осознаю это, солнце уже скрывается за поверхностью озера, и я направляюсь по траве к столовой.
Входя в гигантскую бревенчатую хижину со столами для пикника, красными пластиковыми подносами и едой из кафетерия, я начинаю смеяться. Студенты академии Бёрберри могли бы назвать наш ресторан «столовой», но это заведение гораздо больше заслуживает этого названия.
— Эй, Работяжка, — окликает Зейд, жестом приглашая меня сесть рядом с ним и Лиззи. Она встаёт из-за стола и крепко обнимает меня, прежде чем поставить передо мной поднос и ухмыльнуться.
— Мы пришли сюда раньше всех, так что я захватила для тебя всё самое вкусное. — Она указывает на пиццу на моей тарелке, а затем жестом указывает в сторону очереди, где люди жалуются, потому что единственное, что осталось, — это мясной рулет. Мерзость. Судя по запаху, я почти уверена, что в нём есть лук. Двойная мерзость.
— Спасибо, — смеюсь я, беру ломтик и подношу его к губам. — Как у вас прошёл день?
— Было бы лучше, если бы ты была с нами, — отвечает Зейд, одаривая меня острой ухмылкой. То, как он смотрит на меня, вызывает дрожь во всём моём теле. Если бы он действительно был рядом со мной весь день, я бы ничего не успела сделать, потому что была бы слишком занята, разглядывая его, запоминая полный изгиб его нижней губы или длинные тёмные ресницы. — Впрочем, это не важно, — продолжает он, кладя свои татуированные предплечья на стол и устраивая на них подбородок. Он смотрит на меня из-под полуприкрытых век, напоминая мне о Криде и той странной ситуации в ванной.
— Что не важно? — спрашивает Лиззи, переводя взгляд с меня на него. Она поднимает брови, но она знает, что я чувствую к Зейду. То есть она знает, что я понятия не имею, что делать с его вниманием. Или Крида. На самом деле мы не говорим о Тристане. Как я могу, когда знаю, что она всё ещё любит его?
