«Легче, чем узнать твое имя». Защитник, когда Тайра перестанет безмерно удивлять?..

– Я пойду, – она неожиданно поднялась со стула, – пора уже. Не хочу, чтобы они поняли, как долго меня не было. Ты… проводишь?

– Конечно, Тай.

На обратном пути Гектор и Тайра молчали. Дознаватель не знал, о чем она думала, сам же он еще раз прокручивал в голове услышанное предсказание.

То, что Императорский театр каким-то образом связан с заговором, было понятно и раньше, это не новость. А вот то, что сказала Тайра об огне и трещинах на стенах, уже новость.

Некоторое время назад Гектор полагал, что заговорщики временно залегли на дно, ожидая, пока все успокоится, и так оно и было. Но время идет, обстоятельства меняются, и что-то могло подстегнуть их к действиям. Скорее всего, это была большая статья о родовой магии, вышедшая в воскресенье по приказу императора во всех газетах и журналах Альганны. Многих аристократов статья не обрадовала, да и поверили ей далеко не все, хотя большинство все же понимали: не будет его величество лгать о таком, он и сам зависит от родовой магии, на ней строится его власть. В любом случае заключать браки никто не спешил, и Гектор не сомневался – все ждут рождения первого ребенка в таком браке, например, малыша Берта и Эн, чтобы посмотреть, будет ли у малыша родовая сила, хотя в случае с Арманиусами до этого момента оставалось еще полгода. И Дайд прекрасно представлял, что начнется, если Эн родит ребенка, наделенного кровной магией, а так, скорее всего, и случится. Как только аристократия станет массово заключать браки, плюнув наконец на многовековые традиции, заговор захлебнется. Даже если сменить императора на троне на выгодную заговорщикам фигуру, обратный путь уж точно будет грозить гражданской войной. Так что менять Арена на кого-то другого – в целом без разницы, на кого, – нужно до рождения первого ребенка, зачатого в браке между аристократом и нетитулованной.

Дайд, как и император, полагал, что заговорщики могут попытаться убить Эн, даже и не зная о ее беременности, – живота пока не было видно, а остальное Арманиусы держали в тайне. Арен давно уже распорядился охранять девушку не хуже, чем собственных детей, но, по-видимому, последователи Аарона считали, что лучше действовать наверняка. Арманиусы все же были не единственной подобной парой в стране, и убивать всех женщин из-за возможной или будущей беременности – не выход, а лишь отсрочка. Им нужно поскорее убрать императора. Пока никто не родил.

– Пришли, – прошептала Тайра, остановившись возле калитки, и Гектор повернулся к девушке. Поднял ее руку и легко коснулся губами ладони, не позволяя себе большего.

– До ночи, Тай.

Она едва заметно улыбнулась.

– Думаешь, я призову тебя в сон?

– Я надеюсь, что призовешь.

– Не могу обещать. – Тайра покачала головой. – Это неправильно.

– Встречаться тайком наяву еще неправильнее.

– Не надо. – Она поморщилась, отнимая руку, и отвернулась. – Мне и так стыдно. – Она быстро открыла калитку и проскользнула в сад, почти неразличимая в предрассветном полумраке.

Рассказ о видении Тайры император выслушал с абсолютно каменным лицом. Собственная смерть волновала его куда меньше, чем покушения на родных, и это всегда очень чувствовалось.

– Вольф пригласил нас в театр на премьеру спектакля по его пьесе, – сказал Арен спокойно, когда Гектор замолчал. – Всех пригласил. Анна тоже собирается пойти. Думаю, если бы мой зять действительно был главой заговора, он бы ее не позвал. Как бы он ни относился ко мне, но Анну Вольф любит.

– Аарон тоже любил свою жену, – усмехнулся Дайд. – Но это не помешало ему предать и ее, когда понадобилось.

– Да, – тяжело ответил император, и лицо его потемнело. – Ты прав. Значит, ты подозреваешь, что заговорщики собираются взорвать мою ложу?

– К сожалению, я подозреваю, что не только ложу, – признался дознаватель. – Но мы проверим. И в любом случае никакого взрыва не будет.

