– Прочь, твои козни бессильны перед небесным пламенем, отродье Белиара! - воскликнул Исгарот и, вновь замахнувшись посохом, послал в сторону Барадара второй огненный шар. С гулким шуршанием и кипятя вокруг себя воздух, шар сверкнул над полотнищем моста и было разбился о тонкую фигуру чернокнижника, но тут из камня на его кольце выклубились длинные пряди чёрного дыма и, овившись вокруг шара, поглотили его без следа. Из глотки Барадара вырвался клокочущий смех победителя:

– Несчастный дурак, хуже смерти ждет тебя участь, – сказал он, воспаряя над мостом. – Не утруждай себя заклятиями против Бога теней, ибо магия Солнца бессильна перед моим подлинным владыкой! Из камня на кольце чародея поползли огромные клубы дыма, окутывая его завесой непроницаемой тьмы. Грозной тучей навис Барадар над ссутулившимся Исгаротом. Старый маг, в потрепанной временем мантии и с закомлистым посохом в руках, казался теперь ничтожно малым и померкшим, словно убоявшись чёрного облака.

– Иннос! – воскликнул Исгарот ударив по облаку сизой молнией, но только искры прыснули в разные стороны, тьма-же не отступилась. Сгущаясь пуще прежнего, чёрная хмарь окольцовывала Мага Огня, уже к его посоху потянулись первые змееподобные ленты дыма, из-за мрачной завесы гудел злорадный голос Барадара: – Несчастный, хуже смерти ждет тебя участь!

Припав на колено, Исгарот выставил посох перед собой упирая его конец в полотнище моста. – И свет во тьме светит, и тьма не объяла его! – повторял он словно скороговорку древнее заклинание огня. Содрогнувшись, суковатый посох ослепительно вспыхнул, мост под ним заходил будто разбитый внезапной судорогой, среди сгустившийся непроницаемо тьмы внезапно вспыхнул огромный светильник и, расширившись над Магом Огня, озарил округу всполохом яркого света. Гадко зашипели съежившись дымные змеи, чёрное облако Барадара подернуло незнамо откуда налетевшим вихрем, оно стало расползаться на крупные, лохматые нити и задалось чешуйчатой рябью. Было проглянуло солнце и показалось, что вот-вот Барадаровы чары будут наконец сломлены, но чернокнижник не мешкая собрался с силами и, процедив сквозь зубы короткое проклятие, пуще прежнего искривился в хищном оскале. Вновь сгустилась чёрная туча и, навалившись на светильник Мага с утроенной силой, страшно побагровела. Опустив веки старый Исгарот стал нашептывать молитву, всеми силами удерживая норовящий выскользнуть из рук посох.

И так они боролись – столкнувшиеся над пропастью твердыни. Несколько раз ярился пожаром светильник, пронзая вспышками белых лучшей налетающую тьму, и столько-же раз багровела страшная туча, всползая змеистым дымом и наваливаясь на Исгарота с чудовищной силой. Тяжело приходилось старому магу: хоть он черпал силу в молитве и, раз за разом повторяя имя Господне, наливался благодатным могуществом, но тем не менее ощущал, что с каждым новым ударом тьмы облако крало сил все больше и больше, ровно как в тот раз в саду при Часовне, когда он вздумал тягаться с таинственным черным камнем.

– Помоги мне, Иннос! – отчаянно вскрикнул Маг, чувствуя что силы его покидают. Ярко вспыхнул светильник вновь разгоняя завесу, парящий в воздухе чернокнижник было пошатнулся и рухнул на мост, но тут не выдержал магический посох и, предательски выскользнув из слабеющих рук Исгарота, мигом рассыпался на тысячу тлеющих щеп. Раскрывшийся комок белого света погас и на старого Мага лавиной обрушилась тьма.

– Несчастный, хуже смерти ждет тебя участь,– услышал он голос Барадара, теперь уж не гулкий как прежде, но гнетущий холодным спокойствием, триумфом укрепившегося победителя.

Исгарот ничего не ответил. Он лишь беспомощно содрогнулся, ощутив как тьма сомкнулась над ним, по щекам покатились холодные слезы. Съежившись беспомощным комком на мерзлом полотнище моста, он в последний раз повторил живительные слова молитвы и умолк. Хищная тишина окутала округу. Под злонравный шелест дымных змей и угасающее дыхание Мага, воспаривший пуще прежнего чернокнижник ликовал: – Несчастный, – повторял он, – познай-же Бездну, щедрый дар Хозяина моего, где будут прозябать опоры души твоей, где будет ей суждено страдать до кончины века!

