Виктория молчала, не понимая смысл вопроса.
– Альго все – суть огонь. И они эмпаты. И их внутренний огонь – это как твое проклятие. Но усиливаются не только плохие эмоции, а вообще все, и хорошие, и плохие. Все Альго прокляты этим с рождения. Не человеком прокляты, а самой жизнью. – Ив Иша внимательно смотрела на Викторию, и от этого взгляда кожа на лице почему-то зудела. – С тебя-то проклятие слетело, а вот на муже твоем осталось и останется до смерти, потому что в нем – его суть.
– Вы хотите сказать… – пробормотала она, ощущая, как щеки заливает жаром. – Вы…
– Что я хочу сказать, сама поймешь, – отрезала шаманка, поднимаясь с кресла. Это – как и ее «тыканье» – выглядело крайне невежливым, но ей, по-видимому, было все равно. – Если сможешь, конечно.
Пока Арен рассказывал обо всем, что поведала Ив Иша, лицо у Гектора вытягивалось все сильнее и сильнее. Император никогда раньше не видел главного дознавателя настолько удивленным.
– Ты веришь в это, Гектор? – спросил Арен, закончив. – Веришь, что мой брат мог быть шаманом?
– От вашего брата любой дряни можно ожидать, – пробормотал Дайд, похлопав себя ладонью по груди. – Я…
– Кури.
– Спасибо. В общем, да – пока у меня нет причин не верить Ив, но информацию еще нужно проверять.
– Каким образом?
Дознаватель с облегчением затянулся раз, другой и ответил:
– Сначала – опросить ее высочество Ванессу, возможно, ей что-то известно. Анастасию тоже. Ну а потом надо выяснить, что за шаман смотрел вашу жену восемь лет назад, и найти его – живого или мертвого.
– Прекрасно. Еще и шамана теперь искать. И, возможно, не одного. Кто-то же научил Аарона!
Гектор, вновь затянувшись, внимательно оглядел императора, а затем предложил:
– Хотите, я вам сигару дам?
Арен смерил Дайда недовольным взглядом.
– Не смешно, Гектор.
– Я и не смеюсь. Хоть как-то пар спустить, расслабиться… а то вы же сейчас взорветесь.
– Не взорвусь.
Дознаватель хотел сказать что-то еще, но не успел – секретарь сообщила, что в приемную вернулась шаманка, и император попросил впустить ее в кабинет. Воспитывать Арена в присутствии посторонних Гектор, естественно, не стал.
– Садитесь, айла Иша. – Император указал женщине на диван, подождал, пока она опустится на сиденье, и продолжил: – Главный момент, который мы с вами забыли уточнить, – оплата ваших услуг. Сто тысяч альгов вам перечислят на счет сегодня и столько же – завтра.
– Это слишком… – начала шаманка, но Арен махнул рукой:
– Информация того стоила, тем более что вам пришлось отрываться от дел. Но у меня есть еще кое-какие вопросы к вам. Если проклятиие на мою жену поставил брат, то почему оно не исчезло после его смерти? В классической магии такое бывает, но я не знаю, как у вас.
– Проклятие требует постоянной подпитки. Да, чаще всего после смерти того, кто его накладывал, проклятие исчезает. Но в том случае, если подпитка остается, оно может продержаться еще долго.
– О какой подпитке идет речь?
– Об энергетической. По-видимому, ваша жена сама питала свое проклятие. Вы же знаете, ваше величество, что эмоции можно стараться гасить и контролировать.
– Я знаю. – Арен поднял брови. – Но вы-то откуда знаете?
– Эмоции – тоже сила, энергия. Эмпатия – составляющая нашей магии. Для вас, классических магов, проклятие – это формула, вшитая в сознание. Для нас проклятие – сгусток темной энергии. Это всегда злоба, ненависть, зависть или боль, переданные другому человеку и оставленные в нем. Классические маги способны проклинать, не испытывая ненависти, шаманы не могут. В основе проклятия всегда лежит эмпатическая энергия.
– Ты хочешь сказать, что ее величество не желала бороться со своим негативом, поэтому проклятие и не исчезло? – спросил Дайд, вновь делая глубокую затяжку. Вокруг него уже скопилось столько дыма, что дознавателя было сложно различить в этом тумане. – Вместо того чтобы успокаивать себя, она себя подзуживала.
– Гектор, – процедил Арен, но Дайд только плечами пожал:
– Я просто уточнил.
