Тайра поморщилась и протестующе рыкнула, переворачиваясь на другой бок и сжимая кулаки. Давным-давно отец рассказывал ей, что в минуту особенно важных душевных терзаний и морального выбора в человеке может просыпаться внутренний голос, который пытается воздействовать на принятие решения, используя низменные устремления.

– Во всех нас сильно то изначальное, что не позволяет нам становиться праведниками. То, из-за чего мы совершаем ошибки. Эгоизм, страх смерти, жажда жизни, гордыня… Все это просыпается в нас, как только мы оказываемся на пороге чего-то важного. Того, что требует всех сил, всего терпения, мужества и смирения. Мы искушаем себя сами, потому что до сих пор помним, как лежали в колыбели с ощущением, будто вокруг нас и вертится мир…

Воспоминания о теплом голосе отца вернули Тайре ясность мыслей, заставили вздохнуть с облегчением и окончательно смириться с собственным решением. Да, умирать будет страшно, но… это не первое «страшно» в ее жизни.

И как только Тайра так подумала, абсолютная чернота перед глазами вдруг сменилась обжигающим глаза огнем, и она замерла, глядя на появившуюся перед ней стену из пламени.

Геенна!

Как и в прошлые разы, от огня отделилась слабая тень, метнулась к Тайре и зависла в двух шагах, чуть покачиваясь, словно на ветру.

– Говори, – вздохнула Тайра, ощущая невероятное облегчение. Слава Защитнице, сон повторился и теперь она все-таки узнает, что хочет сказать эта неупокоенная душа.

Мгновение – и тень, колыхнувшись, исчезла, но почти сразу Тайра ощутила ее позади себя. Только теперь это была вовсе не тень…

Большие мужские ладони легли на плечи, сжали их, не давая обернуться, горячее дыхание пощекотало висок, и незнакомый голос произнес:

– Спасибо.

Тайра сглотнула. Страшно не было, но очень хотелось обернуться, чтобы увидеть, с кем она все-таки разговаривает.

– Кто ты?

Он сильнее сжал ее плечи, не отвечая на вопрос, но она поняла все и сама несколькими секундами позже.

– У меня мало времени. Помнишь то кольцо? – Огонь перед ее глазами ярко вспыхнул, Тайра непроизвольно зажмурилась – и словно увидела прямо перед собой мужскую руку с крупным кольцом на безымянном пальце. Рубин в оправе зловеще сверкал, напоминая каплю крови. – Его сделали по моему приказу для человека, которого я оставил после себя. Я не хотел, чтобы мои люди знали, кто он, поэтому в матрицу артефакта вписаны несколько заклятий. Первое – иллюзия, позволяющая скрывать лицо и фигуру. Все, кроме руки с кольцом, которое появляется, только если активировать эту иллюзию. Второе – заклятие отвлечения, о котором ты знаешь. Но было еще и третье. – Он замолчал на несколько секунд, а когда заговорил, голос звучал глухо и безжизненно: – Я не желал проиграть даже в случае своей смерти и смерти носителя кольца. Поэтому вписал в матрицу еще и это свое изобретение. Сочетание шаманской магии с родовой магией нашей семьи. И это заклятие гарантированно погубит моего брата.

– Гарантированно? – повторила Тайра шепотом, чувствуя, как по спине поползли ледяные мурашки. – Уверен?

– Я сделал его на основе проклятия мгновенной мести. Помнишь? Когда человек добровольно уходит из жизни, но при этом забирает с собой того, кому хочет отомстить.

– Он должен стоять рядом, не дальше чем в пяти шагах.

– Я изменил это проклятие с помощью своей родовой магии, Тайра, иначе оно не причинило бы вреда Арену. Теперь, как только мой человек поймет, что надежды не осталось, он активирует проклятие. Погибнет сам и заберет с собой моего брата, где бы тот ни был. И всех тех людей, что окажутся на расстоянии десяти шагов от него. И даже если он не сделает это самостоятельно, а его убьют, эта смерть тоже зачтется и активирует проклятие.

Мурашек на спине больше не было – теперь ощущение жуткого холода захватило ее тело целиком и полностью, не оставив теплым ни кусочка кожи. Хотелось ругаться и кричать, но Тайра молчала – холод сжал и горло, слегка придушив, будто слишком тесный ошейник.

– Зачем… зачем ты это рассказываешь? – Секунду подумав, она добавила: – Мне?

