— Ты их так боишься? — спросил я.

— Их все боятся, — ответил парень, — это воины Барута, готовые выполнять любые его приказы лишь бы не лишаться благосклонности хана. Им ничего не стоит зарубить собственных братьев, если того потребует наш предводитель.

— И часто он такое требует? — поинтересовался я, которому передалось волнение спутника.

— Расправы учиняют часто. Малейшее неповиновение может обернуться для жителя катакомб пытками и смертью. Так что ты лучше помалкивай и не вздумай спорить с Барутом. Ладно, пойдём быстрее.

Мы ускорили шаг. По пути нам попались ещё стражники. Все они вели себя надменно и нагло взирали на меня и Санбека, будто были безгранично уверены в своём превосходстве. Меня это злило, тем более, что в прошлой моей жизни ко мне обращались почтительно, сын главы клана как ни как. Теперь же я ощущал себя не более чем вошью, которая рискует в любой момент быть раздавленной.

Наконец мы добрались до обширного кратера, который, как я узнал, носил название Грота Собраний. Это была большая полость под землёй с уходившими на поверхность дымоотводами. В центре, как положено, очаг из камней. Вдоль стен здесь лежали не просто шкуры, а кровати на невысоких ножках, сработанные из дерева. Вот уж роскошь! Деревья в Степи не растут. Древесину привозят из западных стран иноземные торговцы. Чтобы купить такую кровать, необходимо было заплатить целый мешок золота. Как я понял, Барут, что стал здешним вельможей, в прошлом был разбойником. Это объясняло, откуда у него столько богатства. Награбил и избежал провосудия. Скрывшись в Рябой Степи, куда ханские воины и не сунутся. Теперь же этот царёк униженных и угнетённых построил целое государство под землёй. Государство рабов.

Мы с Санбеком стояли, освещённые факелами. В одной из стен Грота было отверстие, по заведённому здесь обычаю занавешенное тканью. Мы ждали появления властителя подземелий. Санбек явно занервничал, когда о нас пошёл доложить воин свирепого вида, охранявший вход в Грот. Наконец ткань-занавес колыхнулась и отодвинулась. В помещение вошёл мужчина лет шестидесяти. Его внешность тут же привлекла моё внимание, и я в отличие от Санбека, уставившегося в пол, принялся разглядывать вошедшего. Первое, что меня поразило, это то, что он был облачён в ярко-красный хатыль. Подобные носят лишь великие ханы. Откуда он его взял? Ограбил богатый ханский караван? Я вперил взгляд в лицо Батура. Подбородок его был обезображен отметинами, похожими на шрамы от ожогов. Вследствие этой особенности бороды у мужчины не было, зато седые усы были настолько длинными, что спускались до груди. Волосы, так же седые. Были заплетены в тугую косу. Смуглое лицо щеголяло белыми бровями над раскосыми узкими глазами. Он, несомненно, являлся ахаром.

— Кого ты привёл ко мне, Санбек? — голос Барута был притворно-доброжелательным и властным.

— Достопочтенный Барут, юношу этого зовут Хизар, — пролепетал мой проводник.

— Что же, Хизар, присаживайся. Расскажи старому подземному червю о себе, — Барут сделал рукой приглашающий жест. Я уселся на кровать.

— Твой рассказ весьма важен для меня, — словно сытый кот, промурлыкал Батур, — я даю приют каждому, кто в этом нуждается.

Я чувствовал, что если расскажу правду о своём происхождении, то Барут более благосклонно ко мне отнесётся. Не хотелось попадать к нему в немилость. По крайней мере пока.

— Я Хизар, сын хана Азарка, главы клана Марэк. Если бы мой хатыль сохранился, ты бы увидел, что он синего цвета. Это цвет моего клана.

— Клан Марэк мне знаком, — задумчиво проговорил Барут накручивая на палец длинный седой ус, — некогда знавал я одного Марэка. Это было давно, я и не упомню сейчас, как звали этого человека… ну продолжай.

Мне пришлось рассказать про гибель отца и братьев в результате нападения на нас Омиса Обэка с отрядом головорезов. Но про то, что произошло у Жертвенника я не упомянул. Я сказал, что мне удалось бежать и я заблудился в Степи, где меня и подобрал Санбек. Сам же Санбек то и дело боязливо поглядывал на меня и беспокойно ёрзал на своём месте. Барут оглядел его многозначительным взглядом, но ничего не сказал.