– За то время, что проклятие находилось на императрице, оно в нее вросло, – сказала шаманка. – Именно потому что она с ним, скорее всего, не боролась.
– Прекратите, – поморщился император. – Виктории в то время было восемнадцать лет, совсем ребенок, а тут еще Аарон со своими медовыми речами… Никто бы не выдержал. – Арен покосился на часы на браслете связи. – Что ж, айла Иша, на сегодня у меня больше нет вопросов, а вот завтра я вас жду. – Арен поднялся с дивана, шаманка тоже начала вставать, но в этот момент Гектор вновь заговорил:
– А у меня есть вопрос. Уважаемая, а на нашем императоре никакого проклятия не имеется?
От удивления Арен чуть не сел обратно.
– Нет, – ответила Ив, понимающе усмехнувшись. – На Альго проклятия не держатся – сгорают.
– Уже легче, – пробормотал Дайд, погасив наконец сигару.
Софии весь день почему-то было тревожно, хотя ничего особенного не происходило – Агата начала учиться, и с Александром они тоже немного позанимались до обеда, а потом девушка повела детей гулять. Погода на улице стояла почти летняя: солнце не грело, а пекло, и распустившаяся сочная листва должна была радовать, но отчего-то радоваться не хотелось.
Играя с наследниками, София не могла перестать думать об Арене. Что сказала шаманка? Впрочем, не важно что – Софию волновала не сама информация, а реакция на нее императора. Опять он разволнуется, опять ему будет больно, опять он станет терзаться. Если бы она могла сделать хоть что-то! Но все, на что была способна София, – сидеть с детьми и развлекать их, делая вид, что ей весело и хорошо.
Но Агата, увы, вновь не удержала щит.
– Ты переживаешь, – сказала девочка безапелляционно – это был ответ, а не вопрос. – Из-за чего ты переживаешь, Софи?
Она улыбнулась и дернула воспитанницу за толстую косичку, заставив ребенка хихикнуть.
– А-та-та, Агата, кто опять не слушается папу?
– Я слу-у-ушаюсь, – протянула наследница. – Почти всегда! Но иногда оно само собой получается.
– Ну да, ну да, – фыркнула София и тут же замерла, когда Агата спросила, сверкая умными карими глазами:
– Ты из-за папы переживаешь, да?
Она не знала, что ответить, а девочка продолжала, забыв про рисунки, которые до этого рисовала вместе с Алексом на камнях парковой дорожки:
– Твои эмоции тянутся к нему, я чувствую. Ты из-за него переживаешь? Что-то случилось?
Тут и Александр встал с корточек и застыл рядом с сестрой, вопросительно глядя на свою аньян.
– Не волнуйтесь, – сказала София ласково, обняв обоих детей, и потянула их вниз, к разноцветным мелкам. – У вашего папы все время тяжелые дни, вот я и беспокоюсь. Он устает.
– Ты его любишь, – кивнула Агата, и Александр повторил ее жест со всей серьезностью.
– Да, – ответила София, вкладывая по мелку детям в ладошки. – Конечно, люблю. А давайте нарисуем льва? Знаете, какая у него большая и пушистая грива?..
Императрица отпустила Софию около семи вечера, и по выражению ее лица девушка так и не смогла понять, что произошло. Виктория выглядела немного растерянной, но не была ни радостной, ни подавленной и производила впечатление человека, которому только что дали по голове чем-то тяжелым, и он никак не может определиться – то ли упасть в обморок, то ли развернуться и дать сдачи.
Испытывая безумное и очень сильное желание немедленно нырнуть в камин и при этом осознавая, что Арен сейчас вряд ли находится в своей комнате, поэтому подобный поступок будет крайне глупым, София переоделась и около половины восьмого отправилась в город вместе с зашедшим за ней Вано.
Вагариус вновь был печальным, почти как в их первую встречу, и София невольно подумала: это оттого, что он все понял про нее и императора. Разве мог он не понять, если непосредственно к нему поступает информация о том, где находится Арен, даже если браслет связи заблокирован? Последние несколько ночей император провел с Софией – либо в ее комнате, либо в своей, но в любом случае рядом с ней, и Вано должен был это заметить. А теперь он переживал, но ничего не говорил, и за это София была ему благодарна. Она не хотела ни с кем обсуждать свое решение и уж тем более оправдывать Арена за несдержанное слово.
