— Ты уверен, что всё будет в порядке, если на пороге казино появится куча детей? Я имею в виду, что для нас незаконно даже ступать туда, верно? — Зейд приподнимает свои тёмные брови, глядя на меня, проводя татуированной левой ладонью по своей правой руке, покрытой такими же узорами. На его коже так много переплетённых рисунков, что трудно разобрать их, не подойдя немного ближе. Но мне комфортно в другом конце комнаты от него, большое вам спасибо.

— Казино не работает уже, наверное, кучу лет. — Он снова пожимает плечами, и у меня по спине пробегают мурашки. — Но там всё готово для игр. — Он одаривает меня ухмылкой, и я представляю, как легко ему, должно быть, завоёвывать расположение толпы. Примечание для себя: позже посмотреть несколько видео с Зейдом Кайзером. На самом деле я никогда не слушала и не видела ничего из его работ. — У них даже есть гоночный трек.

— Как для гоночных машин?

— Нет же, дурочка, для скачек с борзыми. — Он закатывает свои зелёные глаза, и я хмурюсь. — Да, конечно, для машин.

— Зачем казино гоночный трек? — спрашиваю я, и Зейд стонет, протягивая руку, чтобы закрутить свои намазанные гелем волосы в колючки.

— Серьёзно, ты задаёшь много глупых вопросов. Одевайся, и пошли.

— Я не собираюсь часами ехать на коленях у Крида. — Я тоже серьёзно отношусь к этому. Мне всё равно, даже если на кону целый месяц свободы. Этого не произойдёт. Всего тех нескольких скудных минут было достаточно, чтобы… смутиться.

— Ага, тогда не беспокойся, потому что я тебя отвезу. — Зейд подходит к шкафу в углу и распахивает дверцы. Мой рот приоткрывается, шокированный его дерзким поведением, но он не смотрит на меня. Вместо этого он швыряет на кровать Маноло Бланик которые мне подарила Миранда. Он добавляет чёрное платье к стопке, а затем идёт к ящику с моим нижним бельём.

— Эй! — кричу я, вскакивая с кровати и подбегая к нему. Я пытаюсь оттащить его назад, но это всё равно что тянуть булыжник. — Руки прочь, придурок. — Зейд теребит пару красных кружевных трусиков, которые я надевала на Хэллоуин. Это единственная хорошая пара, которая у меня есть, и я получила их в подарок от мамы в последнюю минуту. Да. Именно такие подарки дарит мне моя мама: облегающие платья, туфли на высоких каблуках и кружевное бельё. Почти уверена, что её точными словами были: «найди себе богатого, Марни, ты порадуешься, что последовала моему совету. Посмотри, чем это для меня обернулось!»

Часть меня задаётся вопросом, ненавижу ли я её, но потом я чувствую вину за то, что даже думаю о таком, и прогоняю эту мысль.

— Надень это, — продолжает Зейд, добавляя к комплекту соответствующий красный бюстгальтер. — Ты будешь выглядеть чертовски классно.

— Ага. А потом вы все назовёте меня Работяжкой и скажете, чтобы я трахнула вас, а потом уползла обратно в мой бордель. Извини, но этого не произойдёт. — Я протягиваю руку, чтобы взять футболку из стопки, моя грудь прижимается к его спине. Зейд напрягается и переводит взгляд на меня, но я уже краснею и отстраняюсь, сжимая в руке белую футболку. Высоко на лицевой стороне написано Нижние Банки Хайт, и, честно говоря, это, наверное, самая уродливая вещь, которая у меня есть. Я всегда носила её только как пижамный топ.

— Ты хочешь вместо этого надеть что-то вроде ерунды «Добрая воля»? Чем это лучше? — хмурое выражение, появляющееся на его лице, приводит меня в бешенство, и я протискиваюсь мимо него, чтобы получить доступ к ящику в нижней части шкафа, вытаскивая пару потрёпанных черных джинсов, потёртый кожаный ремень, доставшийся мне в наследство от отца, и пару кроссовок.

— Сейчас вернусь, — весело говорю я, хватая красный лифчик и трусики, когда он не смотрит. Я не собираюсь снова протискиваться мимо него, чтобы взять другой набор. Проскользнув в ванную, я переодеваюсь в свой новый наряд, понимая, когда натягиваю рубашку через голову, что она буквально покрыта дырами. Сквозь них просвечивает мой красный лифчик, и я вздыхаю.