— Чем ты можешь быть полезен для нашей общины? — спросил меня Барут.

— Я могу ходить в Степь на охоту или заниматься сбором съедобных и лекарственных растений.

— Это хорошо, — протянул властитель подземелья, — так и быть, дам я тебе приют в катакомбах. Но правила у нас жёсткие. Ты должен беспрекословно слушаться меня и ничего не таить. Понял?

— Понял, — кивнул я, а в душе моей клокотало возмущение, но я во время взял себя в руки.

— Санбек, выдели ему свободную нишу. Пусть обживается. А через пару дней возьмёшь его на промысел. Посмотрим, что он насобирает и будет ли от него толк.

Таким образом я сделался новоиспечённым жителем катакомб и подданным бывшего разбойника, который, видимо, не изменил свой хищный нрав. Мне оставалось лишь гадать, что же уготовила для меня судьба. Пока я был обездоленным молодым человеком, лишённым всего: семьи, крова, друзей, слуг, состояния. При таких условиях начинался новый этап моей жизни.

Я довольно быстро освоился в лабиринте ходов, коридоров, бесчисленных туннелей и кратеров. Уже через две недели я мог более менее ориентироваться в подземелье. Теперь мне не составляло труда добраться до юраки Лиманы, где она оказывала медицинскую помощь всем нуждающимся в этом, или же направиться в складские помещения, кладовые, оружейную, которые, естественно, находились под охраной. Я без труда передвигался из одной части Убежища в другую.

Нишу, которую мне выделили для проживания, нельзя было назвать юракой. Она даже круглой не была. Вытянутое с севера на юг помещение, едва вмещавшее в себя спальное место и малюсенький столик для принятия пищи. Личные вещи, которых у меня на тот момент не было, предполагалось хранить в углублениях в стене. Спал я на верблюжьей шкуре, весьма потрёпанной надо сказать.

Питался я скромно, как и большинство местного населения. Тынча и здесь стала основой рациона. Днём, когда Степь была относительно безопасна, люди выбирались на поверхность и собирали карликовое просо. Стояла осень, как раз подходящее время для сбора урожая. Кроме того просом необходимо было запастись впрок. Приближались холода, а всем известно, что подмороженное просо есть уже нельзя, так как оно становится ядовитым.

Мы с Санбеком торчали целыми днями в Степи и набивали мешки этим зерном.

— Как же хранить просо зимой? Оно же промёрзнет и сделается непригодным для пищи? — недоумевал я.

— Не беспокойся, приятель, — махнул рукой Санбек, — сегодня я покажу тебе, как мы обогреваемся в холодное время года и как обогреваем кратеры, предназначенные для проса. Это целая наука.

— Любопытно будет узнать, — я был заинтригован.

В конце рабочего дня мы взвалили тяжёлые мешки на плечи и отправились в Убежище. Предстояло волочить их ещё и по туннелям, благо склады были недалеко.

Пыхтя, мы кое-как достигли цели. Стражники, охранявшие вход в катакомбы, помогли нам спустить вниз мешки.

— Ну а дальше вы сами, ребят, — с сочувствием сказал Гурик, добродушный верзила, являющийся одним из стражей.

— Я бы с удовольствием поменялся с тобой местами, Гурик, — проговорил Санбек, — стой себе у входа, да охраняй. Не то что мы таскаемся по Степи, а потом ещё и ворочаем эти кульки.

— Зато у вас жизнь интереснее, — отозвался верзила, — а мне скучно тут торчать целыми днями.

— Почему же не попросишься в охотники или в собиратели, как мы? — удивился я.

— Я просился, — вздохнул Гурик, — да Барут не пустил, сказал, что ему нужен такой сильный воин, как я.

— Опять Барут всеми распоряжается, — проворчал я.

— А как ты хотел? — спросил Санбек. — Он отправился в Рябую Степь и нашёл эти пустые кратеры, он начал рыть туннели, он поселил здесь первых людей. Конечно, Барут — наш лидер, а как иначе?

— Лидер должен прислушиваться к своим подчинённым, — возразил я, — а не самодурствовать, ввергая подданных в уныние.