— Прямо как ты, — вставляет Харпер, одетая как — и я не употребляю это слово легкомысленно, потому что на самом деле нет ничего плохого в том, чтобы быть шлюхой, — распутная принцесса. На ней корона, скипетр и пышная юбка, которая едва прикрывает её нижнее белье. Топ розовый с глубоким вырезом, и она с ног до головы усыпана блёстками. Мне неприятно это признавать, но она хорошо выглядит в этом наряде.

Тристан стоит рядом с ней, одетый в чертовски строгий костюм, со всеми скроенными линиями и складками, столь отутюженными, что могли бы порезать. Я не уверена, кем он должен быть, он не видит, что я смотрю на него, и улыбается, медленно, ужасно приоткрывая губы, обнажая два искусно расположенных клыка во рту. Вампир, как изобретательно. Правда, что… это зрелище на самом деле заставляет моё сердце немного учащённо биться.

Крид одет в кроваво-красную рубашку, обтягивающие чёрные брюки, ботинки и повязку на глазу. Пират. Я думаю, что меч у него на боку действительно может быть настоящим. Он изучает меня, как насекомое, которое нужно приколоть за крылья, и навеки заключить под стекло. Жутко.

— Я не помню, чтобы тебя приглашали на эту вечеринку, — выплёвывает Бекки, одетая в такой же наряд, как у Джины Уитли. Я думаю, что они обе должны быть джиннами, но всё, что на них надето, — это прозрачные струящиеся брюки и бюстгальтеры, покрытые блёстками, с высокими ручками на голове, так что я не уверена. — Её пригласили, Харпер?

— Все приглашены на эту вечеринку, — кричит Зейд с улюлюканьем, и половина толпы аплодирует вместе с ним. Я думаю, большинство собравшихся здесь сегодня слишком пьяны, чтобы ненавидеть меня. Миранда и Эндрю парят неподалёку, они входят во Внутренний круг, но чертовски близки к тому, чтобы быть вытесненными из него. — Приглашены все, — повторяет Зейд, кружа меня, а затем увлекая сквозь толпу к костру и танцевальной вечеринке, происходящей по краям.

Он опускает меня на землю, а затем слегка спотыкается, используя моё плечо в качестве опоры.

Зейд моргает зелёными глазами, глядя на меня, а затем прищуривается.

— Хочешь поплавать? — спрашивает он, но не дожидается моего ответа, поднимает кулак в воздух с криком, привлекающим внимание других студентов. Он хватает меня за руку и направляется к причалу, но я отстраняюсь в последнюю секунду, с недоверием наблюдая, как он запрыгивает в воду вместе с дюжиной других завсегдатаев вечеринки. Моё сердце замирает на несколько ударов, пока я жду, когда они все всплывут из чернильной тьмы, но они всплывают, подпрыгивая, как яблоки в бочке.

Зейд вылезает из воды, насквозь мокрый, его зелёные волосы прилипли к обеим сторонам лица. Он ухмыляется, когда встаёт, возвышаясь надо мной, с него повсюду капает вода.

— Ты действительно хорошенькая с этими красными волосами, — говорит он, а затем обхватывает моё лицо двумя влажными, холодными ладонями и наклоняется, прижимаясь своими губами к моим. Сначала меня поражает шок от холодной воды, а затем странное осознание того, что я целую какого-то парня, которого едва знаю, парня, который с самого начала был не так уж мил со мной. Но затем его губы обжигают мои, пробуждая странные чувства у меня в животе.

На краткий миг его язык касается моего, и я чувствую, что таю.

Но потом кто-то оттаскивает Зейда назад и сталкивает его обратно в воду. Он возвращается к ним, смеясь, а я стою с приоткрытыми губами и пылающими щеками. Я поворачиваюсь и отступаю, в то время как друзья Зейда брызгают на него водой и притворяются, что заталкивают под воду. Наверное, не самая безопасная игра в пьяном виде и в темноте, но нет ни единого шанса, что кто-нибудь из них меня послушает.

— Я только что… — начинает Миранда, и я морщусь, замечая, что Эндрю тоже смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова. — Ты только что поцеловала Зейда Кайзера?

— Я… понятия не имею, — шепчу я, но, конечно же, да. Я всё ещё чувствую кончик его языка, обжигающий, когда он скользнул по моему собственному. — Он пьян в стельку, — добавляю я, но Миранда всё ещё смотрит на меня так, будто я сошла с ума.

