– Не только. Я еще не закончила. Да, вы все верно поняли – Агата передаст вам контур Софии, и все дальнейшие манипуляции я буду осуществлять только с вами и вашим телом. Будет очень больно. Мне придется вколоть вам катализатор сознания, чтобы вы не упали в обморок, иначе отпустите контур. Но я все равно не уверена, что этот план сработает.

– Попробуем.

– Хорошо, тогда рассказываю дальше. Если в результате этих действий тело появится, скорее всего, контур в нем не будет закреплен должным образом. Возможно, вообще будет болтаться отдельно от тела. Я хочу его пришить при помощи кровных связных игл. Иглы должны быть сделаны на крови матери и деда Софии, а еще – на вашей крови, так как она – не только лучший катализатор, но и лучший стабилизатор.

– Я понял. Дать кровь я тоже согласен.

– Теперь самый слабый пункт в моей теории. Самый слабый из остальных слабых… Душа и сознание Софии. Их болью не вернешь. Тело появится, контур я пришью, но я не знаю, что при этом станет с душой и сознанием. Если получится, придется импровизировать в процессе. Мне бы не хотелось, но, возможно, нам пригодится мама Софии – вдруг сможет разбудить? Необходимо, чтобы София проснулась и осознала себя, но как это сделать, я точно не знаю. Вы все равно готовы попробовать?

– Да, Эн.

В это мгновение Арен почему-то вспомнил, как сам раз за разом спрашивал ее: «Ты передумала?» – надеясь, что она все же не выдержит и сдастся. Да, история повторяется. Но, в отличие от него, Эн надеялась на обратное – что он выдержит и не сдастся. Император видел это по ее глазам.

– И последнее, ваше величество. – Девушка вздохнула и закусила губу, словно говорить об этом было неловко. – Я думаю, все может получиться только при одном условии. Еще раз про особенности абсолютного щита… Весь его смысл в том, что маг отдает жизнь за кого-то другого. Это плата. София отдала свою жизнь за Агату. И мы не сможем ее вернуть уже хотя бы поэтому.

Арен нахмурился, не понимая.

– Тогда зачем ты…

Она перебила его:

– Чтобы вернуть Софию, кто-то должен отдать за нее жизнь. Жизнь за жизнь – только так. Не обязательно всю, но хотя бы часть. У вас… – Эн запнулась и чуть покраснела. – У вас длинная жизнь, ваше величество. Вы можете отдать часть ее Софии. Ничего от этого не изменится, ни резерв, ни что-либо еще, просто проживете одну жизнь на двоих.

Впервые за последние сутки Арен чуть заметно улыбнулся.

– И в третий раз я говорю тебе, что согласен, Эн. Оставь мне хотя бы лет пятьдесят – чтобы я смог закончить с этим законом о титулах.

– У вас будет больше, – ответила она со всей возможной серьезностью, смотря на него с пониманием и сочувствием. – Вы же очень сильный маг. Останется лет сто, не меньше.

– Этого более чем достаточно.

Они молчали несколько мгновений, глядя друг другу в глаза.

– Все, – сдавленно выдохнула Эн. – Я все рассказала. Сейчас вернусь к Агате, подготовлюсь к консилиуму, он уже скоро. Вам лучше присутствовать, потому что без вашей поддержки…

– Я понял. Слишком сомнительная теория, кроме того, небезопасная для правящего монарха. А консилиум так необходим?

– Да, ваше величество. Во-первых, такие правила, а во-вторых – там все же не идиоты соберутся, вдруг у кого-то возникнут здравые мысли по поводу процедуры. Возвращение сознания и души – два белых пятна.

– Что ж, тогда пойдем на твой консилиум.

– Сначала допейте чай и доешьте бутерброд. А потом я у вас кровь возьму.

– Хорошо, Эн. Как скажешь.

Эн вышла, а Арен, доев завтрак, уже собирался покинуть палату, когда в нее вдруг зашел высокий светловолосый мужчина.

– Доброе утро, ваше величество, – проговорил он густым баритоном. – Меня зовут Силван Нест, я лечащий психотерапевт вашей супруги.

Император уже и сам его узнал – вспомнил портрет в досье, собранном дознавателями.

– Брайон Валлиус сказал, что перед тем как переноситься во дворец, я должен буду зайти к вам за печатью молчания.

