– Сопровождать куда, Преподобнейший? – молвил Исгарот с изумлением, – И, коль скоро ты отлучаешься, то кто-же заступится за Монастырь?

– За общиной нашей в мое отсутствие последит брат Серпентес, – сказал Пирокар, поглядывая искоса на магистра, – В делах управления Монастырем он давно доказал свою полезность, да его талант зрить далеко и слышать остро не сходя при этом с насиженного места - это тоже нам только на руку. У брата Серпентеса много глаз и ушей: коль скоро нам понадобиться помощь Монастырской общины, то будем уверены что брат Серпентес об этом услышит, возможно даже раньше нас самих! – усмехнулся старый настоятель. – Тебе-же, брат Исгарот, предстоит идти со мной в проклятую Долину Рудников. На нашу долю выпадает самое сложное, самое опасное из всех поручений: разыскать лордов Хагена и Гаронда не дав им безвременно сгинуть под ударами зла! Отправившись войском в Миненталь лорд Хаген рассудил храбро, но вместе с тем опрометчиво: гораздо верным было даровать наёмникам Ли помилование и, заручившись их поддержкой, совместными силами вызволить гарнизон лорда Гаронда. Благо многоопытные наемникам Ли успели излазить каждый уголок Миненталя, врагу было бы не так уж и просто застать их врасплох. Но прошлого не переменить, а позволить доблестным рыцарям-паладинам сгинуть без славы я не могу, особенно когда их отвага и ратное мастерство столь нужны для защиты всего острова. Кроме этого, есть у меня в Минентале еще одно малое дельце, но его мы обсудим в дороге.

– Воля твоя, Преподобный! – поклонившись молвил отец Исгарот, – Между долгом перед собственным словом и долгом перед тобой выбор очевиден. Старый настоятель осенил Исгарота символом Инноса и, благословив всех добрым напутствием, окончил собрание.

Было за полночь, когда отобранные настоятелем маги Огня покончили со сборами и, не теряя ни одной лишней минуты, выступили в путь опережая рассвет. Лишь только отцу Исгароту велено было повременить. Путь в Долину Рудников обещал непредсказуемые сложности, мастер Пирокар удалился в потаенные глубины Монастыря дабы посоветоваться с хранящимися там древними фолиантами и запретными книгами, отцу-же Исгароту наказал наведаться к мастеру Гораксу – главному ключнику и эконому общины, дабы тот сыскал подходящего снаряжения для столь непростого пути. Услышав о новостях совещания, пузатый эконом изумленно застонал и, потешно всплеснув руками от расстройства чувств, убежал хлопотать по кладовым. Оставшийся один Исгарот немного покрутился по пыльной прихожей Гораксовой келарни, но утомившись ждать вернулся обратно в Монастырский двор. Время вплотную подступило к утрене, где-то далеко за горами завиднелись первые отблески солнца, над островом стелилась несомая с моря ночная прохлада, лишь месяц успел померкнуть, по-плутовски спрятавшись за ближайшие кряжи. Преисполненные вековечным спокойствием дремали монастырские стены, будто нечувственные к состоявшимся и грядущим в скорости переменам, на сердце Исгарота вновь опустилась неведомо откуда возникшая тень. Хоть он и согласился идти с Пирокаром, сочтя это задание высочайшей честью которой, по собственному признанию, он не был вполне достоин, все-же его душа продолжала терзаться думами о судьбе двух беглецов. А ведь это был он - он обещал, он направил, он должен был проводить! Справиться-ли Каррас, хватит-ли ему мудрости разыскать этих неприметных двоих – пожилого трактирщика и пригудника-барда, двух заблудших путников среди дикой, местами и вовсе непроходимой глуши? Нет, мудрости Каррасу безусловно хватит – он был много старше Исгарота и значительно мудрее, но все-же... Вспомнилась стычку с Барадаром, напористая гордыня колдуна, веющий от его могучих чар замогильный холод.

– Доверься Инносу и не терзай впредь сердце свое! – среди ночной тиши послышался голос Пирокара.

– Отче! Я и не заметил, как Вы пришли, – молвил отец Исгарот оглянувшись, но Пирокара рядом не было, лишь только ветер шептал кипарисах. Внимательно осмотревшись и убедившись, что на дворе никого нет, пожилой Маг боязливо поежился, но дотоль докучавшее чувство тревоги больше над ним не довлело.

– Брат Исгарот, всё собранно и готово! – выглянул из двери кладовой ключник Горакс. – Ох уж хлопотная выходит затея, Господь помилуй нас всех!

Звонари на часовнях тем временем пробили утреню.

