Лечу к выходу, плевав на то, что выскакиваю в ночь не одетый. Что на ногах обычные тапки.

— Вернись в дом, я не позволю тебе уехать ночь по этому склону, — меня бесит эта ситуация, да меня все бесит, я должен знать ответы на все вопросы. И она мне их предоставит. А уж потом я решу, что делать со всеми новостями дальше.

Стоит рядом с машиной, сердитым взглядом сверля меня.

— Давно должен был понять, что позволять или не позволять мне что-то — нерабочая и дрянская затея. Я поступлю так, как хочу. Только теперь у тебя есть союзник.

Хлопает дверью машины и блокирует её и возвращается в дом.

Внутри сразу снимает пальто, которое так и не застегнула, и ботинки, и идёт прямиком к камину, присаживается, подставляя кожу пламени огня. На улице мороз и метель, совсем непогода для прогулок. Девчонка прикрывает глаза и молчит, делая вид, что меня в комнате нет.

Долго сверлю ее взбешенным взглядом. Ненавижу за враньё и люблю до помутнения. Подхожу и присаживаюсь рядом. Смотрю на ее недовольное лицо и плевал я на все. Палыч недавно сказал одну занимательную фразу, смысл которой я теперь понимаю сполна. "Не заставляй меня пожалеть о том, что эту пулю поймал я, а не ты. Проживи эту жизнь достойно".

Беру руку Василисы свое рукой и дёргаю на себя свою девочку. Усаживаю ее себе на ноги, но прежде спиной упираюсь в боковушку дивана. Нетерпеливо задираю водолазку и вижу растущий живот. Он настоящий, и здесь растет моя любовь.

— Сколько ей? Это же в тот день, в первый? — я хочу верить, что именно в тот первый, не может быть иначе.

— Да, — подтверждает мою догадку.

Берёт мою ладонь в свою и кладёт на свой живот.

— Я должна была вручить тебе этот пакет в тот день, когда…

Запинается, виновато смотрит в глаза.

— Ты помнишь, — опускает взгляд на мою руку на своём животе. — Всё утро я представляла себе выражение твоего лица, когда скажу. Я ведь знала ещё с Тосканы. Подозревала. Задержка была слишком большой. Но…

Её голос становится бесцветным и резко обрывается, будто кто-то перекрыл кислород.

Я тот день расставания я выл не только из-за того, что меня нагло бросили, а ещё выл из-за того, что у нас ничего не вышло. Дурак. В первый раз мне хватило ума за волосы увести ее к гинекологу, проконтролировать процесс. Какого хрена в тот раз спасовал? Стресс, другого объяснения не нахожу. Теперь я в лёгком шоке. Смогли, она есть, она развивается и скоро, черт, очень скоро я увижу ее. Столько времени потеряно зря.

— Я должен был тебя проконтролировать, ты бы никогда и никуда не ушла от меня, знай я, что в тебе растет мой ребенок.

— И он убил бы тебя.

Взгляд Василисы становится бескомпромиссным и жёстким.

— Ты, наверное, не понял. Ты знаком с термином маньяк?

— Не беси, — фыркаю нервно, — если ты о том, что так нужно, то я тебя не понял.

Смотрит жёстко.

— День покушения на тебя? Это день после того, как он случайно узнал, что я беременна. Он убил Колю за то, что думал, что тот лишил меня девственности. Просто за это. Чёрт, я даже не хочу рассказывать тебе, что он собирался сделать с тобой за то, что ты, цитирую, "накачал меня своей спермой". Слава Богу, Андрей Павлович жив. И ты, дурья твоя суперменская башка, тоже!

Фыркает сердито, встаёт с моих колен и дёргает водолазку, пряча живот.

Алексей

Она серьезно это говорит? Изучаю ее лицо и туго соображаю. Мне нужно поговорить с Романовым первым, а потом открутить ему голову. Кто так ломает жизни?

— Потом поговорим, моя голова сейчас лопнет, — подавил рычание и поманил девчонку пальцем к себе, — сама вернешься ко мне или поймать?

Смотрит на меня с диким коктейлем эмоций. Бешенство, страсть, разочарование, гнев, столько всего мелькает на её лице, пока всё вдруг резко не сменяет нежная улыбка.

— Не подсказывай, — обращается к животу, смотрит на меня, присаживается, резко берёт мою ладонь и прижимает к себе.