– Все верно, – ответил Арен и коснулся ладонью плеча мужчины. – Готово. Можете идти. После сеанса постарайтесь найти меня и доложить о результатах.

– Да, ваше величество.

Силван Нест удалился, а император вновь направился в палату к дочери. Зашел и застыл у двери, услышав, о чем говорят Вано и Эн.

– Нет, айл Вагариус. – Голос девушки был полон сожаления. – Вы не смогли бы держать контур так, как это делает Агата. И дело здесь не в возрасте. Удерживать абсолютный щит подобным образом, я думаю, способны только Альго.

– Почему? – поинтересовался Вагариус – и тут же замолчал, заметив императора.

– Продолжайте. Мне тоже интересно.

Эн вздохнула и пожала плечами.

– Я полагаю, причина в связи с Геенной. Поэтому члены семьи Альго могут трогать контур, а остальные – нет, сразу сгорят. Абсолютный щит не причиняет вреда простыням или приборам, потому что они неживые, а вот все живое сжигает.

– Я не очень понимаю, как это связано с Геенной, – пробормотал Вано. – В принципе я понимаю, что как-то должно быть связано, но как…

– Если бы я сама понимала, я бы объяснила вам, айл Вагариус, – сказала Эн, хотя Арен видел, что она понимает гораздо больше, чем хочет показать. – Просто примите это как данность. Вы не смогли бы удержать абсолютный щит своей матери.

– Спасибо вам, Эн, – произнес Вагариус искренне. – Ваше величество, я пойду. Мне скоро должны принести выписку, и я сразу в комитет.

Арен кивнул и попросил:

– Подготовь приказы о награждении орденами Славы первой степени всех, кто в этот день сопровождал мою дочь.

Вано понимающе наклонил голову.

– И передай, пожалуйста, в финансовый комитет – чтобы к завтрашнему утру, не позже, был готов проект указа о финансовой помощи семьям погибших. Размер помощи пусть определят исходя из возможностей казны, но это должно быть что-то приличное.

– Да, ваше величество.

Вагариус вышел, и Арен вопросительно посмотрел на Эн.

– Пятнадцать минут, – сказала она, перебирая бумаги. – Потом возьму у вас кровь и пойдем на консилиум. Посидите пока с Агатой, переведите дух. Сейчас еще мама Софии должна прийти, я хотела оставить ее в палате на время консилиума, чтобы Агате было не скучно. Вчера айла Тали ей даже что-то пела. – Эн легко улыбнулась. – Хорошая мама у Софии. А на кого ваша… аньян больше похожа? На маму или на Вагариуса?

Сделав вид, что не заметил запинки после слова «ваша», Арен ответил:

– На Вано. София рыженькая и с серыми глазами.

Эн улыбнулась шире.

– Буду рада с ней познакомиться.

«Надеюсь, что это случится», – подумал император, но промолчал – боялся разрушить хрупкую надежду, поселившуюся в его душе и сердце с тех пор, как он увидел, что абсолютный щит не исчез.

Александр отвлекал Викторию от мрачных мыслей, и она с удовольствием играла с сыном все утро. Ближе к полудню в детскую вошла Анна с Аделью на руках, обняла подбежавшего к ней Алекса и кивнула Виктории.

– Скоро придет твой врач, Вик. Арен распорядился, чтобы вам подготовили салон. Ты можешь идти туда, а я посижу с детьми.

Голос Анны казался Виктории очень холодным, и она в очередной раз подумала – нет, все же что-то не так, сестра мужа сердится на нее.

– Что случилось? – поднимаясь с дивана, спросила императрица негромко, чтобы дети не слышали. – Я… чем-то обидела тебя?

– Не меня, – ответила Анна так же холодно, а затем отвернулась и обратилась к детям: – А гулять пойдем? Погода сегодня теплая, лучше, чем вчера.

«Не меня»… Виктория закусила губу, пытаясь понять, о чем говорила Анна. Или о ком. Об Арене, может? Да, скорее всего, так и есть. Она очень любит брата, а Виктория доставляет ему одни проблемы.

Она оставила Александра с Анной, а сама прошла в салон. Виктория немного нервничала, поэтому налила себе чаю – чуть запотевший большой фарфоровый чайник стоял на столе, и удержаться было невозможно. Напиток пах мятой и ромашкой, и Виктория, выпив из-за переживаний сразу половину чашки, потянулась еще и за шоколадными конфетами.