— Я собираюсь попросить вас вдохнуть в устройство, — говорит мистер Кастор, его голос жёсткий, но не недобрый. Мисс Фелтон ничего не говорит, скрестив руки на груди. Я удивлена, что она всё ещё так же одета, учитывая время. Мистер Кастор одет в серые спортивные штаны и чистую, но слишком большую белую футболку.

Мои глаза так сильно слезятся, что мне приходится закрыть их, чтобы сдержать слёзы. Может показаться, что это не так уж и важно. Я имею в виду, просто вдохни и покажи миру, что я не пьяна. Но… Я делаю всё, что в моих силах, чтобы не закончить так, как мои мама и папа. Однажды, когда мне было семь, оба моих родителя были так пьяны, что я подумала, что они мертвы, лёжа в коме на ковре в вагончике. В то время у нас не было телефона, поэтому я прошла почти две мили до круглосуточного магазина, чтобы попросить продавца позвонить в 911.

Быть обвинённой на пустом месте, вот так… это ужасно.

Я киваю, и мистер Кастор протягивает мне алкотестер, ожидая, пока я выдохну в него.

Закончив, я возвращаю его ему, и он смотрит на огоньки на лицевой стороне. Ноль. Уровень алкоголя в моей крови равен нулю. Лицо мистера Кастора краснеет, и он передаёт алкотестер мисс Фелтон.

— Мне жаль, Марни, но с таким количеством обвинений, которые мы получили, мы должны были разобраться в этом. — Я киваю и оглядываюсь назад по коридору, чтобы увидеть Крида, смотрящего на меня слегка расширенными глазами. Другие студенты перешёптываются, прикрываясь руками, глаза сузились до щёлочек, в их взглядах сквозит яд. Но Крид, он выглядит взбешённым, как будто я самолично грубо оскорбила его.

Я поворачиваюсь обратно к учителям и заставляю себя улыбнуться.

— Это не проблема, — говорю я, а затем пользуюсь своим ключом, чтобы войти в квартиру… и плачу.

К тому времени, как снова наступает понедельник, я совершенно измотана. Я провела все выходные, пытаясь дозвониться до своего отца и отбиваясь от попыток Миранды снова уговорить меня пойти куда-нибудь. Вместо этого я убедила её остаться дома в субботу и посмотреть фильмы. В воскресенье она написала мне, что плохо себя чувствует и хочет выспаться.

Но даже когда я жду неприятностей за каждым углом, ничего не приходит.

Это своего рода ментальная пытка прямо на месте, ожидание всех этих ужасных вещей, низкопробная тревога, гудящая во мне. Занятия, по крайней мере, сложные, даже более, чем я ожидала. В итоге почти каждый вечер на этой неделе я провожу в библиотеке на пятом этаже, занимаясь изо всех сил. Библиотекари в значительной степени книжные нацисты, так что я чувствую себя там в безопасности. Даже Идолы не могут прикоснуться ко мне в их владениях.

В четверг я сажусь на своё место на уроке рисования, прямо рядом с Мирандой, чувствуя, как моё сердце бешено колотится в груди. Наше задание на прошлой неделе состояло в том, чтобы создать абстрактное медиа-произведение, представляющее нашу любимую картину, песню, книгу, стихотворение или танец. Творческое мышление даётся мне нелегко. Можно решить, что с таким детством я хотела бы сбежать в выдуманный мир. Но хотя я и была заядлым читателем, я также была чрезмерно практична. Как бы мне ни нравился хороший роман, фильм или игра, я также знала, что единственный способ изменить свою ситуацию — это сражаться в реальном мире. Изгонять драконов с помощью волшебных клинков — это здорово, но это не помогло бы мне выбраться из Лоуэр Бэнкс. Это не помогло бы мне поступить в хороший колледж. Это не дало бы мне высокооплачиваемой работы.

Так что я действительно боролась с этим заданием, остановившись на «Сказках барда Бидла» Джоан Роулинг в качестве источника вдохновения. Одно из моих любимых детских воспоминаний — это то, как мы сидели на моей кровати с мамой и папой, ни один из них не был пьян, и они по очереди читали мне эту книгу. Независимо от того, насколько ужасными были некоторые события, у меня был этот момент, за который можно было ухватиться.

