— Это твоих рук дело?

— Нет!

— Ну тогда что ты паникуешь? Иди делать кофе!

— Платон Александрович! — я потянулась и схватила злосчастную папку. Распахнула ее и ткнула дрожащим пальцем в лежащий сверху листок: — Вот тут сказано, что это я! Что это я сливала секретную информацию о делах компании конкурентам! Мало того, конкурентам в лице компании моего брата!

Платон вдруг изменился в лице. Подался ко мне и приблизившись почти вплотную, уставился мне в глаза:

— Так ты засланный казачок, или просто решила брату помочь, когда случайно устроилась ко мне работать? По-родственному удружила, так сказать? — спросил ледяным тоном. Обычно спокойное лицо напряглось, сделалось суровым и пугающими.

Я молча смотрела на него и не знала, что сказать. Абсурдность ситуации просто поражала, и я никак не могла понять, сейчас он шутит, или всерьез обвиняет меня.

— Я. Никакой. Информации. Никому. Не передавала, — отчеканила, со злобой глядя ему в глаза. — Ни по- родственному, ни по-другому. Никак!

— А кто тогда? Даты совпадают. Через три дня после твоего трудоустройства произошел первый слив информации.

— По-твоему, я идиотка? — я почти ненавидела его в эту секунду. — Так тупо палиться?

— Вдруг ты просто неопытная шпионка? — Платон отодвинулся от меня и опять принял светский вид. Задумчиво проговорил: — Или расчет был как раз, что на тебя не подумают именно потому, что так по-идиотски все сделано? Ты ведь умненькая, и все сделала бы тоже умненько. Да ведь, Павла?

— Ты правда думаешь, что я воровала информацию? — спросила жалобно, не зная, как доказать, что я здесь не причем.

Платон поднял глаза к потолку и протянул, сделав задумчивое лицо:

— Ну-у, я не знаю, чему верить… Просто все одно к одному складывается, и я должен быть уверен…

— Платон… Александрович! Вы издеваетесь?

Он вдруг легко рассмеялся:

— Ну слава тебе, поняла наконец.

Подался ко мне, поднял руку и осторожно убрал от моего лица выбившуюся из прически прядку. Заправил ее за ухо, прогладив кончиками пальцев висок.

— Павла, ну почему ты такая недоверчивая?

— Почему недоверчивая? — переспросила, сглотнув застрявший в горле комок и зажмурившись под прикосновением его пальцев. — Ты обвинил меня в воровстве информации…

— Я спросил, твоих ли рук это дело, — он внимательно рассматривал мое лицо, словно пытался разгадать какой-то секрет. — И предложил не паниковать по этому поводу. Но ты так хотела оправдаться передо мной, что просто ничего больше не услышала, Павла. Что за проблема с доверием, а?

— Так ты что, не думаешь, что это я делала? — неверяще спросила у него.

— Нет, конечно, — Платон насмешливо дернул уголками губ. — Это ты у нас мастер по этой части. По подозрениям. А я привык верить близким людям.

Чувствуя, как исчезает противное сосущее чувство в груди, а губы расползаются в улыбке, спросила голосом счастливой идиотки:

— Привык доверять… Я близкий тебе человек? Ты правда так считаешь, Платон?

Он насмешливо приподнял бровь:

— Вообще-то, считаю. А вы, Павла Сергеевна, как считаете? Кто я для вас?

— Ты…, - я закусила губу. А потом выпалила, словно в воду плюхнулась: — Кажется, я в тебя влюбилась, Платон.

«Кажется, я в тебя влюбилась, Платон» — выпалила я, и зажмурилась.

В кабинете повисла мертвая тишина. Платон молчал, а я даже дышать перестала.

Боже, ну что я за дура! Когда научусь держать язык за зубами? Зачем сказала то, о чем думала пол ночи и все сегодняшнее утро? Оно надо Платону это слышать?

Еще бабушка мне сто раз объясняла, что первой говорить мужчине о своей любви — распоследнее дело для женщины. Мужчины от этих признаний, как черт от ладана шарахаются.

А бабуле моей можно верить — она после смерти деда, еще три раза очень удачно выходила замуж. И каждый новый муж был даже лучше предыдущего. Особенно последний, Герман Евстигнеевич, заместитель министра легкой промышленности…

О-ой, ну я точно дура — в такой момент вспоминаю бабулиных мужей!

