Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ольга встала с сундука, чтобы зажечь лампу, но раздумала.

— Посумерничаем, Соня?

— Конечно. Без света даже еще лучше… А у тебя я вот что спросить хотела. На совещании я не была, а про выступление твое слышала. Хочешь, чтобы в нашем колхозе не только огороды, а и поля поливными были?

— Да. И с тобой насчет этого посоветоваться хотела. Завтра же с утра в Ключевское собиралась. Так что это очень здорово, что ты зашла!

— Так я ж в мелиорации не больно много понимаю. Тебя ждала, читала тут одну книжонку, а поняла из нее не больше половины.

— Не беда, — сказала Ольга, — и не в этом суть. Тут главное — дельный человек из самих колхозников нужен, такой человек, который бы с душой взялся!

Соня начала перебирать наиболее подходящие, как ей казалось, кандидатуры: Петька Голованов, Федор Боков, та же Люба Жукова.

Ольга отрицательно покачала головой.

— Нет, Соня. Все это люди, конечно, неплохие, но у меня есть на примете кандидатура получше.

— Кто же? — удивилась и даже несколько обиделась Соня. — Неужели лучше меня знаешь ключевцев?

— Да ты же сама и есть.

— Шутишь, Оля. Во-первых, я хатой-лабораторией ведаю, а во-вторых, я тебе уже сказала, мало смыслю в орошении.

— От хаты-лаборатории освободить, понятно, не могу, да это тебе и не помешает — одно с другим связано. А знания — знания дело наживное. Ну?

— Что ну? Что ты на меня напираешь? К тебе приди как к человеку, а ты… — Соня махала на Ольгу руками, а сама улыбалась.

— Соглашайся, соглашайся. Все время же вместе, одно дело делали, так неужели теперь по-другому будет? Помнишь, как мы еще в седьмом классе?..

Ольга припомнила один случай их неразлучной дружбы, Соня, не дав договорить ей, — другой, и воспоминаниям этим не было конца.

— Ну вот, наплакались и наговорились, — сказала Соня, поднимаясь с сундука. — Я думала, поумнели мы, а выходит, не очень. Чего плакали, спрашивается, и сами не знаем. Прямо смешно…

Ольга оставляла подругу ночевать, но та ехала по делам своей лаборатории в соседний район.

— На обратном пути опять загляну! — пообещала она на прощание.

Едва закрылась за Соней дверь и смолкли ее шаги по сенцам, Ольга почувствовала себя такой одинокой, что у нее больно сжалось сердце.

Она села, подобрала ноги, подвинулась поближе к теплой печке. Многое вспомнили они сегодня. А об одном — нет, не вспоминали. И не любила Ольга вспоминать об этом с кем-нибудь, даже со своей лучшей подругой. Об этом Ольга любила вспоминать одна.

…Жаркий майский полдень.

Они вместе с Соней набирают в бутылки и фляги студеную ключевую воду. Ключ маленький, вместо сруба плетенка из прутьев, но вода в нем такая прозрачная, что виден каждый камешек на дне, видны даже белые бисерные пузырьки на этих камешках.

Овраг, в самой вершине которого находится ключ, глубоко вдался в поля. По левую сторону оврага работает трактор, от колодчика слышно его звенящее урчание.

Они уже собрались было уходить в бригаду, как вдруг услышали сверху спокойный мужской голос:

— Постойте, красавицы! Напоите добра молодца.

По склону оврага размашисто спускался парень в украинской вышитой рубахе, холщовых брюках, в парусиновых полуботинках. На белом резко выделялось его загорелое лицо.

Ольга с Соней узнали нового, недавно присланного в МТС участкового агронома.

Ольга подосадовала, что на ней смешное ситцевое платьице, из которого она давно выросла. Вон Сонька хоть и не богаче ее одета, а куда интереснее, потому парень так долго и не мог отвести от нее глаз…

Ловкая Сонька первой подала агроному бутылку. Тот высоко запрокинул голову и начал громко, с удовольствием пить. Ольга зачем-то смотрела, как вода пузырится в бутылке. Одна струйка, пробежав по щеке, оставила темноватый блестящий след. А парень, продолжая пить, вдруг скосил глаза в ее сторону, и она, не успев отвести своих, почувствовала, как неудержимо краснеет.