— Да, верно, — уклоняется она, пожимая худыми плечами. — Это неважно. Он так поступает со всеми, когда пьян в стельку. Однажды я видела, как он поцеловал Джона Ганнибала в губы после того, как выпил слишком много пива. Потом они подрались, и Тристану пришлось разнять их.

У меня немного сжимается сердце, но я отгоняю это чувство. Зейд поцеловал меня не потому, что у него есть ко мне какие-то чувства. Это просто то, что он делает, когда пьян. Очевидно. Я имею в виду, мы даже не ладим. Я даже не хотела его целовать.

Миранда, Эндрю и я берём газировку из холодильника рядом с парковкой и несём её на кладбище. Кто-то зажёг свечи, и у подножия одной из могил собралась группа людей. Тристан Вандербильт сидит на ней верхом с девушкой у себя на коленях, одной рукой обнимая её за талию, другой поглаживая её колено.

Он рассказывает какую-то историю о привидениях, его голос такой тихий, что я не могу разобрать слов. Мы избегаем их маленькой группы, в которую входят Харпер и Бекки, и бродим по остальной части кладбища, проводя пальцами по истёртым верхушкам надгробий, когда зачитываем имена и даты.

— Бу, — протягивает Крид, когда мы заходим за угол и обнаруживаем его сидящим с несколькими другими студентами с косяком в руке. Он даже не пытается скрыть это, когда я смотрю на него, подносит его к губам и делает затяжку. Его голубые глаза сужаются до щёлочек, когда он хмуро смотрит на меня, прежде чем переключить своё внимание на Миранду. — Ты ведь не влипла ни в какие неприятности? — спрашивает он, и она изумлённо смотрит на него.

— Спрашивает тот, у кого в одной руке пиво, а в другой косяк? Ты что, издеваешься надо мной? — Миранда выпячивает грудь, когда её брат подходит и встаёт рядом с ней, бросая взгляд сначала на Эндрю, а затем снова на меня. — Не читай мне нравоучений, Крид. Ты мой близнец, а не старший брат.

— Так это значит, что я не могу защищать тебя? — спрашивает он, всё ещё глядя на меня. — Почему ты вообще тусуешься с этой девушкой? Никому это не нравится. Если бы не я, ты бы совершила социальное самоубийство. — Он передаёт косяк Эндрю, и после секундного колебания тот берёт его, отходя от нас с Мирандой, чтобы сесть со своими друзьями. Он бросает на меня извиняющийся взгляд, но всё в порядке, я понимаю.

— Она хороший человек, в отличие от некоторых других людей в этой школе. — Миранда поворачивается, чтобы уйти, но Крид хватает её за руку. Когда она бросает взгляд через плечо, его лицо каменеет, но он отпускает её. — Держу пари, мама согласилась бы со мной. Если бы у неё был выбор, она бы в мгновение ока променяла Марни на тебя. — Уголки рта Крида приподнимаются в усмешке, но он ничего не говорит. — Твои новые друзья знают, что над тобой издевались, когда мы жили в Гренадин-Хайтс? Я думала, ты, по крайней мере, понимаешь какого это.

Мои глаза расширяются, когда Крид стискивает зубы, но затем Миранда хватает меня за руку и тащит прочь от их маленькой группы.

— Эндрю, грёбаный предатель, — ворчит она, когда мы направляемся к выходу. Я знаю, что не должна оглядываться, когда мы уходим, но я оглядываюсь, ловя на себе взгляд серых глаз Тристана. Он следит за мной, пока я иду, даже когда девушка оседлала его бедра, а его руки сжимают её задницу.

Мерзость.

В своей естественной стихии эти ребята ещё хуже, чем в школе.

Остаток ночи я стараюсь избегать их любой ценой. Миранда помогает, показывая мне, где найти дополнительные тыквы, ножи и свечи. Мы вырезаем фонарики, потягиваем яблочный сидр и едим миниатюрные шоколадные батончики из апельсиновой вазочки. Пока я держусь подальше от Идолов, всё в порядке.

Протягивая руку, я касаюсь того, что осталось от моих волос, и съёживаюсь.

Жаль, что это не работает в другие дни.

Если я хочу остаться здесь, мне придётся бороться за своё личное пространство.

Я просто надеюсь, что смогу выиграть эту битву.