— Приятного аппетита. Если что-то потребуется, я рядом, только позовите. Меня зовут Оля, — расставив тарелки, официантка словно невзначай поправила бейдж на своей немаленькой груди и нежно улыбнулась, глядя только на меня.

Павла насмешливо фыркнула и пропищала кукольным голосом:

— Конечно, Оленька, мы вас непременно позовем. Кто-то же должен будет унести грязные тарелки.

Официантка вспыхнула, и бросив на ехидину ненавидящий взгляд, умчалась. Еще одна, не умеющая держать эмоции под контролем.

— Павла, что это? — строго спросил я, разглядывая емкость со странной бурой массой, прикрытой шапочкой из расплавленного сыра в которую Павла мстительно вонзила вилку.

— Вы про Оленьку или про жюльен у меня в тарелке? — пробурчала она, не поднимая глаз.

— Давайте про все сразу, — не знаю почему, но настроение у меня неуклонно поползло вверх.

— Жюльен — это запеченные грибы с разными добавками и сырной крышечкой. У меня версия с баклажанами и вялеными томатами. Кстати вкусно. Хотите попробовать? — произнесла она тоном училки в начальной школе, и подвинула в мою сторону тарелку. — А у вас что за блюдо?

— У меня утка. И я не ем грибы. В детстве отравился и с тех пор на дух не переношу. Учтите это, когда будете заказывать для меня еду. Дальше, Павла Сергеевна.

— Дальше — это про Оленьку? — она вскинула глаза, мазнула по моему лицу недовольным взглядом, и снова уткнулась в тарелку.

Ожидая ответа, я отправил в рот кусок восхитительного утиного филе, которое всегда заказывал в этом месте. С наслаждением прожевал, раздумывая, предложить ей попробовать, или это будет перебор?

Павла вздохнула и, отложив вилку, произнесла, изрядно удивив меня:

— Простите, Платон Александрович, за несдержанность. Это большая проблема для меня, — никак не могу научиться сначала думать, а потом уж говорить. Но я работаю над этим.

— Так что с Оленькой? — отмел я извинения, — За что вы ее так?

— А вы не поняли? — Павла вдруг прищурила на меня глаза, — Такие тупые подкаты к богатым мужикам хороши для других ситуаций, но никак не для обеденного времени в респектабельном ресторане. Тем более, что вы не один пришли, а с женщиной. Вдруг я ваша жена, или еще кто…

— Кто еще? Павла Сергеевна, договаривайте, кем вы еще можете быть для меня, если не женой. Любовницей?

— Извините еще раз, Платон Александрович. Как я уже говорила, я учусь сначала думать, потом говорить, — она опустила глаза и, кажется, смущенно порозовела. Да неужели?

— Надеюсь, однажды вы достигнете в этом успехов, Павла. Мне не хотелось бы краснеть за вас в обществе, где «говорить, не подумав» не в почете.

Понаблюдав, как ее бледные щеки яростно вспыхивают пунцовым румянцем, а ресницы начинают часто-часто моргать, словно пытаясь сдержать слезы, я мягко добавил:

— Научитесь такому поведению исключительно для бизнеса. Просто, чтобы у вас не было больших проблем. Для себя лично я предпочитаю то, что есть — вашу искренность. Мне всегда говорите только то, что думаете, Павла.

Она изумленно вскинула на меня глаза:

— Говорить, что думаю?

— Да, — я усмехнулся, наслаждаясь ее растерянностью. — Тем более, как утверждают психологи, у женщин процесс мышления совпадает с процессом речи. Женщины так устроены, Павла. Просто вы думаете вслух, вот и все. Так что, не корите себя за несдержанность. Думать, а потом говорить — это не про женщин, это исключительно мужское свойство.

Она долго смотрела на меня странным взглядом, а потом опустила глаза в тарелку и холодно произнесла:

— Я вам не верю, Платон Александрович…

Остаток обеда прошел в странном напряжении, словно мои слова про недоверие разозлили шефа. Так что, когда нам принесли счет, я вздохнула почти с облегчением — еда в компании недовольно молчащего мужчины не доставила мне никакого удовольствия. Интересно, что же его так задело?