Я вдруг ощущаю совсем слабый, но ощутимый дерзкий толчок.

— Приятно познакомиться, папочка. Твоя принцесса.

— Ух, какая шустрая, вся в папку, — констатировал очевидное.

— Ты даже не представляешь, — улыбается Василиса, и тут прилетает еще один пинок, посильнее первого. — Она ждала этого даже больше, чем я, папочка.

— Это как понимать? — спрашиваю удивлённо.

— В какой-то момент, когда расследование зашло в тупик, я отчаялась и думала, что это никогда не закончится. Что больше никогда мы с тобой не сможем сидеть так близко друг к другу, прикасаться без угрозы того, что тебя убьют. Я бы никогда этого не допустила, понимаешь? Я итак виновата в смерти Коли, если бы он не посмотрел на меня, он был бы жив.

Василиса отводит взгляд и замолкает, а её ладонь накрывает мою ладонь на своем животе.

— Я рассказывала ей про тебя каждый день. Про наш медовый месяц в Италии и про то, как сильно ты её любишь и хотел бы быть рядом. В какой-то момент случилось то, что она стала реагировать на мои слова и мысли о тебе. Сначала я думала, это совпадения, но потом поняла, что нет. Закономерность. Там растет папина принцесса.

Она даже не представляет, что же творится в моей душе в этот момент. Я, который отчаялся в светлом будущем, внезапно обрел не только ее, девчонку, которая перевернула весь мой старательно налаженный мир, но и кое-кого, кто стал вишенкой на торте в эти темные для меня времена. До сих пор поверить не могу в то, что она есть.

— Я хотел бросить всё, плевать на свой шок, на то, что было безумно больно, и отыскать тебя, запереть в четырех стенах и отчаянно добиться правды. Правда, не было сил жить в том кошмаре, что творился в душе. Знаешь, что остановило? Твой грёбаный Романов. Сказал, что ты с Юзиком. Мы случайно встретились с этим сукиным сыном. Бог шифровки, знал, куда именно бить, — хмыкаю иронично, вспоминая лицо мужика, который сообщил мне эту информацию так, словно что-то обыденное произошло.

Василису в этот момент передернуло.

— Не говори, даже не вспоминай это имя, пожалуйста.

Девчонка смотрит на меня, потом вздыхает и прижимается ко мне, ложится на грудь, расслабляется впервые с тех пор, как приехала.

— Романов и был инициатором нашего расставания, малыш. В тот день я должна была сказать тебе о том, что беременна, а вместо этого я обнаружила твою фотографию с мишенью на лице. Я приехала к нему в слезах, и он сразу сказал, что если я не хочу, чтобы ты закончил, как мой первый муж, мне нужно держаться от тебя подальше. И это сработало, долгие месяцы он не трогал тебя… Пока не увидел на работе мой живот. После этого он сразу же попытался свести счёты с тобой.

У меня нет слов. Куда-то делось все красноречие, осталось только желание обнимать ее и просто молчать. Не знаю, сколько времени мы просидели в тишине. Возможно, слишком долго. Я гладил свою принцессу, чувствовал лёгкие шевеления и улыбался.

— Эй, ты не уснула, — целую Василису в висок и пытаюсь заглянуть ей в лицо, — ты же проголодалась видимо. Давай-ка ужинать. Или будешь спать?

Качает головой, приподнимается и смотрит на меня.

— Кое-что забыла.

Она запускает ладони под волосы и расстёгивает цепочку. Вытягивает её из-под водолазки, и я вижу, что на ней болтается кольцо, которое я подарил ей.

Она вкладывает его в мою ладонь.

— Я не снимала его ни на секунду с тех пор, как ты его на меня надел. Попытка номер два?

Вытягивает свою худую, слегка дрожащую ладонь, предлагая мне надеть его на её палец.

— Я ненавидел тебя всем сердцем, хотя оно продолжало требовать тебя.

Горько усмехаюсь и целую ладошку девчонки и только потом надеваю ей на палец кольцо.

— Что желает моя дама ещё?

— Ты знаешь, — она снова двигается ко мне и обвивает руками мою шею, крепко обнимая. — Я поверить не могу, что снова могу прикасаться к тебе, — чувствую, как шея в том месте, куда она уткнулась лицом, быстро становится мокрой.