У нас в академии Бёрберри не просто один учитель рисования, у нас их три. У каждого из них есть свои особенности, а также впечатляющий список достижений и наград. Я решила, что миссис Эмбертон мне нравится больше всего. То, как сверкают её глаза, когда она говорит о творчестве, заставляет меня жалеть, что я не могу найти свою собственную страсть. Имею в виду, что я хорошо справилась со своим эссе на стипендию, но это была настоящая боль, изливающаяся из меня, вся история моей жизни в сравнениях и метафорах. Это было настолько личным, что, когда я писала его, я всё время плакала. Знать, что Миранда тоже это прочитала, — странное чувство, но, несмотря на то, что мы знаем друг друга недолго, я ей доверяю.

Может быть, это ошибка, но… думаю, иногда их нужно совершать.

— Публичные выступления сами по себе могут быть искусством, — говорит мисс Хайленд, её тёмные волосы собраны сзади в строгий пучок. Её одежда игрива, но очки, макияж и причёска совсем не такие. Это заставляет меня задуматься, что происходит у неё внутри, почему она должна быть такой сдержанной и такой открытой одновременно. — И это важно практически во всём, что вы, возможно, думаете сделать со своим будущим. Итак, сегодня вы будете представлять свои проекты перед классом — в случайном порядке.

Раздаётся хор стонов, и я чувствую, как моё сердце начинает бешено колотиться. Выступать перед аудиторией — я не против. Выступать перед Харпер, Бекки, Зейдом и Тристаном… не совсем. Они вчетвером сидят в конце класса, не совсем вместе, но и не далеко друг от друга. У меня складывается впечатление, что трое парней-Идолов не очень-то любят друг друга.

Мистер Картер использует свой айпад, чтобы выбрать ученика из класса, который пойдёт первым.

И поскольку мне не везёт больше всего на свете, этим студентом в конечном итоге становлюсь я.

— Марни Рид, — зовёт он, и я резко выдыхаю. Я чувствую, как взгляды каждого студента в этой комнате устремляются на меня. Это нехорошее чувство.

— Давай, Работяжка! — кричит одна из девушек, и по комнате разносится жестокий смех. Я игнорирую это, вынося свои рисунки в переднюю часть многоярусного лекционного зала. Я остановила свой выбор на смоле и акриле, создав эту зеркальную поверхность всех цветов радуги на квадратном холсте.

— Мисс Фаннинг, этого вполне достаточно, спасибо вам, — говорит миссис Эмбертон твёрдым голосом. Это первый раз, когда я слышу, чтобы она так огрызалась, и я сдерживаю лёгкую улыбку. Приятно чувствовать, что на моей стороне есть сотрудник Академии. — Прекрасная работа, — добавляет она, отходя в сторону, чтобы освободить мне сцену. Я возвращаю ей искреннюю улыбку и ставлю картину на ожидающий меня мольберт.

— Ты, блядь, отстой! — кричит какой-то парень, но я игнорирую его. Если я в чём-то и хороша, так это школа. Вот где я блистаю. Если бы я могла, я была бы профессиональным студентом до конца своей жизни. Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь лицом к классу. Мой взгляд ловит на себе серые глаза Тристана и его резкий хмурый взгляд, прежде чем скользнуть к изумрудно-зелёным радужкам Зейда и его насмешливой ухмылке. Я никому не позволю победить меня, больше никогда.

— Моё вдохновение для этой работы почерпнуто из «Сказок барда Бидла» Джоан Роулинг, — начинаю я, обращая свой голос к аудитории. Мне также пришлось это сделать, чтобы выиграть стипендию Кэбота, выступить с речью. Чем это отличается? Дело в том, что я определённо не собираюсь раскрывать свои секреты студентам Бёрберри. Ни за что на свете. — В детстве это была не только моя любимая книга, но и моё любимое воспоминание. Это то, за что я всегда буду благодарна. — Сделав паузу, я провожу пальцами по блестящей поверхности холста, восхищаясь цветами. Нелегко было добиться того эффекта, который я искала, — этого радужного оттенка, который переходит от фиолетового вверху к красному внизу.

— Разве это не флаг педиков? — спрашивает придурок, тот, что кричал на меня. — Ты выдала грёбаный флаг Гордости за искусство? (прим. — Pride flag — флаг Гордости, одно из названий флага представителей ЛГБТК)