В офис мы возвращались все в том же молчании. Платон Александрович ответил на один короткий телефонный звонок и еще пару просто сбросил. И всю дорогу бросал на меня нечитаемые взгляды, заставлявшие меня нервно ежиться.

В офисе нас ждали. В приемной, сидя на диванчике, элегантно пила кофе Светлана Геннадьевна. Секретарь Алевтина Игоревна, явно не чающая в ней души, с радостным видом порхала вокруг, предлагая то конфеты, то фрукты.

Увидев раздраженного шефа, Светлана Геннадьевна отставила чашку и засияла счастливой улыбкой:

— Здравствуй, Платон. А я тебя жду — мы ведь договаривались сегодня встретиться.

Потом посмотрела на меня, идущую за боссом, но здороваться почему-то не стала.

— Помню, Свет. Заходи, — буркнул начальник, и не глядя ни на кого, направился в свой кабинет, на ходу бросив мне:

— Павла, вы тоже…

— Платон, зачем нам присутствие твоей помощницы? — удивилась Светлана Геннадьевна и дружелюбно мне улыбнулась.

Как я заметила, она вообще была со всеми мила и приветлива, вызывая обожание у всех, с кем ей доводилось общаться. У всех, кроме меня… Не знаю почему, но с той первой встречи на крыльце здания, когда я помогала ей собирать рассыпавшиеся папки, она вызывала у меня стойкую неприязнь.

— Павла, я что-то непонятное сказал? — повысил голос шеф, заметив, что я неуверенно остановилась — и правда, что мне делать при его разговоре с начальницей службы маркетинга?

Под ее недовольным взглядом пришлось идти и занимать кресло по левую руку от Платона Александровича, на которое он мне указал.

Светлана расположилась напротив шефа и обращаясь исключительно к нему, принялась излагать придуманную ею маркетинговую концепцию

— Уверена, такая стратегия позволит нам выйти на более высокий уровень именно в этом, приоритетном для нас, направлении, — завершила она свою речь, не отрываясь глядя на шефа, и напрочь игнорируя меня. — Чтобы было нагляднее, вот расчетные данные.

Пока Платон Александрович изучал документы, после прочтения по одному передавая их мне, женщина все так же не отрываясь смотрела на него. Что-то такое было в этом взгляде, от чего мне стало противно. Смотрела на него, словно он ее собственность… И мне этот взгляд ни черта не нравился!

Вообще-то, у него есть девушка. Моя подруга, с которой у него сегодня вечером свидание. А эта… Что у них с Платоном?

Я же видела, как Светлана кинулась ему в объятия, когда я выходила из кабинета после собеседования. Это что, вообще, такое? И пусть я не успела заметить, обнял ли он ее в ответ, но могу предположить, что и не оттолкнул…

— Павла Сергеевна, ау, вы меня слышите? — вывел меня из задумчивости голос шефа. — Что вы думаете об этом проекте?

Я повернулась к нему и наткнулась на его пристальный, изучающий взгляд. Несколько секунд мы, не отрываясь, смотрели друг на друга, потом я прошептала:

— Простите, Платон Александрович, вы что-то сказали?

— Я же говорила, Платон, что твоей помощнице это совсем не интересно. Да и не понятно, скорее всего. Вряд ли Павла хоть что-то понимает в маркетинге, — донесся до меня ласковый голосок Светланы Геннадьевны.

Я повернулась к ней: во взгляде ее серых глаз светилось столько пренебрежения. Еще насмешки и… чего-то еще, что я мигом очнулась и деловым тоном переспросила:

— Что я думаю об этом проекте? Очень неплох, на мой взгляд. Но…, - я сделал паузу и снова взглянула в глаза сидевшей напротив женщины, — но вот эти две цифры… Простите, Светлана Геннадьевна, но они не коррелируют друг с другом.

Я жирно обвела в кружок два числа, которые с первой секунды вызвали у меня недоумение и объяснила с любопытством глядящему на меня боссу:

— Если этот показатель имеет такую величину, то второй никак не может быть с таким значением. Один из них неверный. Или оба, — закончила я, в переведя взгляд на взбешенные глаза Светланы.

Да-а, Павла, вот и первый враг у тебя появился. Да еще какой. Опять она, моя беда — сначала сказать, потом подумать! Ведь могла как-то по-другому все это подать, например, когда остались бы с Платоном Александровичем наедине…