— Да уж… Но простые вопросы чуть не свели с ума…
— Ладно, сама виновата… Прости, пожалуйста!
Я совсем запутался. Ни злости, ни желания как-то наказать Анису я не чувствовал. Но мои это чувства, или следствие ее, не допускающей невыполнения, просьбы?
Ушли мы, в общем, без особых проблем. Нас до драконида, спящего, оглушительно похрапывая, на полянке в сотне ярдов от ярмарки, провожала целая толпа детей. Но по настоящему взбесил меня только рослый детина с огромным лотком, подвешенным на широких ремнях, который как завороженный шагал ярдах в десяти за нами. Причем, я голову готов дать на отсечение, что этот урод не отрывая глаз пялился на нижнюю часть фигуры моей девушки!
Я уже думал немного вернуться и дать ему в морду, но тут Аниса ловко впрыгнула в седло и положила руки на шипастую башку, пробуждая уставшего ящера. Тот рыкнул, повел головой, а потом неожиданно плюнул кислотой. И попал, конечно. Прямо в промежность настырного сопровождающего! Тот взвыл и, сбросив свою ношу, так что какие-то глиняные свистульки веером разлетелись в стороны, кинулся к пруду, в полусотне ярдов в стороне.
Я, удовлетворенный местью, уселся позади наездницы, и мы взлетели под взорам всех посетителей ярмарки. А Аниса вдруг пустилась в пояснения:
— Ты заметил, как я попросила продавщицу? Я сказала ей, что нам нужна цена, которую она готова заплатить. То есть, любой умеющий торговаться и сам бы мог такую получить. Попроси я ее дать десятерную цену, то уже были бы варианты. Или бы она заплатила, что было бы ограблением с нашей стороны, или бы просто очнулась и стала голосить, что ее атакует ведьма. А потом я еще попросила ее молчать о нас неделю. Если бы попросила вообще не говорить, то она бы опять же могла очнуться. А вот неделю дама готова подержать горячую сплетню в себе. Я о чем собственно? Я не могу попросить-потребовать все, как тебе могло показаться. Только то, что уже может произойти. И ты это увидел сейчас.
— Ох, врешь! — вздохнул я, не собираясь держать в себе все сомнения. — Я видел и это, конечно. Но еще и другое. Ты, если захочешь, можешь час подурачить голову любому невинными вопросами-просьбами, типа «как я вам нравлюсь», на которые жертва каждый раз будет тебе поддакивать. А уже через час ты получишь счастливого идиота.
— Просто прости и забудь, — устало, но твердо сказала девушка. — Нет у меня желания сводить с ума торговок. А тебя уж тем более! Ну увлеклась в лавке. Я сделаю выводы. Но давай уж решим один раз! Ты сейчас сзади меня. Удар мечом я даже не почувствую. Или веришь, или нет. Я твоя!
Ошарашенный такой отповедью, я минут пять рассказывал девушке, как я ее люблю, и как доверяю. И я не лукавил. Я помнил те эмоции, которые прочитал в ее голове несколькими часами ранее, и мои чувства от того воспоминания просто взрывались фонтанами нежности. А потом, когда мы немного успокоились, я все-таки спросил:
— Но получается, что ты можешь вообще получать мелкие услуги и не особо дорогие вещи бесплатно. Там в трактире обед, там в лавке одну одежку…
— Да, путешествуя по стране, и не заходя в один трактир или лавку два раза, я действительно могу получать исполнение разовых просьб хоть сто лет! Но только… Есть гигантское «но»! Для леди жить подаянием — это хуже смерти! Я действительно лучше лягу и умру под кустом, чем так унижать себя.
Вот так! Леди есть Леди. Я проникся пониманием и пообещал себе, что моя любимая не будет вынуждена делать такое. Одно дело война, бой, бегство. Но в будущем и целом, моя Леди будет жить как Леди!
Мы приземлились в лиге от Урбонга. Ящера засунули в овраг, и я минут пять поколдовал над ним. Время уже было обеденное, и моя не спавшая почти полтора суток красавица выглядела совсем уставшей, и ее отчетливо пошатывало.
Не желая час ковылять к городу, я подхватил девушку на руки и быстрым шагом двинулся к воротам. Аниса только охнула, но потом с улыбкой спросила:
— Ты точно уверен, что к городу не мозолящие глаза путники приближаются именно так?