– Хотелось бы, чтобы это было так, Гектор. – Арен вздохнул и покачал головой. – Неужели они не понимают, что теперь, после всего случившегося, если меня не станет, то гражданская война обязательно начнется? Неужели хотят своей стране такой судьбы из-за каких-то глупых предрассудков?

– Вы ведь и сами знаете ответ на этот вопрос, ваше величество.

– Знаю. Но понять не в силах.

Гектор невольно вспомнил допрос Арвена Асириуса и его признание, что, несмотря на любовь к Элен, он никогда не женился бы на ней из-за того, что она нетитулованная. Для него этот факт был важнее и выше чувств, без сомнения, сильных. Асириус искренне, по-настоящему верил в собственную исключительность, важность и богоизбранность. А богоизбранные не могут проиграть гражданскую войну – их ведь хранят боги.

Глупо. Если боги кого-то и хранят, то только императора. Давно пора было это понять…

Тайра верно рассчитала количество сонного травяного сбора – ни отец, ни Риан ее предрассветного отсутствия не заметили. Но почему-то из-за этого стыдно было еще сильнее. Как ни странно, Тайре даже хотелось, чтобы отец ее поругал, – это значило бы, что он знает правду. А так Морган был уверен, что его дочь всю ночь спала дома, и от осознания этого факта Тайру подташнивало. Мало того что она не говорит отцу про поддельного Джона Эйса и врет, что не собирается гадать на Зака Иниго, так еще и эти ночные вылазки…

Тайра пробовала уговаривать саму себя, утешаясь тем, что не желает ничего плохого. Гектор просто выполняет свою работу, без причины он никого арестовывать не будет. А имя его она узнала, используя слабость дознавателя, и будет подло по отношению к нему выдавать это имя отцу. Ночная вылазка была нужна, чтобы рассказать Гектору про видение. А гадание на Зака…

Тайра досадливо кусала губы, понимая: уж с гаданием на Иниго оправдание точно не придумается. Ведь она собиралась сделать расклад не из-за любопытства. Она хотела быть уверенной в том, что отец непричастен к исчезновению Зака. Тайра, как и Гектор, понимала: никто в поселке не способен был причинить вред Иниго так, чтобы он бесследно исчез. Его могли по пьяни стукнуть по голове бутылкой, столкнуть с лестницы, зарубить топором. Но тела не нашли, значит, в деле замешан маг. Маг в поселке один, если не считать ее и Риана.

Тайре очень хотелось верить, что отец ни при чем. Она убеждала себя, что ссоры с Иниго не могли стать причиной убийства, это глупо и мелко. И вообще, не в характере отца такие вещи. Разве он убийца? Нет, конечно нет! Мерзко даже думать о таком, мерзко сомневаться! Это ведь отец, самый родной ее человек, самый любимый. Как она может так думать?!

Но Тайра сомневалась и ничего не могла с собой поделать. Страх скручивал внутренности, сжимал их, и в сердце было холодно и пусто от тревоги и обиды на себя. Тайра хотела знать, что ошибается, и верила: руны смогут помочь избавиться от страха. Потом ей, конечно, будет стыдно перед отцом, но лучше уж так, чем эти выматывающие тело и душу сомнения.

И следующую встречу с Гектором она ждала с искренним нетерпением и надеждой на то, что сможет убедиться в беспочвенности своих подозрений.

Перед тем как вернуться в Тиль, Дайд быстро наведался в Императорский театр, но никакого толку от этого визита не было. Техники работали над монтажом декораций, актеры репетировали, уборщики мыли коридоры перед вечерним спектаклем. Все было на редкость тихо и спокойно, и, если бы не предсказание Тайры, Гектор был бы уверен, что страницу с театром можно перевернуть.

Недолго поговорив с помощником директора – самого Бириона Вандауса на месте пока не было, – Гектор попросил молодого человека передать начальству просьбу связаться с главным дознавателем по браслету в ближайшее время, а затем перенесся в Тиль.

Увидев на крыльце отделения мрачного, как предгрозовая туча, Кайла, Гектор не слишком удивился.