Поблагодарив, агроном той же размашистой походкой ушел в сторону тракторной бригады.

— Вот это парень! — мечтательно проговорила Соня и даже подняла глаза к небу, хотя небо было пустое и ничего интересного в нем не было.

— Парень как парень. Ничего особенного, — хмуро отозвалась Ольга. — И нечего тут вздыхать и закатывать глаза. Пойдем!

— Ничего ты не понимаешь, Олюня, — все с той же мечтательностью в голосе продолжала подруга. — Да и парень этот не по тебе! А уж парень!.. Ты заметила, как он мне улыбнулся? Когда бутылку отдавал?

— Заметила, заметила, — разозлилась Ольга. — Нас небось заждались, а мы тут прохлаждаемся…

Вечером парень пришел на гулянье. Девчонки «страдали» под гармошку. Ольга сидела чуть в сторонке на бревнах, сложенных вдоль церковной ограды. В круг выходили пара за парой, а если кому не терпелось дождаться своей очереди, начинали припевать наперебой, прямо с бревен. Получалось неразборчиво, но зато шумно и весело. Сонька, как всегда, была в середине круга. Голос у нее самый звонкий на селе: попробуй кто-нибудь перепой ее!

По по-ло-ви-це я иду,
Другая вы-гибается,
Нельзя на милого взглянуть —
Сейчас и догадается, —

выводила она, завидев подходившего агронома.

Агроном подошел к Ольге и, здороваясь, протянул руку, Ольге понравилось, что парень знает этот смешной сельский обычай: днем здороваться за руку только с пожилыми мужчинами, а вечером — и с ребятами и с девушками, даже если бы и виделся с ними за день хоть десять раз. Парень собрался было заговорить с Ольгой, но Сонька — вот она, тут как тут! Ольге ничего не оставалось, как сказать с напускной радостью:

— А вот и Соня!

Сонька подошла с таким видом, точно знакома была с агрономом, по крайней мере, целый месяц, и легко, свободно заговорила. Умела Сонька разговаривать с парнями — чего уж там, — умела! А вот она, Ольга, нет, не умела. Как-то не могла научиться! И как же она завидовала Соньке, вот этому ее умению обо всем болтать легко и интересно!

Ольге захотелось уйти сразу же: она видела, что здесь лишняя. Но и уйти было как-то неудобно. Пришлось сидеть до тех пор, пока подруги не начали расходиться. А Сонька так и сыпала, так и сыпала, точно неделю перед этим молчала, а вот сейчас ее прорвало.

Агроном, конечно, вызвался проводить их, и до самого дома пришлось идти опять втроем. Когда пришли, Сонька сказала:

— Ты, Олюша, ложись. Я скоро приду. — Сказала это так, будто уже не впервой ей, Соньке, оставаться с этим парнем, а Ольге идти спать. Очень не понравились тогда Ольге эти нахальные Сонькины слова. Но Сонька была ее самая близкая, неразлучная подруга, и сказать ей об этом она бы никогда не сказала…

Агроном пришел на гулянье и на другой и на следующий день. Но Ольга уже не сидела третьей лишней, а под разными предлогами уходила к другим подругам и оставляла их вдвоем. А потом приходила Сонька и долго мешала ей спать.

— Ох же, и парень этот Вася! — шептала Сонька. — Что наши сельские по сравнению с ним — мышое́дина… Сильный такой, ловкий, с ним не пропадешь!

Ольга слушала подругу и уже представляла, как Вася носит ее на руках, — иначе откуда бы знать Соньке об его силе! — или держит на коленях и гладит своей широкой ладонью ее руку. Ольге становилось очень грустно, и она не могла заснуть еще дольше Соньки.

А потом она как-то спросила:

— А о чем он говорит с тобой, когда вдвоем остаетесь?

— Да так, обо всем, — уже без прежнего пыла, неопределенно ответила подруга, и Ольга в ту ночь заснула без обычных вздохов в подушку, и приснился ей какой-то хороший сон.

Еще через неделю Сонька пришла чем-то недовольная и, молча повозившись в постели, сказала:

— Хороший он парень, Оля. Только уж больно молчальник какой-то.

— Ну, что ты! Он всегда такой разговорчивый, — вступилась за агронома Ольга.

23
{"b":"838581","o":1}