– Без хлопотности нынче увы, совсем никак, – задумчиво молвил отец Исгарот, – Но благодарю тебя за заботу, брат Горакс!

– Элексиров уложил побольше, трав целебных, настоек пять склянок, ну и всякой нужной всячины – мало ли что в этой проклятой долине пригодится! Упаковал-бы и сверх того, да только вы идти налегке собрались. А взяли-бы меж тем, Бога ради, с собою пару тройку крепких послушников, поклажу нести - не Преподобному-же в конце-то концов под тюками и торбами горбатиться!

– Спешим мы, от того и налегке, – сказал Исгарот, – А чем больше помощников – тем медленнее поход. Да и в долине этой страшной всяко лучше малым числом справимся, да и настоятелю, право дело, виднее будет: раз решил обойтись без провожатых, значит на то есть свои причины.

– Ох дожили мы, до чего дожили-то, прости нас всех. Господи! – простонал круглолицый ключник, – Дожили что Преподобный, седых и преклонных лет благороднейший старец, да освятит Иннос имя его, собственною персоной вынужден бросаться в опасные походы по проклятым местам! Никто бы такого и представить не нахрабрился да не посмел-бы вовсе в старые времена, не говоря уж о яви, ох-ох! Что-же будет, брат Исгарот? К чему-же это проклятое колесо судьбы в итоге прикатится?

– Кабы знал трубочист что с крыши покатится, то соломку-бы внизу подстелил! – молвил отец Исгарот с горькой ухмылкой, – Что будет никому не известно: боюсь, что и для самого Преподобного будущее покамест закрыто. Одно только могу сказать, добрый брат Горакс, одному лишь мудрому совету могу научить.

– Чему-же, добрый мой брат? – ключник любопытно навострил уши.

– А тому, что старый мир канул в пучину и по-прежнему больше ничего никогда не будет. Так что крепись: ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее. Имея такую надежду, мы действуем с великим дерзновением!

– Как думаешь братец, – первым тишину нарушил Сид, – Сдюжит старина Исгарот против твоих бывшего душеправителей?

– Наверное, – молвил Бард несколько рассеяно, – Знаю только, что сложное это будет дело. Маги Огня - они-то конечно не лыком шиты и, стрясись чего, умеют за себя постоять, но и колдун этот проклятый тоже ведь не прост! Даже среди искушенных чернокнижников Мора Сул о могучем Барадаре хаживали страшные россказни, да и камень этот ему видимо тоже неспроста подсудобили. Кстати, как поживает наш артефакт? Все еще при тебе?

– Куда уж окаянному деться, – буркнул старина Сид, боязливо ощупывая свой кошель. – Впрочем, лучше его не поминать - а то ведь и у реки, неровен час, могут оказаться вострые уши! Ты мне лучше расскажи, как в лапы попал к этой мрази чернокнижной, коли не против о таком вспоминать.

– Да чего уж там рассказывать, – горько усмехнулся Бард, – То моя пустая голова, всем бедам начало! Впрочем, буду с тобой по порядку, благо время есть и плыть нам еще аж до самих сумерек. Так вот-же, слушай теперь: было мне всего пятнадцать лет когда отец, окончательно разуверивших в моей воинской карьере, решил отправить меня в известную всем Коллегию Бардов. Училище это мне сразу пришлось по душе: под высокими его сводами дышалось на редкость свободно - рачительная разница с той постной, удушливой мутью от которой меня воротило всякий раз когда ходили с отцом ко двору или к рыцарям-паладинам в обитель. В Коллегии не вели бесконечных разговоров о «долге», не чеканили типичную для царедворцев трепотню о «службе и чести» на которую им, царедворцам, на самом деле начхать. Наоборот – мудрые учителя Коллегии давали школярам побольше свободы, баловали всяческой вольностью дабы каждый из нас мог разыскать свой - обособленный и неповторимый путь к высоте искусства. Многие занятия проходили вовсе не в зданиях, а наоборот - под открытым небом, около моих любимых гор и лугов! Ну так вот, хаживало в те времена среди самых толковых и утонченных школяров одно любопытнейшее ученье, распространялось оно правда подпольно так как благосклонности учителей и магистров, не смотря на всю их открытость, не сыскало. Передавали мы его друг-другу на переписанных наспех листках, порою даже угольком чертили на табличках и так разносили сокровенное знание! Школяры восхищались этим учением, пытливым умом его автора, яркими мыслями, сетуя только что подлинного своего имени он открывать не желал, подписывая каждую эпистолу довольно глуповатым прозвищем - «Некромант».