Я то и дело оборачивался в надежде увидеть белокожию красавицу. Санбек заметил это.

— Она идёт вон с той группой женщин, — указал он назад, — рядом с Лиманой.

Я не отвечал, раздосадованный, что Санбек угадал мои мысли.

— Зря ты с ней церемонишься, Хизар, — продолжал он, — в твоей власти применить силу. Знаешь, до своего побега, проживая в круглом доме и получая все удовольствия, я понял, что женщины любят либо из-за денег, либо из-за страха.

— Боюсь, что ты слишком рано прервал своё обучение, — сквозь зубы процедил я, — иначе бы узнал гораздо больше.

— Не хочешь не верь мне, Хизар, — пожал плечами Санбек. — Лично я, когда видел какую-нибудь красавицу, долго не раздумывал. Мне принадлежали все те девушки, которых я желал.

— Их тела принадлежали тебе, а их сердца и души? — спросил я.

— До сердец и душ мне не было никогда дела, — усмехнулся парень, — главное обладать красотой. А в душе у женщины пусть хоть кошки скребут, мужчине какое до этого дело?

Я остановился, развернулся и посмотрел ему прямо в глаза.

— Откуда в тебе столько цинизма, Санбек? — поинтересовался я. — Мой отец горячо любил мою мать. После её смерти он так и не женился второй раз, хранил ей верность. Вот это любовь. А ты предлагаешь мне растоптать прекрасный цветок, который надо бы оберегать и взращивать. Нет, друг, тут я с тобой не согласен. И не затевай со мной разговоры на эту тему, иначе мы можем поругаться.

Солнце поднялось высоко над головами. Будь сейчас лето, мы бы изнывали от жары. Но в Степи уже умирала осень. Умирала, чтобы передать власть своей преемнице-зиме. Унылый пейзаж пришёл на смену буйству красок. Кое-где громоздившиеся валуны казались безжизненными обломками исчезнувших цивилизаций, облезлые кустарники напоминали скелеты некогда сильных животных. Добавляло безрадостную картину низко провисающее хмурое небо. Наступал пасмурный полдень, и мы должны были сделать привал, чтобы подкрепиться. Я отдал соответствующий приказ, и вскоре повсюду разгорелись костры, которые удалось развести благодаря обилию низкорослых кустарников эрикса. Его стволы, остававшиеся сухими даже под дождём, сгорали, давая жар, необходимый для приготовления пищи. Я хотел разыскать Илону, но потом решил не смущать её перед многочисленными зеваками. Моё появление возле девушки, конечно, даст повод для слухов. Лучше подожду более удобного момента, чтобы поболтать с ней.

Я обедал вместе со своими соратниками: Санбеком, Одноглазым, Гуриком и Мариком. Отложив посудину в сторону, я решил немного осмотреть местность прежде, чем мы вновь двинемся в путь. Неподалёку стоял Скиталец Джек и, задумавшись о чём-то, вертел в руках необычный предмет. Я пригляделся и понял, что это очки. Они были изготовлены из кожи. Два кожаных круга, испещрённые многочисленными отверстиями, надевались на глаза. На затылке очки стягивались шнуром.

— Что это? — я указал на это диковинное для ахаров приспособление.

Джек вздрогнул от неожиданности, когда услышал мой голос совсем рядом.

— Это…это очки, — рассеянно отозвался он, — очки для защиты глаз от песчаных бурь. Вам, ахарам, они ни к чему, ведь ваши глаза приспособлены к таким природным явлением.

Он был прав. Глаза ахаров имели сильно развитое верхнее веко из-за чего казались узкими. Кроме того наши слёзы содержали специальные вещества, убивающие яйца крисков. Криски — это длинные тонкие, как волос, черви. Весной яйца крисков вместе с песком во время бури поднимались в воздух. Ахарам это не страшно, но если паразит попадёт на незащищённые большие глаза бледнокожего человека, то проникал тут же в них и рос там. Заражённый человек сперва не испытывает никаких неприятностей, но по мере роста паразитов, проблем у него становится всё больше. Сперва появляется боль в глазах, потом наступает слепота, а когда криски попадают в мозг, смерть. Много рабов, привезённых из западных королевств, погибало от этой напасти.

Я стоял и напряжённо думал об Илоне.

— Слушай, Джек…отдай мне эти очки, — попросил я.