– Потому что только ты можешь помочь.

– Что?..

Рассмеяться бы, развернуться и врезать ему хорошенько между глаз. Сволочь, хоть и мертвая!

– Постарайся успокоиться, Тайра, иначе я не смогу договорить… – Отчаяние в голосе заставило ее замереть, сжав зубы. Нет уж, пусть договаривает! – Ты – самый сильный из ныне живущих шаманов. У тебя есть необходимые знания и умения. Ты с детства впитывала в себя мою кровь…

Тайра зашипела, и он сжал ее плечи до боли, хлестнув коротким и властным приказом:

– Успокойся! Сейчас не до эмоций, просто слушай! Ты напитана моей кровью, ты сама немного Альго, поэтому – помнишь? – ты и смогла почувствовать Дайда сквозь амулет на родовой магии императора. Ну и последнее. Я точно знаю, что у Моргана еще осталась моя кровь, один пузырек. Возьми его… и сделай то, что нейтрализует проклятие.

Тайре хотелось сказать, что он свихнулся здесь, за гранью. Выжил из ума, если предполагает, что она сможет переломить своим колдовством такое проклятие. Его проклятие! Замешанное на сильнейшей ненависти!

Не получится.

– Проклятие мое, но я умер. – Он словно услышал ее мысли. – Используй это как трещину и доломай его.

– Для этого нужна жизненная сила – противоположность смерти. У меня ее нет. Я даже жизнью своей не смогу заплатить, потому что во мне ее почти не осталось!

– Используй животных, как в прошлый раз.

Тайра молчала, взволнованно дыша и прислушиваясь к дыханию человека за спиной, улавливая в нем волнение и нетерпение. Словно у живого…

– Ты уверен, что получится?

– Да. – И тихо, почти умоляюще: – Спаси моего брата.

Тайра хотела спросить, почему он передумал, но промолчала, решив, что спрашивать это должен тот единственный, ради которого Аарон отчаянно приходил к ней раз за разом, ожидая, пока она решится выслушать…

– Хорошо. Я попробую.

Вздох.

– Поторопись. У нас очень мало времени.

Тайра вынырнула из сна с резким прерывистым вдохом, и на мгновение ей показалось, что она тонет. Тонет в густой, но привычной черноте перед глазами, в собственных мыслях и чувствах, тонет в принятом решении, задыхается от осознания того, насколько близко подобралась к ней смерть. Но время утекало, вторя лихорадочным ударам сердца, и через несколько секунд Тайра почувствовала облегчение. Хотя страшно по-прежнему было до кровавых всполохов в глазах.

Очень хотелось в последний раз увидеть Гектора, но она решила не давать себе поблажек, боясь передумать. Опасалась, что ее дознаватель каким-то образом поймет, что она собирается предпринять, и помешает. А мешать нельзя. В конце концов, что такое ее практически закончившаяся жизнь в сравнении с возможностью спасти императора? Тайра усмехнулась, подумав, что не хотела бы ставить Гектора перед выбором между собой и Ареном, хоть этот выбор и казался сейчас иллюзорным. Она все равно умрет. Какая разница, сегодня или через месяц?

Тайра медленно встала с постели, оделась, подошла к столу и нащупала ладонью стопку бумаги. Взяла один листок и дрожащей рукой вывела несколько строк, надеясь, что от волнения не растеряла умение писать ровно и Риан сможет прочитать ее послание.

«Когда проснешься, иди в лес. Помнишь поляну, на краю которой растет огромный дуб с большим дуплом, где сейчас беличье гнездо? Иди туда. Возьми из моих рук то, что я буду держать, перенесись во дворец и передай эту вещь императору. Скажи, чтобы не снимал. Это очень важно! Я видела сон. Теперь я знаю, что брат его величества сделал все, чтобы не проиграть. На кольцо, которое он отдал своему преемнику, наложено проклятие. Оно убьет императора. Единственная возможность помешать – мой амулет. Не подведи, Риан!»

Тайра, поколебавшись, все-таки решила не писать в записке ничего личного. Ей хотелось попросить прощения – и у Риана, и у отца, и даже у Гектора – за свое решение, написать, чтобы он не смел унывать и возвращался во дворец, ведь там его любят. Но она не стала этого делать, боясь позорно расплакаться и потерять необходимую для работы концентрацию.