— Не уверен… — вынужден был согласиться я.
Поэтому в три прыжка настиг повозку под управлением сонного крестьянина и не спрашиваясь положил мою драгоценность на кипу душистого сена.
— Гони, уважаемый! — крикнул я. — Моя жена рожает! В приличный трактир за воротами. Золотой плачу!
Возница привстал на козлах и залихватски свистнул. Серая кобылка резво рванула вперед.
— Ну ты и нахал, — охнула Аниса, но все-таки понимающе прикрыла свою талию, которой и оса могла бы позавидовать, пучком сена.
Мы подлетели к воротам, и наш крестьянин гаркнул во все горло:
— Пропустите! Тут баба рожает!
И столько было простого смысла в словах обычного мужика, что в стороны кинулись не только немногочисленные ожидающие прохода в город, но и оба стражника у ворот.
А я только сделал себе зарубку в голове, как действительно без проблем можно проникать в города. И не запомнит никто подробностей въехавшего.
Когда я, отдав крестьянину честно заработанный золотой, заносил девушку в трактир, она мне только сказала:
— Да ты манипулируешь людьми похлеще меня! Только вот что… почему ты не убил ящера? Его же память прочитать могут.
— А ты представляешь, как его убивать? Я могу его усыпить и потом рубить голову. Но может же и проснуться. Смерть может пересилить мои указания. А держать на поводке при убиении, это я бы сам потом там полдня провалялся. Я дал ему указание спать трое суток, и сны смотреть, про самок, еду, и так далее. Эти мысли уже через полдня перемешают его память так, что даже архимаг будет читать только картины жрущего и.. занимающегося любовью ящера. Да и вообще… жалко скотину.
— Ты такой умный! — муркнула Аниса. — И сильный! И умелый!
Я опять растаял. Но как-то нашел силы снять комнату и дал указания девушке:
— Я пошел в Тайную службу, а потом найму карету, и мы поедем в столицу. А ты пока поспи. Я заказал обед в номер, и потом с собой возьмем. Потерпи немного, пожалуйста.
— Хорошо, любимый, — с закрывающимися глазами прошептала Аниса и уснула, кажется, прежде чем я положил ее на кровать. И зачем я обед заказывал?
Я запер комнату и важно прошествовал в центр города, стараясь не подавать виду, что я не видел и не ощущал всех этих домов, людей и всеобъемлющей вони уже три года.
Особо думать мне не пришлось. Я дошел до ратуши, а рядом как обычно возвышалась имперская комендатура. Зашел в воняющий котом холл и сунул трофейный жетон охраннику, бдительно дремавшему, опираясь на чудовищного размера алебарду.
— Где представительство Тайной службы? — сурово спросил я.
С охранника сон как хвостом дракона смахнуло. Тот вытянулся и гаркнул:
— Третий этаж, вторая дверь слева, Милорд!
Я быстрым шагом поднялся по устланной затоптанным ковром лестнице и толкнул указанную дверь.
Меня встретил тяжелый и угрюмый взгляд широкого мужика. Ранее тот, несомненно, был выдающимся воином, но тяготы жизни давно подкосили его силы. Впрочем, я бы не поставил и медяка на себя самого в случае поединка с таким.
Хозяин комнаты ничего не стал говорить, просто молча смотрел. Так что пришлось начать мне. Я протянул жетон и твердо сказал:
— Приветствую вас. Мое имя Сан Сурон.
Я помнил это имя из шифровки Тайной службы. И еще помнил, что этому агенту положено оказывать ну совсем самое полное из всех возможных содействие.
Мужик наметил жестом стандартное армейское приветствие, кивнул в сторону кресла, в которое я сразу сел, и буркнул:
— Лейтенант Лун Онсер.
После чего достал из ящика стола амулет, диаметром почти в фут, и положил сверху мой жетон. Мельком глянул на результат и рассовал все по местам. Жетон мне, а амулет в стол.
— Чем могу? — устало буркнул мужик, и я вдруг понял, что он с тяжелейшего, просто эпического похмелья.
— Мне нужны деньги, и еще ознакомиться с циркулярными письмами, — я наглел по полной.
Но мужик только кивнул и, достав из кармана ключ размером в ладонь, не пытаясь встать из своего кресла, повернулся в сторону, где стоял циклопический сейф.