— Тебе — то они зачем? — ухмыльнулся Джек. — Ты ж ускоглазик, тебе буря не страшна. К тому же сейчас не весна, бояться нечего.

— Значит очки тем более тебе уже не нужны, — ответил я, — отдай их мне.

— Ну вот ещё что! — возразил Скиталец. — Мне они и самому пригодятся весной.

— Ты себе новые сделаешь, — настаивал я, и голос мой стал суровым, а в сердце зародился жар.

— Послушай, Хизар, я понимаю, что ты у нас теперь важная шишка, — начал было Джек, но замер на полуслове, потому что по лицу моему прокатились огненные всполохи.

— Отдай очки! — уже потребовал я, взбешённый пререканием. — Отдай, иначе…

— Иначе что, Хизар? — нервно хохотнул Джек. — Живьём сожжёшь меня?

— Мне не хочется причинять тебе боль, — я уже почти рычал, — но клянусь, если ты не отдашь мне очки, одним странником на этом свете станет меньше!

— Отдай ему очки, — испуганно пролепетал подбежавший Санбек, — он же не шутит. Тем более Хизар просит не для себя, а для девушки, такой же белокожей, как и ты.

— Ты полагаешь, что это похоже на просьбу? — спросил Санбека Джек. — По мне так он пытается отобрать принадлежащую мне вещь.

Нас окутало тягостное молчание. Я сверлил глазами Джека и чувствовал, что его упрямство вот-вот приведёт к беде. И в самом деле, что ему стоило изготовить ещё одни очки для себя, а эти отдать беззащитной девушке? Джек хмуро смотрел то на меня, то на Санбека. В конце концов он нехотя протянул мне очки.

— Держи, — буркнул он, — я всё равно собирался их менять на новые.

Я взял очки и попытался унять гнев, который вспыхнул в груди неожиданно даже для меня самого. Подошедший Одноглазый молча наблюдал, как Джек отошёл, что-то ворча себе под нос. Успокоившись, я решил, что пора продолжить пути и отдал нужные распоряжения.

Толпа людей всколыхнулась, словно волны неведомого мне моря. Я лишь примерно мог провести такие сравнения, ведь море я никогда не видел. Но я интуитивно чувствовал, что сравнение это удачное. Люди, покидая место привала, походили на единый водоём, который устремился по одному ему ведомому руслу. Вместе с соратниками я возглавлял процессию. Приближённые мои хранили молчание. Я тоже не спешил начать какой-либо разговор. Впереди были долгие часы пути, а потом тревожная, полная опасностей ночёвка. И всё же через какое-то время Одноглазый решился заговорить со мной.

— Скажи мне, Хизар, — тихо проговорил он, — если бы Джек не отдал тебе очки, ты бы убил его?

Я молчал.

— Когда вы с ним спорили, кожа твоя словно потрескалась, а из трещин вырывались языки пламени, — продолжил старик, — огонь из твоего сердца рвался наружу, и я видел, что ты еле сдерживаешь его. Ты бы истребил Джека, не так ли?

— Если бы Джек не отдал мне очки, я бы испепелил его, — медленно произнёс я.

— То-то и оно… — пробубнил старик, — испытание властью и силой…это то, о чём я говорил тебе, Хизар.

В этот предзимний день солнце рано собралось на покой. Когда его лучи придали серым тучам розовый оттенок, казавшийся нелепым на фоне мрачного неба, я задумался о ночлеге. Кругом была безжизненная земля, но я знал, что это иллюзия, и когда наступит ночь, лихие твари выйдут на кровавый промысел. До деревень было уже недалеко, но тьма всё равно настигнет нас в пути. Хорошо, что я приказал каждому жителю катакомб запастись зловонной мазью, сваренной из экскрементов подземных червей. Если Скиталец Джек не врёт, вонь, источаемая этим снадобьем, поможет людям остаться незамеченными для монстров.

— Надо приготовить пищу до того, как стемнеет, — сказал мне Одноглазый, — на ночь костры оставлять нельзя, иначе нам никакое средство не поможет избежать неприятных встреч.

Я кивнул в знак согласия и поманил рукой Санбека.

— Распорядись, чтобы ужин начали готовить как можно быстрее, — приказал я, — с наступлением темноты все костры затушить. И пусть люди не забудут намазаться зловонной мазью.