Когда я открываю дверь, чтобы взять новую рубашку, Зейд ждёт меня, прислонившись к стене рядом с кухней. Он окидывает меня порочно-медленным взглядом, проводит языком по нижней губе и поворачивает одно из своих колец.

— Я подумал, что в этом ты будешь выглядеть как благотворительница, но на самом деле это довольно горячо. — Он делает шаг вперёд и касается пальцем одной из дырок у меня на плече. Я отвожу его руку, но это только заставляет его ухмыльнуться. — Ну, привет… — мурлычет он, переводя взгляд с моей груди на лицо. — Мы сейчас совсем одни, вся школа предоставлена только нам.

— И что? — мой голос звучит немного более дрожаще, чем я намеревалась. Здорово. У меня нет проблем с противостоянием этим придуркам, когда они жестоки, но, когда они начинают флиртовать, к гневу примешивается другой накал страстей.

— Итак… — Зейд проводит пальцем по моему плечу, а затем щекочет кончиками пальцев мою шею сзади, заставляя меня дрожать от удовольствия. Приятно, когда к тебе прикасаются, даже те, кого я ненавижу так сильно, как этого мудака. — Мы могли бы окрестить школу, провести время в каждой комнате. Ты знаешь, я никогда не трахался в часовне. Ты могла бы стать первой.

Отвращение смешивается во мне с похотью, и я отталкиваю руку Зейда. Он прищуривает свои зелёные глаза, глядя на меня, но всё ещё улыбается. Это заразительная улыбка, совсем не похожая на жестокий изгиб губ Тристана, но я знаю, что она больше не искренняя. Зейд — музыкант. Он зарабатывает на жизнь тем, что завораживает людей. Честно говоря, я бы лучше поддалась Криду.

— Я не буду с тобой спать, — произношу я ему, и на этот раз мой голос совсем не дрожит.

Зейд хмуро смотрит на меня и протягивает руку, чтобы поиграть со своими волосами. Я замечаю татуировку на тыльной стороне его левой руки — стилизованную синюю птицу над черно-белой гитарой. Кольца на его пальцах сверкают в свете люстры, и на секунду я не могу не подумать о том, как он красив. Потом, конечно, он открывает рот.

— Тогда с кем ты спишь? Эндрю? Потому что Крид и Тристан, возможно, и увлеклись бы девственницей, но мне трудно в это поверить. Для такой девушки, как ты, из Лоуэр Бэнкса, это просто невозможно.

— Это потому что все, кто беден, автоматически неразборчивы в связях? — спрашиваю я, стараясь не думать о своей маме. Она исключение, а не правило. — И даже если бы это было так, это не твоё дело, и это не имеет никакого отношения к характеру человека. Посмотри на себя, Тристана и Крида, спящих с кем попало. И это не то, что делает вас плохими людьми. Есть множество других качеств, но сейчас не об этом.

— Посмотри-ка, ты умеешь постоять за себя. Держу пари, твой пьяный папочка был бы очень горд. — Зейд отходит от меня, прежде чем я успеваю сообразить, как реагировать, и вытаскивает пачку сигарет из кармана.

— По крайней мере, мой папа появился, — шепчу я, и как только слова слетают с моих губ, я сожалею о них. Это нормально — защищаться, но я никогда не хочу заставлять кого-то чувствовать себя так, как я чувствовала себя в младших классах. Никто не заслуживает того, чтобы чувствовать себя так низко. Челюсти Зейда сжимаются, а ноздри раздуваются, но затем он ухмыляется и закуривает сигарету резкими, отрывистыми движениями.

— Неплохо, Черити. Думаю, даже такие девушки, как ты, время от времени могут придумать остроумный ответ. — Он курит свою сигарету и смотрит на меня, всё ещё хмурясь. — Если ты закончила валять дурака, нам пора. Мне не нравится опаздывать на клубную хрень.

— Мне жаль, что я сказала про отца, — говорю я вместо этого, и он замолкает, как будто я только что дала ему пощёчину. Зейд отворачивается и пинком распахивает дверь в моё жилище, выходя в коридор. Я могу только молиться, чтобы здесь не было достаточного запаха от сигарет, чтобы меня поймали. Это было бы просто моей удачей. — И вообще, что такое, этот ваш Клуб бесконечности? — спрашиваю я, придерживая дверь открытой и надевая кроссовки.

Зейд стоит ко мне спиной, но в его голосе слышатся стальные нотки, когда он оглядывается через плечо.