Но тут над Монастырским долом разнесся чей-то громоподобный голос:

– Так будет при кончине века: изыдут Вестники, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов!

Вместе с появившимся из ниоткуда голосом на монастырский мост обрушился вихрь, свирепыми порывами вспарывая чёрную тучу. Отец Исгарот зажмурился и в страхе припал к мосту. Он не знал что и думать, но к изумлению сердце его стало наполняться необъяснимой радостью и надеждой. – Слава тебе Иннос-владыка, слава тебе пресвятой Господи! – закричал старый Маг, воздевая распростертые руки к небесам. Вихрь-же все выл, грозно ярясь и разбиваясь об окрестные скалы, чёрное облако Барадара вконец изодрало на нити высоко закружив над монастырским разлогом, самого-же чернокнижника и вовсе не было видно: обратившись в мглистую летучую мышь, он прорвался сквозь ветер и устремился на север, оглушая лесные макушки и скалы трусливыми воплями.

Тем временем налетевшая незнамо откуда буря стала утихать. Отец Исгарот почувствовал что на небосвод вновь вернулось солнце, воздух потеплел и наполнился чудесным благоуханием. Старый Маг все еще ничком лежал на мосту, на душе его было спокойно, но из благоговейного трепета перед свершившимся чудом он не решался поднимать лицо, лишь только повторяя про себя славу Господню.

– Ну-же, сын мой, вставай! Чего ты лежишь? – обратился к нему по-отечески мягкий, утешающий голос.

– Ужели это ты, отец Небесный, Иннос-Владыка? – с трепетом воскликнул Исгарот, все еще не смея подняться.

– Нет, всего лишь скромный его слуга - последний из рабов Божьих, – весело ответил голос. Тогда Исгарот приподнялся и, выпрямив взор, чуть было не расплакался от радости: в золотистой мгле и россыпях заходящего солнца перед ним стоял сам настоятель – великий магистр Пирокар.

– Отче, преподобный отче! – Исгарот бросился целовать колени своего старого наставника, но тот мигом подхватил его под локти и, благословив, поднял на ноги.

– Учитель мой Пирокар, – сказал Исгарот все еще приходя в себя от потрясения, – Так значит вы живы! А монастырь, тогда…

– Все живы, да и монастырь как и впредь стоит на своем месте, – ответил с улыбкой Пирокар, – Нашу древнюю твердыню не так-то уж просто потревожить. Но пойдем-же! Сражение с чернокнижником порядком тебя потрепало, мастер Неорас должен позаботиться о твоих ранах. А ведь медлить нам нисколько нельзя, каждая минута стоит дороже всех сокровищ Миртаны. Мы пока-что на шаг опережаем врага, но шаг этот короток и стоит нам немного замешкаться, завозиться под стать нашей старой привычке, как враг мигом нагонит нас и тогда… Тогда будет потеряным абсолютно все, и завеса тьмы опустится на мироздание. Но полно, – перебил сам себя Пирокар, – Прежде забот ты должен восстановить силы, идем! Битва выиграна, но впереди грядет война.

Только переступив гостеприимный порог Монастыря, отец Исгарот ощутил себя полностью здоровым, словно вовсе не и случилось с ним опаснейшее состязание с чернокнижником на мосту. Древняя обитель Магов огня, путь и побитая неумолимым временем, все еще являлась последним утешающим домом на Хоринисе, куда всяк забредший мог найти себе пригожий угол. Сам Исгарот последние годы Монастыря несколько сторонился, ибо доносящиеся до него кривотолки о упадочности общинных порядков вселяли неуверенность в душу, теперь-же глядя на покойный и по-домашнему улежный быт братства, он и сам упокоился сердцем. Очевидно, все россказни про падение монастыря являлись злым промыслом недругов. Исгарот укорил себя за маловерие и с тревогой подумал, верно-ли было отправлять таинственный артефакт к Магам Воды, в столь непростой и опасный путь. Потягивая живительную микстуру мастера Неораса, он взирал на разгорающиеся под небосводом звезды, стараясь мысленно разыскать своих давнишних спутников, но безуспешно. Время в Монастыре словно застыло, невзгоды грядущего и бурные беспокойства внешнего мира от живущих в общине братьев отгораживали высокие защитные стены.