А ведь наверняка, у Платона ничего такого на уме не было — он-то мне ни разу не сказал о своих чувствах. Предложил жить вместе, да и все. Может ему просто моя овсянка понравилась…

Да и какие тут влюбленности, если мы с ним знакомы месяц от силы, а общаемся плотно и того меньше?

Дура. Натуральная дура.

Я открыла глаза и уставилась на столешницу перед собой. Потянула к себе чашку с давно остывшим чаем. Абсолютно не волнуясь не плюнула ли туда добрая фея Алиночка, сделала большой глоток.

Фу, чай заваривать она тоже не умеет. Что за анти-талант такой у красотки?

— Извини…те, Платон Александрович, — заставила себя выговорить, по-прежнему не поднимая глаз. — Если у вас больше нет ко мне вопросов, я пойду на рабочее место. Дел много.

— Павла… — на мою ладонь легли мужские пальцы. Обняли, чуть сжав. — Посмотри на меня…

— Ну давай, смелее.

Видя, что я так и сижу, уткнувшись взглядом в столешницу, второй рукой Платон обнял мой подбородок и мягко повернул лицо к себе.

— Па-авла, посмотри на меня.

Лицо у него было очень серьезным, даже строгим. Глаза потемнели, зрачки расширились. Он внимательно смотрел на меня ничего не выражающим взглядом, и опять молчал.

— Будем считать, что я ничего не говорила, ладно? — я дернула головой, вырываясь из его пальцев и попыталась подняться с кресла.

— Ну-ка сядь обратно, — мужские руки поймали меня за талию и усадили назад в кресло. — Давай поговорим.

— Да пусти ты! — зашипела я и рванулась из-за стола. С силой шибанулась коленкой о ножку. Ругнулась сквозь зубы и рванула к двери, торопливо говоря:

— О чем говорить? Все и так ясно! Если понадоблюсь, я у себя в кабинете, Платон Александрович. Отчет по мелкому опту будет готов к обеду.

— Павла Сергеевна, я вас не отпускал.

— Я сама себя отпустила, — пробормотала, делая вид, что не слышу металл в голосе начальства.

Протянула руку к двери, чтобы открыть, и в этот момент она распахнулась, с силой ударив меня по пальцам.

— Да что же это такое! — в сердцах вскричала, тряся рукой.

— Смотреть надо, куда летишь, — на пороге стоял противный красавчик Дима, с которым я подралась в квартире Платона. — Что за дурную помощницу ты себе нашел, Плат?

— Дима, что ты здесь делаешь? — прогремел за моей спиной голос босса. Я проскользнула мимо Димы в приемную, от души радуясь, что фингал, оставленный моим кулаком на его морде все еще отлично заметен. Услышала, как Дима недовольно тянет:

— Ты забыл, братишка, что я тоже собственник этой компании и имею право приходить сюда в любое время дня и ночи?

И, уже почти закрыв дверь, уловила насмешливое:

— Хорошо, проходи, собственник. О чем будем говорить?

— О тебе, Платон. Ты что, правда…

Я захлопнула дверь и повернулась к ней спиной, решив не подслушивать. Так, с чего начать обещанный шефу отчет?

— Павла Сергеевна, — вывел меня из задумчивости приторно вежливый, но с долей ехидства, голос Алины. — Вас служба безопасности спрашивала. Велели вам зайти к ихнему начальнику. И я думаю то, что лучше вам до их прямо сразу пойти.

— Алина, вы сменили юбку? — при упоминании службы безопасности у меня опять противно засосало под ложечкой — это ведь их начальник утверждает, что утечка информации произошла по моей вине. Вернее, прямо обвиняет меня в воровстве и промышленном шпионаже.

— Сменила, — процедила сквозь зубы Алина.

— Отлично, — похвалила ее.

Добавила тоном старухи Шапокляк:

— На работе ваша одежда должна выглядеть предельно корректно, запомните это.

Девушка фыркнула и пробурчала что-то про тупых теток, которые завидуют ее молодости и красоте.

Я в ответ тоже фыркнула, правда про себя — чего только не скажет женщина, особенно если речь идёт о красоте другой женщины!

— И еще, — я приостановилась и резко обернулась, наткнувшись на откровенно ненавидящий взгляд девушки в мою спину. — Вы ведь хотите занять топовую позицию в нашей компании? Я слышала, что вы амбициозная девушка, знающая себе цену, и хотите получить мое место.